Время демографических перемен. Избранные статьи
Шрифт:
«Проблема» разворачивается в Интернете: «в результате непродуманной и неэффективной политики Кремля в области миграции и демографии вблизи российской столицы и в ней самой было размещено не менее 400 тыс. иностранных граждан призывного возраста (35–40 дивизий!), содержащихся за счет российской экономики и охваченных весьма действенной системой управления…» [285] .
В книге, подготовленной в рамках программы Министерства образования РФ «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе», утверждается, что «в современном мире территориальная экспансия обрела ползучий характер и осуществляется с использованием миграции… Государство поддерживает родственные себе находящиеся на чужой территории этнически-религиозные группы, всячески способствуя увеличению их численности и расширению занимаемой ими территории – это тенденция к захвату части территории другой страны изнутри этой страны.
285
Бурдуков П.,
Применительно к туркам-месхетинцам расчет делается на занятие ими наиболее стратегически важных участков территории Краснодарского края (возле дорог, мостов, водохранилища), а также на значительно более высокие темпы их размножения, чем у местного населения» [286] .
Перепуганные вторжением мигрантов чиновники готовятся к нему чуть ли не как к военным действиям, например, планируют использование беспилотных аппаратов для поиска мест труда и пребывания мигрантов: «Сейчас пока не сезон, но уже в марте-апреле, когда традиционно ожидается приток мигрантов для работы в регионе, беспилотники начнут частые полеты» [287] .
286
Бондырева С., Колесов Д. Миграция (сущность и явление). М.: Изд-во Моск. психол. – социал. ин-та. Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2004. С. 278–281. Заметим, что, когда писалась эта книга, население Краснодарского края составляло свыше 5,1 млн человек, а турок-месхетинцев в крае было около 13 тыс.
287
Беспилотники будут наблюдать за мигрантами в Подмосковье // РИА Новости. 2009. 30 янв. http://www.rian.ru/moscow/20090130/160544033.html.
Антимигрантская мифология и миграционная реальность
Еще 20 лет назад слово «мигрант» не порождало в России никаких негативных ассоциаций. На исходе советского времени оно вошло – впервые с негативными коннотациями – в политический словарь в Латвии и тогда служило подогреванию антирусских настроений. Но довольно скоро после распада СССР антимигрантский дискурс возник и стал набирать силу в России, сделался неотъемлемой частью и властного, и масс-медийного дискурсов. И тот и другой способствуют нагнетанию алармистских настроений и несут ответственность за то, что за короткое время в стране сложилась устойчивая антимигрантская мифология и одним из существенных компонентов общественных настроений стала мигрантофобия.
Как и всякая мифология, антимигрантская мифология, крайне односторонняя, бережно коллекционируя все отрицательные проявления и последствия иммиграции, не желает видеть и не видит ее положительной роли. Тем самым она наглухо отгораживает поверивших в нее людей от реальности. Но реальность, в которой иммиграция по ряду причин, в том числе и в силу присущих ей многих положительных сторон, оказывается неизбежной, при этом никуда не девается и требует своего. Противоречия между мифологией и реальностью приводят, в частности, к крайней противоречивости, непоследовательности и властного, и медийного дискурсов.
В случае масс-медиа ситуация понятная: СМИ обязаны отображать и ретранслировать многообразие взглядов, присутствующих в обществе. Но разноголосица оценок, вбрасываемых различными ведомствами, и артикулируемых ими подходов, часто противоречащих друг другу, – вещь не совсем обычная, она свидетельствует об отсутствии у власти четких представлений и о сущем, и о должном. Стремление ведомств демонстрировать самостоятельность и их неспособность придерживаться какой-то одной линии доходит до абсурда. То Генпрокуратура и СКП устраивают соревнование в поиске виновных в корректировке квот в субъектах Федерации (весна – лето 2009 г.) [288] . То представители ведомств, пользующиеся оценками ФМС России, выдают их за свои, ведомственные (погранслужба, главный санитарный врач Г. Онищенко). То представители одного ведомства демонстрируют противоположные позиции (ГУВД Москвы). Нередко одни и те же ведомственные начальники на протяжении короткого времени высказывают разные, порой противоположные мнения.
288
Голикову представили к экстремизму // Газета. Ru. 2009. 18 июня.
Потеря ориентиров затронула и политиков. В начале 2000-х годов позиции были четко определены: левые и национал-патриоты были ярыми противниками иммиграции, тогда как правые выступали их оппонентами. Сегодня политическое измерение трансформировалось: М. Шевченко выступает за приток мигрантов («мы заинтересованы в том, чтобы люди из государств бывшего СССР приезжали в нашу страну» [289] ), его поддерживает Г. Джемаль [290] , тогда как политик, представляющий либеральный фланг несистемной оппозиции, может позволить ярые антимигрантские, на грани ксенофобных «либерал-националистические» выступления (В. Милов [291] ).
289
Комсомол. правда. 2008. 3 дек.
290
Там же.
291
Газета. ru. 2010. 20 дек.
В результате общество дезориентировано, нетерпимость к иммигрантам и всему, что
с ними связано, начинает казаться естественной и даже приветствуемой реакцией на новую ситуацию. Между местным населением и приезжими нарастает отчужденность, процессы интеграции мигрантов замедляются, а то и вовсе блокируются.Дезинтеграция – ненормальное состояние общества, делающее его нежизнеспособным. Любая дальновидная политика, не нацеленная на нарастание напряженности в обществе, а тем более на его распад, должна включать заботу об ослаблении дезинтеграционных процессов и повышении социальной сплоченности. Это полностью относится и к миграционной политике. Нельзя одновременно признавать неизбежность и полезность миграции, принимать значительные количества мигрантов и не заботиться об их интеграции. Эта мысль хорошо выражена в названии отчета Независимой комиссии по иммиграции, рекомендации которой в свое время были положены в основу Закона об иммиграции в ФРГ: «Структурируя иммиграцию – поощряя интеграцию» [292] .
292
Structuring Immigration – Fostering Integration: rep. of the Independent Commission on Migration to Germany, Berlin, 2001.
В то же время нельзя не видеть, что политики часто подвержены соблазну опираться на древний принцип «разделяй и властвуй», далеко не бессмысленный в плане кратковременной политической конъюнктуры. Может быть, этим соблазном и объясняется то, что быстрое распространение мигрантофобии в России в последние десятилетия происходило не без участия власти. Однако если возобладает более ответственное отношение к будущему России, в том числе и к ее миграционному будущему, то власть должна будет не только сама полностью освободиться от антимигрантской риторики, но и попытаться развеять уже сложившуюся антимигрантскую мифологию в сознании граждан России. Сделать это теперь будет непросто, борьба с этой мифологией должна стать одной из задач адекватной миграционной политики. Но именно одной из задач, потому что решение этой негативной задачи – избавления от укоренившихся взглядов и предрассудков и соответствующей им практики – невозможно без одновременного решения позитивной задачи – предложения обществу убедительной альтернативы, предполагающей прием достаточно большого количества мигрантов при минимизации рисков, имманентно присущих крупномасштабным миграциям.
Какой может быть эта альтернатива?
Интеграция мигрантов и границы толерантности
Любое общество, испытывающее коллективную неудовлетворенность, внутренние напряжения, склонно к разного рода социальным фобиям, к стремлению найти виновника своих проблем. Чаще всего это «чужие» – внешние супостаты, внутренние «враги народа», этнические или конфессиональные меньшинства. Понятно, что на роль «чужих» как нельзя лучше подходят иммигранты. Негативное отношение к мигрантам в России поэтому – в значительной степени отражение ее нерешенных внутренних вопросов: если ослабеет острота этих вопросов, ослабеет и мигрантофобия, нетерпимость по отношению к приезжим.
Но напряжения в отношениях между местным населением и мигрантами, в той или иной мере возникающие во всех случаях появления заметного количества пришлого населения, имеют все же и другие причины, имманентные самому процессу миграции на заселенные территории. Такая миграция предполагает последующее налаживание отношений между местным и пришлым населением, и оно всегда наталкивается на существенные трудности. Это в полной мере относится и к современным миграциям в развитые страны.
На первый взгляд, понять причины наблюдающегося повсеместно отторжения мигрантов, мигрантофобии, требований прекратить прием иммигрантов и т. п. не так просто. И общество, и элиты в развитых странах достаточно хорошо осознают грозящую им всем депопуляцию, нехватку рабочих рук на рынке труда, – иными словами, свою потребность в людях, для удовлетворения которой противники иммиграции обычно настоятельно рекомендуют повышать рождаемость. В России, с ее огромными просторами, все понимают, что стране нужны люди. Почему же тогда так велико неприятие миграции, которая может обеспечить приток практически любого количества людей, причем уже «готовых», взрослых, на вынашивание, выхаживание, выкармливание, социализацию которых не нужно затрачивать никаких сил и средств?
Потому что это другие люди. Они живут по другим законам, имеют другую систему ценностей, не совместимые с законами и ценностями местного населения.
Сейчас жители многих развитых стран, принимающих большое количество мигрантов, испытывают беспокойство именно по поводу того, что большой приток мигрантов, влекущий за собой изменение состава населения принимающих обществ, несет угрозу их коллективной идентичности и их системе ценностей. Как отмечает Д. Коулмен, если последующие поколения мигрантов и лица смешанного происхождения станут все больше идентифицировать себя с населением той страны, куда они приехали, то изменение состава населения не будет имеет особых последствий. Если же, напротив, они в большей степени станут определять себя как нечто отличающееся от коренного населения, убывающего как по абсолютной численности, так и относительно, то ситуация будет иной. Подобные процессы могут иметь самые разнообразные и существенные последствия, могут повлиять на идентичность той или иной страны, на социальную сплоченность ее населения. Может возникнуть ситуация, когда разные группы людей захотят говорить на разных языках, начнут требовать, чтобы использовались различные системы права. У этих групп могут быть различные ориентации, с точки зрения внешней политики страны, в которой они живут, и т. п. [293]
293
Коулмен Д. Третий демографический переход // Демоскоп Weekly. 2007. № 299. 3–16 сент.