Время дождей

— Несчастного Мацуру будут обсуждать долго.

— Вы знакомы?

— Мы вместе учились… В Москву не собираетесь? Здесь делать нечего.

— Пора, наверное.

«На что надеются? — Вспомнил Кремер старичка администратора. — Все разведали, вызнали! А перед отъездом их все равно проверят на перевалах. Выставка закрылась. Не могут же они вечно здесь оставаться…»

Обедать было рано.

— Может, нам выпить? — Не дожидаясь ответа, Шкляр продолжил: — А я загулял. Повод есть: мы с Вероникой решили пожениться.

— Поздравляю.

Недалеко от дежурной они снова увидели Мацуру: в спешке искусствовед взял не тот ключ.

— Дима? — удивился Мацура. — Тебя же ждут в Москве!

Шкляр пожал плечами. Мацура обернулся к Кремеру:

— У вас найдется лыжная мазь?

— К вашим услугам, с удовольствием…

— Спасибо, — Мацура качнулся, уходя добавил: — Неплохая погода устанавливается.

Шкляр ждал Кремера у своего номера.

— Итак, выставку не откроют. — Он порылся в карманах, нашел ключ, но дверь оказалась незапертой. — Можно уезжать… Входите. — Пропустив Кремера, он вошел следом, но дверь снова не закрыл, она так и осталась открытой.

В номере царил беспорядок: тюбики с краской, обертки от конфет. На столе в темной лужице плавали кусочки бумаги с цифрами.

У кровати сверкали лаком горные лыжи.

— Ваши? — спросил Кремер. — Интересные крепления…

— Из Дрездена привезли, — Шкляр засмеялся.

Дверь оставалась открытой — Кремер пожалел, что зашел в номер.

— И у Вероники такие?

— Нет, извините… — Шкляр пальцем вытер слезу. — У Вероники другое счастье. Машину выиграла. «Волгу».

Кремер посмотрел на него.

— Лотерейный билет… Честное слово! Вероника и проверять не хотела. Я пошел в сберкассу, у источника, — рассказывая, Шкляр протрезвел. — Первый раз в жизни я держал билет, выигравший машину!

— Как он выглядит?

— Вверху текст, внизу номер. Семнадцать тысяч сто восемьдесят пять ноль двадцать пять. Шестьдесят седьмой разряд. Вид на гостиницу «Россия», Москва…

Они помолчали.

— Что Вероника думает делать? — Кремер все еще рассматривал замысловатые крепления.

Шкляр не понял.

— То у себя в номере держит, то здесь…

Вероника появилась бесшумно, Шкляр замолчал.

— Вот ты где! — Кремеру показалось, что, прежде чем войти, Вероника стояла в коридоре, слушала. — Есть предложение! Антонин Львович и Ассоль предлагают вместе посидеть перед экскурсией. Нам уже сдвинули столы.

— Терновский — душа! — Шкляр оживился.

Кремер подошел к зеркалу. Ему было хорошо видно, как Вероника наметанным глазом быстро обыскала комнату. Не забыла она и обрывки бумаги на столе, и трехрожковую немецкую люстру под потолком.

— Идите вниз! — Вероника подошла к шкаф. — Я сейчас, только приведу себя в порядок.

«Если билет существует, — подумал Кремер, спускаясь по лестнице, — он в люстре, прижат пластмассовым стаканом к потолку. После нашего ухода Вероника перенесет его к себе в номер».

В ресторане уже сидели Пашков и Терновский. Над головой Пашкова чернело художественное литье — вид на гору Говерлу, верхнюю точку Украинских Карпат.

— Двигай сюда, Дима! — крикнул Пашков, увидев Шкляра.

На долю Кремера досталась быстрая, как ему показалось, удивленная улыбка Терновского.

— Сервус! — Он показал на стул между собой и Пашковым. — Какими судьбами?

— Здесь хорошо пишется.

— Только здесь? И нигде больше?

— А что же вы?

— Мой дед из Текехазы, это недалеко отсюда. Мы не земляки?

— Я рижанин.

От буфета подошел Шкляр.

— Привет честной компании! — Художник распечатал «Визант», кивнул знакомому официанту: — Мне рюмку водки.

Кремер невольно отметил его новую роль.

— Давно не видел вас, Дима, — сказал Терновский. — Я звонил несколько раз. Что нового?

— Задумал грандиозное панно.

Подошла Ассоль, никто не заметил, как она появилась.

— Позвольте?

— Прости, — Терновский вскочил с живостью, которую от него было трудно ожидать.

Мужчины поднялись. Подставляя щеку для поцелуя, Ассоль оглядела зал.

— «Холм» становится модной клайчевской «Авророй». Что вы заказали?

— Жюльены, — Терновский помог придвинуть стул, — сейчас принесут. И бутылочку сухого.

— От вина отказываюсь.

— А я нет! — Вероника выглядела эффектно: замшевая юбка, высокие сапоги, кофточка с металлическими украшениями. — Мы не опоздаем? — Она села между Пашковым и Шкляром, но ее внимательный взгляд только коснулся художника и сразу же прочно утвердился на Кремере.

Веронике явно хотелось проверить, какое впечатление произвело на него известие о лотерейном билете. Ничего не узнав, она обратила внимание на экскурсовода.

— Ты какой-то утомленный, Володя. — Пашков и в самом деле выглядел нездоровым.

— Ерунда. За прекрасных дам! — Пашков встал. — Мужчинам пить обязательно!

— Володенька! — Ассоль показала на Шкляра.

— Когда Дима выпьет, он становится прекраснейшим собеседником!

— Ты готов споить его?

— Не беспокойся, Ассоль, — Шкляр только пригубил рюмку, поставил на место, — я знаю меру. Ешьте, пейте, не обращайте на меня внимания. — Кремер слушал и не мог ничего понять. — Помню, случилась со мной история. Я тогда жил в Мурманске, работал в театре. Пить к тому времени мне уже запретили, а тут у главного режиссера круглая дата, дали ему заслуженного деятеля… — Теперь Шкляр был почти трезв. — Моя первая жена заключила с его женой соглашение: возле меня поставят графинчик с водой. Гостям объявят: это Димина норма, чтобы к нему никто и он ни к кому… И все-таки к ночи я был пьян, — он задумался, — друзья подменили графинчик, оказавшись находчивее наших жен… Не раз пришлось мне потом пожалеть об этом.

— Браво, — иронически похвалила Вероника. — Это новый этюд?

Подошел официант:

— Кофе подавать?

Пашков о чем-то тихо заговорил с Вероникой. Улучив минуту, Кремер придвинул стул и неожиданно услышал конец фразы:

— …Я выполняю поручение инспектора Гонты.

— Поднять руки? — так же шепотом спросила Вероника.

— Не нужно, только вы должны мне помогать.

— Вы меня с кем-то спутали, Володя. Кроме того, вам нельзя быть следователем.