Время героев

Мимо него по дороге проехал «Тигр», не немецкий танк, конечно, а современный российский джип – в обычном демисезонном черно-зелено-белом камуфляже, но с красными крестами медслужбы. Проследив за ним, Александр приметил, куда тот свернул, и направился туда же. Вскоре он оказался во дворе бывшей поликлиники. Правда, здание медучреждения было сильно разрушено прицельным огнем укропов, но само учреждение продолжало работать как лазарет, заняв обширное бомбоубежище во дворе. Об этом, правда, Александр узнал несколько позже, вначале его внезапно огрели чем-то сзади и повалили наземь. Сознание Александр не потерял и даже, вспомнив былые навыки, ухитрился извернуться, уклонившись от следующего удара.

На него напали двое в камуфляжных костюмах. В руках у них было оружие – «калаши», но какие-то необычные, Александр сразу понял – нерусские. А значит…

– Эй, мужики! – что есть мочи заорал Александр. – Я свой, чего вы деретесь?

С того места, где на Александра напали, уже был виден блокпост, на котором дежурила охрана госпиталя. Конечно, крик привлек их внимание: один из них поднял рацию и что-то быстро стал в нее говорить, другой вскинул автомат…

Из темных чрев окружавших проезд домов разом ударили автоматные очереди. Оба стоявших на посту солдата были то ли убиты, то ли ранены. Но произошедшее отвлекло напавших на Александра бойцов. Поняв, что это его последний шанс, Александр вскочил с земли, схватил одного из противников за автомат и рванул на себя, развернув в сторону другого врага. Вырвать автомат сначала не удалось, но второй противник, видимо с перепугу, спустил курок – очередь ударила по ногам его напарника, и тот рефлекторно выпустил оружие.

Завладев автоматом, Александр не стал сразу же стрелять, а бросился в один из темных дверных проемов – оттуда кто-то выбегал ему навстречу, и Северов на ходу врезал ему прикладом в живот. Сзади послышались выстрелы, рядом взвизгнули пули… развернувшись, Александр ответил очередью и даже попал – в того бойца, которого огрел прикладом в дверях. Тот как раз поднялся с земли – только для того, чтобы опять упасть, на этот раз замертво.

К сожалению, Александр немного подрастерял навыки и в спешке не проверил переводчик огня, а магазин автомата, по-видимому, был не полным – патроны закончились, а с улицы по нему продолжали стрелять. Вжавшись в стену, Александр пытался достать из планшета нож и тактический фонарь – он не знал, куда двигаться в этом темном чреве разрушенного здания, и хотел не быть совсем безоружным, когда его преследователи придут…

Он ждал атаки с улицы, а атаковали его из дома. В темноте кто-то внезапно крепко схватил Александра за шею. К тому моменту Северову почти что удалось достать нож, а почувствовав захват на горле, он выдернул его из подвеса на планшете и резко ударил им вниз и назад. Раздался характерный причмокивающий звук – лезвие вонзилось в чью-то плоть. Тот, кто схватил его, выдал какой-то неописуемый нечленораздельный звук, но захват не ослабил, а рукоять ножа предательски выскочила из пальцев Александра. Пока тот пытался нащупать ее, одновременно напрягая мышцы шеи, чтобы не дать себя задушить, ситуация снаружи изменилась. Александр узнал об этом не сразу – сначала его ослепил луч мощного фонаря из дверного проема, потом раздалось несколько выстрелов – и смертоносный захват ослаб.

– Спасибо, мужики, – прохрипел Александр, – я…

Но неизвестные, зайдя справа и слева, резко заломили ему руки за спину, пригибая к земле. И этот «почерк» был Александру хорошо знаком.

Когда в жизни человека происходит что-то судьбоносное, например на грани смерти, говорят, что перед его глазами проносится вся жизнь. А сейчас как будто само прошлое провожало Александра туда, куда он шел.

Его аккуратно, стараясь не причинять боли, но и не дать возможности вырваться, вывели на улицу. Глядя вниз, на берцы своих сопровождающих, подполковник в отставке Северов сказал:

– А вы чьих будете, соколята?

– Тебе-то какое дело? – ответил тот, что шел справа.

– А я вижу, что вы, кажись, софринские, – улыбнулся Александр Леонидович. – Угадал?

Глава 8 Свои…

В комендатуре, находившейся совсем рядом, на территории бывшего военкомата, разобрались быстро – усталый молодой офицер с повязкой на глазу просканировал документы Александра, дождался ответа, подтвердившего их подлинность… очевидно, с ответом пришла еще какая-то информация, точнее не какая-то, а очень даже определенная: именно в 21-й ОБРОН Александр Леонидович служил до своей отставки после ранения под Бамутом (на одну букву отличается! – все удивлялся Александр).

– Могли бы сразу к нашим обратиться. – Голос капитана был уставшим и каким-то раздосадованным, что ли, как у человека, потерявшего бумажник с премией. – Мы бы вам помогли… а кстати, зачем вы вообще сюда приехали?

– Сына я ищу, – лаконично ответил Александр Леонидович.

Капитан заинтересовался:

– Сына? Он из гражданских или…

– Или, – ответил Александр. – Воевал, ушел на задание, пропал без вести.

– Давно? – уточнил капитан.

– Две недели, – ответил Александр, – уже, почитай, три. Думаю, не найду живого, так хоть похороню останки…

– Тут этих останков на год разбирать, – проворчал капитан; определенно, его что-то беспокоило, может, он из-за глаза так нервничал? Очевидно, потерял он его недавно. – Мы-то своих сразу стараемся погребать по-человечески, гражданских тоже, да и укропов… тоже ведь люди, как ни крути, хотя по их поведению и не скажешь…

– Много навидались? – с пониманием спросил Александр. Комендатура – это не только проверка документов; те деликатные вопросы, о которых говорил капитан, тоже были в ведении этой структуры.

– Много, батя, – кивнул офицер. – Как только не поседел? Когда наши детей хоронили, на клочки порванных, те ночью на улице играли, а рядом, оказалось, корректировщик нациков крутился – подсветил место, бандеры по нему осколочной миной жахнули, сто шестьдесят миллиметров, мы такими в укрепрайоны шмаляем, а они по своим детям. А уж на освобожденных территориях чего только не находили…

Офицер отодвинул скрипучий стул и неуклюже встал – вероятно, одним глазом его проблемы не ограничивались.

– Пошли покурим, батя? Понимаю, что вы спешите, но пять минут ничего не решат. А про вашего сына я ребятам скажу; мы тут ДРГ ловим в основном… – Капитан скривился, как от внезапного прострела в зубе. – Сам видел; но наши бойцы есть по всему тылу. Узнают, расспросят. Если кто что видел, расскажут. Твой пацан где воевал?

– В ополчении, – ответил Александр, глядя, как капитан достает из-за шкафа самодельную трость с рукояткой от натовской винтовки вместо набалдашника. – Тебя-то как зовут, капитан? И где это тебя так приголубило?

– Михаил, – представился капитан. – Можно просто Мишка. Позывной не скажу, он хулиганский. Кстати, позывной вашего сына знаете? У ополченцев все с позывными, так легче найти…

– Не знаю, – пожал плечами Александр. – Может быть, Зодчий…

– Сашка-Зодчий? – Капитан повернулся к Александру здоровым глазом. – Ишь ты, а я думаю, откуда вы мне знакомы? Ну, то есть… как будто видел, но забыл где. Похоже на то. – Он вздохнул. – Ну, про Сашку лучше у ополченцев спрашивать, это их разведка, они не сильно откровенничают, где они и что. Ходят слухи, что он ушел на Перекресток, да с концами… но то такое, разведка – это ж особая статья. Может, рейд в глубокий тыл или что… Было такое, что группы уходили, их уж и со счетов списали, а они через месяц, через два к своим пробивались. Передок не овраг – где хочешь не перейдешь.