Время Лиха

– Остальные у них тоже валяются. Кому вспоминать?..

... До вечера Иван переделал обычные дела по хозяйству и вместе с сыновьями перекопал и удобрил небольшой сад из полутора десятков ягодных кустов, малинника, двух яблонь и сливы. Другого пока ничего не садили, надеясь построить новый дом, на участке вокруг которого Иван планировал отвести под сад не менее пяти соток.

Когда он вошёл в дом, уже в сумерках, Юра сидел у телевизора: весь его класс получил по истории задание прослушать информацию об очередной войне, начатой праведными католиками накануне Светлого Воскресенья. Дарья доила корову, Паша ещё катался на велосипеде с друзьями.

Новая миловидная дикторша старательно и строго начала новости. Иван умывался и краем уха прислушивался к телевизору: занятый в последнюю неделю огородными делами, он порядком отстал от жизни.

"... В стране намечаются всероссийские забастовки учителей и шахтёров... Жители острова Кунашир обратились с просьбой передать их остров в аренду Японии, так как Россия бросила их на произвол судьбы... По данным Министерства образования, в России зарегистрированы один миллион беспризорников, два миллиона нигде не учащихся детей, полмиллиона оставшихся без родителей. Четверть миллиона подростков совершили преступления, а триста тысяч девочек до восемнадцати лет сделали аборт... Иван-город остался без воды, за которую три года не платит Нарве. Эстонцы по собственной инициативе начали искать деньги для ивангородцев, чтобы те заплатили им долг... Сегодня в военном суде Дальневосточного военного округа начался судебный процесс над группой граждан, обвиняемых в хищении и нелегальной переправке в Китай запасных частей к боевым истребителям... По данным специалистов, наркомания в России приняла масштабы, угрожающие национальным интересам, но средств на борьбу с ней нет... А теперь международные новости..."

Когда Дарья вошла в дом с ведром молока, симпатичная дикторша, очевидно, довольная, что всё у неё прошло гладко, с улыбкой пожелала телезрителям всего доброго.

150

– Тёлку не поила?
– спросил Иван.

– Сначала отмеряю два литра, а то, боюсь, перекормила утром и в обед. Ну, что там в новостях?

– Всё, как обычно. Юра, вишь, про новую войну что-то записывает. Не дай Бог, на учителя истории захочет учиться...

– Может, он политиком станет.

– Ещё хуже. Учитель с совестью, да без денег. Политик с деньгами, да без совести.

– Пока он вырастет, всё изменится. В будущем должно быть лучше...

– Будущее - это завтра. Ты считаешь, что завтра утром в стране наступит хорошо?

– Ладно, пойду тёлку поить. О будущей второй корове заботиться. А то пора ужином заниматься.

– Я помогу... Юра, переключи на местную программу. Лучше про нашу область послушаем...

Сын нажал кнопку и ушёл в свою комнату. Иван поразмышлял пару секунд и начал чистить картошку: кажется, вареную не ели дня два. Телевизор он не слушал, размышлял о закрытии старших классов в школе. Один только раз, уловив краем уха слова мэра, что зарплата медикам областного центра выплачена полностью, отметил про себя, что хоть где-то есть порядок. С Юриным образованием теперь всё наоборот. Многие ли пойдут в десятый класс, когда придётся раньше обычного вставать и ехать в чужую деревню в холодном автобусе? К тому же одноклассники старшего сына, по словам Дарьи, не считают, что им необходим документ даже о девятилетке. Есть ли аттестат, нет ли - всё равно дальнейшей учёбы не предвидится. Окрестные училища дают специальности, с которыми на бирже труда сотни человек. К тому же поборы с родителей студентов такие, что деревенская беднота не может позволить себе даже "фазанку"...

– Молодцы, не боятся начальства, бастуют...
– перебила Ивановы мысли вернувшаяся в дом жена.

– Ты о ком?

151

– По телевизору ж говорят. Бастуют врачи Морска: четыре месяца без зарплаты. Что собрался варить?

– Деликатесное блюдо: картофелины, прокипячённые в солёной воде.

... После ужина Дарья села за проверку тетрадей и подготовку к урокам, но спокойно заниматься не получилось: за стеной снова начиналось представление. К привычным уже бубуканью Кольки, повизгиванию его супруги и отрывистым стонам-крикам бабки сегодня добавилась четвёртая партия - хриплый тенор Валерки.

– Квартет, - невесело пошутила Дарья, которой нужно было сосредоточиться.
– Теперь будут петь до рассвета, пока не охрипнут...

– И звон бутылок - аккомпанемент, - прибавил её муж.

Шум за стеной, громкие споры и выкрики усиливались и слабели в течение вечера бессчётное количество раз. Когда на целый час отключили электричество и Юра с Пашей развлекались треньканьем на гитаре, а Дарья и Иван сидели у свечки - она за тетрадями, он за перелистыванием орловской подшивки "Приусадебного хозяйства" за прошлый год - голоса за стеной притихли, как будто их обволокла темнота. Но лишь дали свет и в мирной половине дома собрались ложиться спать, как у Степанчуков все разом начали орать и послышались удары от падения каких-то предметов. Потом хлопнула дверь, и шум резко стих.

– На сегодня, кажется, всё, - вздохнула Дарья.

– Я так жить не согласен, - ответил Иван.
– Завтра всех предупрежу, когда протрезвеют.

– Ещё с этими свяжись. Так они тебя и послушались...

– Не поймут трезвые - побью. Если повторится сегодняшний концерт.

– Степанчиха днём мне сказала, что теперь они будут жить хорошо. Валерка, мол, все проблемы решит: и дров привезёт, и скотину разведёт, и поесть будет что младшим...

– Сомневаюсь, - возразил Иван.
– Если отец сына предал...

Разговор прервал злобный лай собаки во дворе, и Ивану пришлось выходить. Вернулся он быстро, но не один, а с фельдшером Щербаковой, и

152

стал быстро одеваться, потому что на улицу выскакивал в телогрейке на голое тело.

– Здравствуй, Даша! Отпусти со мной своего мужа ненадолго! Там у ваших соседей сын папашу побил или вовсе убил, а я одна идти боюсь! За участковым далеко бежать!..
– поздняя гостья, видно, и сама одевалась в спешке, поэтому сейчас пользовалась минутой и поправляла одежду.

– Кто побил? Тот, который из тюрьмы, Валерка?

– А кто ж ещё?! Степанчиха ко мне прибежала, вся перепуганная! Я её послала "скорую" вызывать!

– Он на вас не бросится?

– Ты меня, Даша, не пугай! И так боюсь! Надо было всё-таки Володю звать!..

– Успокойтесь...
– Иван уже наскоро оделся.
– Там человек, может, помирает. А выпили они столько, что, наверное, оба валяются. Пошли.

Дарья не выдержала и тоже оделась. Правда, сопровождала она мужа только до калитки: он попросил её не выходить из двора и на всякий случай отвязать собаку.

Щербакова Елена Викторовна (для большинства деревенских просто Лена), несмотря на свои слова, была не менее решительным человеком, чем даже участковый, что при её должности вполне типично. Войдя в дом Степанчуков, она забыла все страхи и занялась исключительно пострадавшим, которому досталось по голове чем-то тяжёлым. Колька лежал на полу без сознания, а Валерка сидел за столом и в ту минуту, когда вошли "гости", хлебнул чего-то из кружки, утёрся рукавом и начал преспокойно закусывать. Дети молча сидели и лежали на одной кровати в комнате напротив входа. Бабка сидела на полу и пьяно бормотала.

– Очухается, тёть Лен, - тоном гостеприимного хозяина заметил старший сын Шушеры.
– Чёрт его не возьмёт... Наезжать вздумал. И подруга моя из-за него ушла...

– Ваня, - обратилась фельдшер, осмотрев рану, - я тут выстригу волосы, перебинтую, а ты сходи тоже хоть в школу. Срочно нужна "Скорая помощь": череп проломлен. Звоните. Или, может, кто отвезёт...

153

– Сначала попробую дозвониться. Не получится - пойду в Володе. Отвезёт.

– Давай.

Однако выйти Иван не успел: сначала вошёл участковый, за ним Степанчиха, которая тут же бросилась к мужу и с воплями принялась дёргать его за одежду. Иван, видя, что она мешает перевязке, хотел было вмешаться, но пьяная хозяйка метнулась, задев косяк двери, в комнату детей и фальшиво запричитала.