Время любить

Кошкин это понял и, прежде чем сесть, осмотрел себя с ног до груди, поправил галстук, Рузский протянул ему салфетку.

— Помада… Ох уж эти нимфетки. Полагаю, она рассчитывает срубить с вас сотню долларов этой ночью, видимо, почувствовала какой-то интерес, от вас исходящий.

— Наверное, — не стал кривить душой Кошкин, — грудь у нее великолепная, куда ж деваться, если тебе такое под нос суют.

— Никаких проблем, ваше малейшее желание будет удовлетворено и оплачено.

— Спасибо, конечно, но позвали вы меня явно не для того, чтобы удовлетворять и оплачивать мои желания.

— Разумеется, хотя основная часть разговора не отменяет развлекательную. Коньяк?

— Давайте уж. Я коктейли не пью. И, честно говоря, вообще пить не хотел, но последнее время в меня просто вливают, как в бочку, а я не имею сил и желания сопротивляться.

— Обмываете гениальное изобретение? — перешел сразу к делу Владимир Юрьевич, разливая коньяк. — Кофе, бутерброды, салат, горячее?

— Всего понемногу, — согласился Сергей Павлович, который только сейчас вспомнил, что не обедал и не ужинал.

Рузский нажал кнопку на подлокотнике кресла.

— Сейчас принесут. Не возражаете против банального «столичного», свинины, запеченной с сыром и большой кружки «мокка», я уж на свой вкус заранее заказал, так бы ждать пришлось?..

— Не возражаю. Значит, Лена вам уже рассказала…

— О машине времени?

— Не нравится мне это название, но пусть будет так, лучше я пока не придумал. Вторично получается.

— Где уж там вторично! Кому это еще удалось? Если все это правда, то это самое яркое изобретение со времен атомной бомбы или лазера.

— Да бросьте вы, тут людей клонируют, как штамповки, а я всего-навсего сделал маломощный опытный образец.

— Но, позвольте, от опытного образца при достойном финансировании один шаг до полноценного агрегата!

— Агрегат… Ваш-то какой в этом интерес?

— Ну, знаете, я мог бы начать наш разговор с претензий по поводу того, что вы пытаетесь отбить у меня законную жену, или, считаете, не имею морального права?

— Имеете… Честно говоря, я уже сожалею о своем безумном поступке. Не надо было ее тревожить. Тем более, что она полностью погружена в свою новую жизнь, и, как я понял, любит вас.

— Мне приятно это слышать, Сергей Павлович, хотя, думаю, вам нелегко откровенничать на эту тему, но позволю себе заметить: я не отбивал ее у вас, она была свободна.

— Я помню…

Кошкин не договорил, в комнату, как кошки, вошли сразу две наяды с разносами. Помимо перечисленных Рузским яств, на столе появились фрукты, сок и маринованные вешенки, которые Владимир Юрьевич сразу пододвинул на свою сторону. Видимо, был любителем грибов. Девушки справились, не желают ли господа еще чего-нибудь, на что Рузский слегка раздраженно отмахнулся, и они также быстро исчезли.

— Над чем вы сейчас работаете? — продолжил разговор Владимир Юрьевич, когда они выпили и наполовину опустошили салатницы.

— Военная тайна, — без иронии ответил Кошкин.

— Совсем?

— Дорабатываем ракету с изменяемой траекторией полета.

— Что, уже и такие есть?

— Были бы еще раньше, если б последние десять лет было упомянутое вами достойное финансирование.

— И я об этом, — понимающе улыбнулся Рузский, наливая по второй, — я хочу сделать вам деловое предложение.

— Я смотрел как-то фильм, хотя у меня нет времени дружить с телевизором, но этот фильм посмотрел от начала до конца. Наш, российский. Сюжет таков: девяностые годы, жалкому эмигранту-пьянице достается в наследство чемодан с советскими рублями и машина времени от гениального дедушки. Бывшая женушка сдает его с потрохами мужу-бандиту-коммерсанту.

— Прямо-таки знак равенства… коммерсант — бандит.

— Ну, сами знаете, в восьмидесяти процентах из ста. Так вот, алкоголик этот таскает из советских времен золото и продает. Там на него охотится КГБ, здесь — бандиты, там еще, к тому же, у него любовь… В результате его и девушку обложили со всех сторон. Так что, Владимир Юрьевич, вы предлагаете мне банальный сценарий.

— Да мне не надо золота! — нарочито отмахнулся Рузский. — Это уже пройденный этап. Нельзя бесконечно богатеть, можно лопнуть. Да и не дадут выпрыгнуть выше отведенной ниши. Это я вам честно и без обиняков докладываю. Не-да-дут! И хорошо если только без штанов останешься, а не под мраморной плитой. Все уже поделено и распределено. Войны за передел порицаются, а агрессоры наталкиваются на мощную систему коллективной безопасности.

— Тогда в чем ваш интерес?

— Допустим, хочу быть сопричастным гениальному проекту. Только не ищите за моей спиной тень Герострата. Ничего подобного. Но, разумеется, как всякий прагматичный человек, я рассчитывал бы как на моральные, так и на некоторые материальные дивиденды. Тем более, что мало кому из коммерсантов средней руки удается завязаться с оборонкой. А это в наше условно стабильное время всегда верный кусок хлеба. Позволю себе напомнить вам, что значительная часть этого ломтя достанется в обязательном порядке Виталию.

Кошкин замер с вилкой у рта. Напоминание о сыне болезненно его укололо.

— О! О! О! Только не примите за упрек или форму шантажа! — натурально испугался Рузский, поняв, что ляпнул не то.

— Не приму, — задумчиво согласился Кошкин.

— Вы же понимаете, Бог каждому из нас дал свое. Вы родились, чтобы держать в руках карандаш и паяльник, а я — калькулятор, счета-фактуры и накладные…

— И пистолет, — добавил Сергей Павлович.

— Не скрою, приходилось, — невозмутимо продолжил Рузский, — в средние века все бегали с мечами и кинжалами, перераспределяя собственность, и никого это не смущало.

— Да, похоже, мы вернулись в пещерные времена, как будто сработала огромная машина времени…

— Ну, если так, то точнее будет сказать, что качнулся маятник истории, причем качнулся он еще в начале двадцатого века. И качнулся так, что снес по пути десятки миллионов человек.

— Чего же вы хотите от прошлого?

— Упаси Бог! От прошлого я ничего не хочу. С прошлым все ясно. Пусть туда смотрят историки. Меня, Сергей Павлович, больше интересует будущее. Прогнозы, новые технологии, расстановка политических сил. При этом меня интересует обозримое будущее. Я так понимаю, перемещаться туда вы еще не пробовали?

— Не пробовал.

Бутылка коньяка кончилась как-то быстро, но, видимо, это был настоящий коньяк, от которого внутри разливается приятное тепло, а голова не становится похожей на мешок с цементом, который вот-вот превратится в коллоидный раствор. Кошкину, не взирая на легкую неприязнь к собеседнику, было хорошо и уютно. И он позволил себе высказать некоторые соображения по поводу путешествий в будущее.

— Знаете, Владимир Юрьевич, я не признаю эйнштейновских предположений по поводу парадоксов времени, но, полагаю, заглядывать в будущее намного опаснее, чем лезть в прошлое. Как человек верующий, я считаю, Бог дает дар провидения только своим величайшим святым. А мы хотим, походя, подсмотреть в замочную скважину. Как бы глаз в таком деле не потерять.