Время лживой луны

– Есть еще один лаз – рядом, под коленкой.

Я пригнулся и посветил фонариком под согнутую коленку соседней уродливой фигуры. Дыра там была, пожалуй, даже меньше той, что за плечом.

– Я туда не пролезу!

– Пролезешь.

– Даже пробовать не стану!

– А напрасно. Все, что от тебя требуется, – это поверить в то, что задача, которую ты ставишь перед собой, в принципе, решаема.

– В принципе?

– Да.

– Это в принципе невозможно!

– До чего же вы все, закордонники, тупые, – Владимир Леонидович произнес это без злобы, без насмешки, скорее, с сочувствием. Так разговаривают с больным – ничего, мол, поправишься. – Твой организм находится сейчас под контролем уинов, которые легко и быстро помогут ему адаптироваться к любым внешним условиям. Если ты пойдешь ко дну, они научат тебя дышать под водой. Если сорвешься с крыши здания и зацепишься за карниз, твои пальцы превратятся в крючья, разогнуть которые никому не под силу. А если застрянешь в дыре, сделают твои кости гибкими, а сухожилия и связки пластичными настолько, чтобы ты смог выбраться на свободу.

– Это ты только сейчас придумал? Чтобы убедить меня?

– Дурак, – тепло, по-доброму обозвал меня Ворный. – Я тебе сто раз говорил, мы уже давно занимаемся изучением самых разнообразных феноменов, связанных с активностью информационных башен. Так что скидывай одежку и полезай.

– А раздеваться-то зачем?

Ночь была теплой, но я все же зябко повел плечами. Заранее, в предчувствии прикосновения голой кожи к холодному камню. Или из чего там был сделан этот монумент?

– Удобнее будет. К тому же… Сказку про голого короля помнишь?

– Это ты к чему? – насторожился я, ожидая подвоха.

– К тому, что, ежели все сработает, как мы рассчитываем, от твоей нанотехнологической одежки все равно ничего не останется.

– Да, это веский довод, – согласился я и начал расстегивать пуговицы на рубашке.

Оставшись в чем мать родила, я вновь приблизился к дыре в плоскости монумента и, подсвечивая фонариком, попытался заглянуть в нее. Ничего видно не было. Вообще ничего! В глубине гигантского уродливого куба было так темно, что я почувствовал себя Лао-цзы, собравшимся кого-то там поймать. Да нет же! При чем тут Лао-цзы – есть гораздо более близкий нам образ. Иван-дурак, которого все постоянно посылают незнамо куда и непонятно зачем. А он, дурак, идет.

Найдя требуемый образ-аватар, я преисполнился если и не уверенности, то уж точно оптимизма, который, как известно, является неотъемлемым свойством всех существующих в природе типов дураков. Переложив фонарь в левую руку, я по самое плечо запустил ее в дыру. А следом просунул голову. Правое плечо уперлось в кажущуюся непреодолимой преграду. Посветив фонариком вниз, я увидел серую полосу старого, потрескавшегося асфальта. Направил луч света вперед и узрел кирпичную стену, вымазанную облупившейся желтой краской. Чуть правее того места, где я просунул в дыру свою дурную голову, на заржавевших петлях висела металлическая дверь с прилепленной к ней под углом длинной ручкой-скобой.

– Эй! – произнес я негромко.

Просто так, чтобы услышать хотя бы собственный голос.

Звуки не полетели и не поплыли, а треснули и будто сломались в замкнутом пространстве.

– Ты что? – услышал я в ответ голос майора Ворного.

– Ничего, – так же тихо ответил я.

– Все нормально?

Я хотел ответить, что ничего не нормально. Что дыра оказалась настолько маленькой, что я даже застрять в ней как следует не смог. Но в этот момент я вдруг с удивлением почувствовал, как мое правое плечо, до этого упиравшееся в острое колено одной из фигур скульптурной композиции, совершенно свободно – да, именно так! – проходит в отверстие. Чтобы помочь себе, я поднял ногу и уперся стопой в какой-то выступ на монументе. Продвинувшись еще немного вперед, я, чтобы не упасть, вынужден был выбросить вперед правую руку и упереться ею в асфальт. Ага, вот одна рука – упирается в асфальт, вот другая – держит фонарь. Голова тоже вроде как на месте. Осталась самая малость. Опираясь на руки и извиваясь всем телом, как бегущий варан, я забрался в отверстие. Весь! И даже кожу нигде не содрал!

Поднявшись на ноги, я внимательно осмотрел дыру, через которую пролез. Смотрел, удивлялся и понять не мог, как мне это удалось? А может, я вообще сплю? И все это только сон? Тогда возникает другой, не менее интересный вопрос – в какой именно момент я уснул? И является ли сном сон, который мы видим во сне?..

– Залез?

– Ага.

– Ну вот, а боялся.

– Я и сейчас боюсь.

– Чего?

– Ничего. Просто боюсь – и все.

– А… Ну, это нормально.

– Ты так считаешь?

– Знаю по собственному опыту.

– Хочешь сказать, тебе приходилось пролезать в дыру, в которую поначалу только голова проходит?

– Мне, дружище, – Владимир Леонидович легко, почти незаметно усмехнулся, – и не в такие дыры залезать приходилось.

Ладно, оставим утверждение сие на совести майора Ворного.

Я посветил фонариком на дверь. Краска с нее давно слезла, и только ржавчина висела рыжими мохнатыми хлопьями. Но даже в таком состоянии массивная дверь вызывала уважение. Если окажется, что она заперта на замок… И что с того, оборвал я самого себя. Что мне замки, если при мне мои уины, действующие лучше любой отмычки! Я решительно подошел к двери и потянул за ручку. Тяжело, со скрипом, как будто с неохотой, дверь начала открываться.

Странно, почему Ворный молчит? Как будто знает, что я тут делаю. Я посмотрел на левую ладонь. Между большим и указательным пальцами светился зеленый индикатор, подтверждающий, что связь не прервалась.

Повесив фонарик на шею, я ухватился за ручку обеими руками и уперся ногой в стену возле двери. Наверное, если со стороны посмотреть, вид у меня был довольно забавный – совершенно голый мужик с включенным фонарем на шее, очень конкретно освещающим его гениталии, пытается открыть старую ржавую дверь. Хорошо, что меня никто не видел. Даже майор Ворный с его пронырливым спутником-шпионом вряд ли мог проникнуть взглядом сквозь толщу монумента. Или – мог?.. Да, собственно, какая мне разница!

Оттянув дверь настолько, чтобы боком можно было протиснуться между ней и чугунным косяком, я для начала просунул внутрь руку с фонарем. Ничего особенного. Заброшенная проходная. Две рамки металлоискателя со столиками рядом с ними. Чуть в стороне – комнатка охранника с пластиковыми перегородками.

– Ну что, заходишь? – спросил Владимир Леонидович.

Значит, он все же видел меня.

– Захожу, – вздохнул я обреченно.

Протиснувшись за дверь, я остановился и снова посветил фонариком по сторонам. Теперь у меня был более широкий обзор, но ничего нового я все равно не увидел. Если не считать трех-четырех колченогих стульев, разбитого и наполовину выпавшего из рамы большого настенного зеркала и груды какого-то тряпья, похожего на старые, приготовленные на выброс портьеры, в углу. В помещении стоял странный затхлый запах, как от прокисших, заплесневелых грибов.

– Тебе на второй этаж.

– Понял.

Проходя под рамкой, я невольно затаил дыхание: а вдруг зазвенит? Но чуда не произошло. Здание уже много лет стояло заброшенным. Никому не нужным. Мертвым. Таким же мертвым, как и тот монумент, что прятал его под собой.

Осторожно пройдя по фойе – на полу было полно зеркальных осколков, а у меня ноги босые, – я ступил на широкую каменную лестницу. Пяткам было холодно. Да и по телу то и дело пробегала дрожь. Хотя виной тому, скорее всего, был не холод, а нервозная обстановка… Нет, обстановка тут тоже была ни при чем – это я сам себя накручивал. Ждал, что вот-вот что-нибудь случится. То ли призрак рабочего электростанции из стены выйдет, то ли черный кот с визгом под ноги бросится… А может, сам главный инженер электростанции воспарит над верхней лестничной площадкой и, сложив руки на животе, строгим голосом поинтересуется, что это я тут делаю?.. В общем, кто-то, кто долгие годы был замурован в этом похожем на склеп здании. Встреча с кем не предвещала мне, живому, ничего хорошего.

Nevermore…

На площадке между первым и вторым этажами я едва не упал, наступив голой пяткой в темную лужу какой-то маслянистой жидкости. Она была такой черной, что даже луч фонарика на ней не бликнул, поэтому я и принял ее за пятно на полу.

– Направо, – скомандовал Владимир Леонидович, когда я поднялся на второй этаж.

Я свернул в указанную сторону, пересек небольшой открытый участок. У лестничной балюстрады лежал перевернутый вверх ножками конторский столик, а рядом с ним, на полу – вдрызг расколоченный компьютерный монитор, как будто кто-то со злостью шарахнул его об пол, а потом еще и ногами от души попинал. Луч света скользнул по прозрачной двери с надписью «Главная диспетчерская», подчеркнутой тремя широкими красными полосами. Я толкнул дверь рукой. Дверь не двинулась с места. Я толкнул дверь сильнее. С тем же результатом.