Время останавливается для умерших

Бывший охранник не заметил меня, однако дальше рисковать не стоило, следовало незаметно исчезнуть. Об осторожности мне напомнила мелодия, которую в этот момент играл оркестр: «Не говори: любовь тебе нужна». Она преследовала меня с того самого дня, как убили Эмиля Зомбека.

Выходя из зала, я столкнулся с официантом, который нес на подносе кофейник и две чашки. Я взглянул на поднос, чтобы убедиться, не перевернул ли я чего-нибудь, и тут официант воскликнул:

— Павел! Не узнаешь Ромека?

Теперь я его узнал. Именно его, Романа, я и искал здесь.

— Послушай, Роман, у меня сейчас нет времени на всякие разъяснения. Поговорим потом. Те столики, у окна, твои? С левой стороны?

— Мои. Я как раз несу туда кофе. Хочешь поесть? Садись, я тебе подам самый лучший обед. Что ты тут делаешь?

— Ромек, один я тут ничего не сделаю, а с твоей помощью смог бы многое. Ты знаешь этого пижона с бачками и усиками? Или кралю, которая с ним сидит?

— Кралю знаю.

— А тип, что с ней сидит?

— По-моему, я где-то уже видел его, только не могу припомнить — где. Может с той же Моникой… Она была здесь две недели назад. И не с тем ли самым клиентом? Только тот…

— Не носил баков? — спросил я, показывая Роману снимок Броняка.

— Точно! — сразу же согласился Роман. — Он самый, ты знаешь мой глаз, я никогда не ошибаюсь. Он был с ней, только без баков. Я их тогда не обслуживал, но помню, что они заказывали «Мартель» и астраханскую икру. Это было две недели назад. Если тебе интересно, могу проверить по рабочему расписанию, так как дня я точно не помню…

— Это неважно, дату я знаю. У них на столике лежит ключ от номера…

— Она здесь живет. Кажется, только сегодня въехала — на обеде их не было. И вчера на ужине — тоже. Павел, а ты не из ревности все это выспрашиваешь?

— Ромек, прошу тебя — рассмотри на ключе номер комнаты. Ведь это для тебя ничего не стоит, правда? А потом у меня будет еще одна просьба…

Я достал из кармана серый металлический кружок размером с монету в два злотых, прикрепленный к плоской резиновой присоске.

— Попробуй незаметно прилепить это под их столиком.

Ромек улыбнулся, блеснув ровными крепкими зубами.

— Во что ты играешь? — спросил он, — Микрофон?

— Нет, — ответил я, — Пластиковая бомба.

— Это для меня, — снова улыбнулся Роман. — Подкладывать бомбы — мое любимое занятие.

Он уже уходил, когда я еще раз окликнул его:

— Ромек! Можешь мне ответить… кто-нибудь…

— Я знал, что ты об этом спросишь. Да, кто-то уже интересовался этим человеком. Этот «кто-то» днем показал мне такой же снимок, как у тебя. Только на том снимке не было дорисованных карандашом усов. Павел, только благодаря тебе я смог связать эту рожу с фотографией, которую мне показывали. Сам понимаешь, я обязан доложить…

— Можешь это сделать через двадцать минут?

— Через пятнадцать.

— Спасибо.

Роман переложил микрофон в правую руку.

95

Официант направляется к Броняку и Монике. Слышит, а может, и просто по движению губ читает ее слова.

— Уже несут кофе.

Ставя поднос, он ловко задевает лежащий на столе ключ и роняет его на пол.

— О, простите, — нагнувшись, он неуловимым движением прижимает микрофон к тому месту, где прикрепляется ножка. Затем поднимает ключ и кладет на стол. — Простите, пожалуйста, — повторяет официант.

Броняк, все время сидящий лицом к Монике, бросает через плечо:

— Я просил счет.

— Прошу вас, — любезно улыбается официант и ставит перед Броняком тарелочку с лежащим на ней фирменным счетом отеля «Континенталь». Затем наливает в чашки кофе.

— Спасибо, — говорит Броняк.

Официант забирает поднос и отходит.

96

Роман вернулся скоро. Он отложил в сторону пустой поднос и подошел ко мне.

— Бомба подложена, — доложил он. — Номер комнаты триста десять.

— Третий этаж?

— Да. Не знаю, какой радиус действия у твоей радиостанции, но думаю, тебе лучше спрятаться в нашей Раздевалке.

Он проводил меня в тесную комнатку, где висели служебные костюмы на плечиках, и оставил ключ.

— Потом отдашь его мне лично. А я в зале понаблюдаю за твоим подопечным, чтобы он не сорвался.

Я заперся изнутри и достал транзисторный подслушивающий аппарат. Потом снял часы и приложил их к динамику. Часы были соединены с миниатюрным микрофоном.

Теперь нужно было принимать какое-то решение. Зная о солидарности преступников, я понимал, что Моника и Броняк будут действовать заодно. Если бы я вздумал подойти к их столику, она обязательно предупредила бы его об этом. Устраивать в ресторане стрельбу, да еще не имея права подстрелить противника? Это было бы самым худшим выходом. Может удастся использовать Монику в моем плане захвата Броняка? Она, видимо, точно знает, есть ли у него оружие.

Я включил подслушивающее устройство, несколько дней назад с трудом выпрошенное у местной милиции. Отрегулировал громкость и чистоту звука.

Сначала раздался сильный стук — видимо, Броняк задел ботинком за ножку стола. Потом послышался шелест — то ли деньги, то ли бумажные салфетки — и голос самого Броняка.

— Черт побери, я уже потратил все злотые. Осталась только мелочь…

Моника: И что ты думаешь делать? Покажи-ка счет… Сто семьдесят пять злотых.

Броняк: Если бы ты не захотела целой бутылки коньяка, то нам бы хватило. Но ведь ты обязательно должна налакаться…

Моника: Жалеешь для меня коньяка? Наш последний ужин — и без выпивки!

Броняк: Не делай из этого проблемы, выкладывай-ка лучше деньги.

Моника: Разменяй в кассе несколько долларов.

Броняк: Идиотка. Из-за дурацкой сотни злотых я должен рисковать? Особенно сегодня, за день до отъезда? Может ты еще хочешь, чтобы я пошел через весь ресторан, размахивая этими долларами? Плати.

Моника: Ты стал какой-то странный. Все боишься, что я тебя обману.

Броняк: Ничего я не боюсь. Не такие пробовали…