Время перемен. Том 2

В следующий миг откуда-то сбоку раздался еле слышный крик мальчика. Тром не понял, что произошло. Он лишь увидел, как Свен пролетает мимо него. Или мальчишка упадёт в воду, или разобьётся о борт, если корабль успеет встать прямо. В последний момент Тром выбросил правую руку и схватил паренька за ногу. Он еле дотянулся. Пришлось зацепиться ещё и ногами — одна левая рука не выдержит такого веса.

Корабль начал выпрямляться. Резко, стремительно. Тром видел, что парня сейчас шибанёт о палубу. Он рванул ногу паренька вверх, что есть силы, и маленькая голова на дюйм разминулась с досками. Свен ударился вождю о бедро, но не сильно, и сразу вцепился в ногу обеими руками. Он висел на Троме вниз головой, и, наверное, со стороны это могло выглядеть забавно, если бы не бушующие волны вокруг. Тром ослабил хватку: хоть Свен и весил не больше барана, сил едва хватило, с такой мощью корабль выбросил мальчика.

— Нужно пробираться в трюм, — громко и спокойно сказал горец, — Цепляйся за канат и держись крепче, когда мы взмываем вверх.

Мальчишку мотыляло, как осенний лист на ветру, их уже не раз обдало водой. Дрожа от страха и холода, они кое-как добрались до люка.

— Это разве шторм? Рулевой правит без капитана, значит, всё не так плохо. Но люк лучше закрыть, — приветствовал их матрос с клеймом на руке, — Видел, как ты поймал Свена. Неплохая работа, вождь.

Качаясь туда-сюда, они спустились в трюм. Все остальные стояли у бортов и держались за канат, продетый в кольца на уровне груди.

Тром со Свеном заняли свои места у борта. Мальчик, еле живой от страха, посмотрел снизу вверх на вождя. Паника, благодарность и недоумение смешались в его взгляде. Он будто ждал чего-то от вождя. Тром многозначительно покивал в ответ, и парень улыбнулся.

— Што там случилась-та, наверху? — прошамкал один из мужиков. Тот, которого Тром свалил ударом в первый день на корабле. Тром не знал, он ли выбил бедолаге зубы, или это случилось раньше.

Клеймённый принялся рассказывать, как всё было, а остальные слушали его. Когда он закончил, ненадолго повисло молчание. Потом один из матросов повернулся к поединщику:

— Так ты был вождём у себя в горах?

— Если я туда вернусь, стану им снова, — ответил Тром.

— Поэтому ты тогда взбесился, да? Непросто тебе, небось, привыкать к нашим порядкам.

— Что есть, то есть.

— А товарищ твой, он кто-ж? Неужто тоже вождь?

— Нет, он сотник.

— Это как же, сотней человек командует?

— Один из ста самых искусных воинов Великой Сотни.

— Вота как? Вождя у вас как? Выбирают, али как у нас, по наследству?

— Ни то, ни то. Чтобы стать вождём, сначала нужно попасть в сотню лучших. Никакого наследства у нас нет.

— И вождь, он главный в стране?

— Их пятеро, вождей.

— Интересно как… А вот Марк, тоже из Великой Сотни. Чего-ж он тогда не вождь?

— Это звание добывают в поединке.

— Он вон какой здоровый, неужто не может?

— Я в поединках лучше. Многие считали меня первым среди всех.

— Вот энта да… Слышь, команда, эт мы, получается, лучшему поединщику тумаков надавали!

Моряки загоготали. Когда смех прекратился, Тром ответил:

— Будь у меня меч, ничего бы у вас не вышло.

— Так и хорошо, что не было его у тебя.

Все смолкли, воцарилось молчание, пока матрос с клеймом не сказал Трому:

— Ну, чего волком смотришь? Прирезал бы ты команду, а как кораблём управлять? Сдох бы от голода, и вся недолга. К тому ж, и мы не железом тебя лупили. Смекаешь?

— С железом, может статься, вы бы меня и одолели. Одному против толпы трудно, — нехотя признал вождь.

— Да хватит вам, одолели, не одолели, — влез Марк, — живые все, да и ладно.

— А ведь верно говорит!

— Точно!

— И Свен, вон, живой.

— И вождь в горы вернётся. Вернётся, вернётся, точно вам говорю.

— И шторм, кажись, поутих.

Болтало уже не так сильно. Тром почувствовал, как напряжение отпускает его. Прошло немного времени, и люк распахнули снаружи.

— Хватит там сидеть! Вылезайте на свет, вонючие корабельные крысы! — прокричал капитан.

И люди, один за другим, стали взбираться по лестнице.

Капитан приказал поднять паруса. Моряки по трое натягивали два толстенных каната. В одной тройке тянул Марк, и парус перекосило — он раскрылся сильнее со стороны Марка. Вторая тройка кряхтела от натуги, но парус застрял.

— Вождь, подсоби…

Тром потянул со всеми и парус раскрылся. Один из моряков благодарно похлопал его по плечу.

Небо светлело. Корабль набрал хороший ход и почти не качался от волн. Оба горца сели на ступеньку, ведущую к задней палубе, где стоял руль.

— Доброе дело там, доброе дело здесь, и ты с ними подружишься, — пробормотал громила.

— Я так давно не пытался ни с кем подружиться, что уже забыл, как это делается.

— Ничего ты не забыл. Тебе просто мешает твоя гордость, вот и всё.

— Моя гордость — то немногое, что у меня осталось после прошлой жизни.

— Никто не заставляет тебя с ней расставаться. Просто нужно решить, чем гордиться, а чем нет.

— Как это?

— Очень просто. Всякий раз, когда ты делаешь что-нибудь, а не сидишь сложа руки — это повод для гордости.

— Чего? Дела холуёв, чем тут гордиться?

— Тем, что каждое такое дело приближает нас к Родине. Любой вождь уже давно взбунтовался бы, и отправился за борт. Или перебил бы всю команду и сдох в одиночестве на этой посудине. Но ты не пасуешь перед новым. Гордись этим.

— Ты всегда был хитёр, Марк. Но и я не полный дурень. Это ты всё устроил именно так. Мне гордиться нечем.

Марк усмехнулся:

— Гордись тем, что раскусил меня. И помни главное: мы не принесём пользу Горной стране, если умрём.

К ним подошёл капитан. Он нёс в руках несколько шкур и один из ножей, что давеча давал им для резьбы по дереву.

— Сделайте себе из них что-нибудь. У меня нет такой большой одежды, а скоро станет совсем холодно. Мы плывём в северные княжества, — он бросил шкуры к их ногам и протянул нож вождю, — Хорошая работа, Тром.

Первый раз капитан назвал его по имени. Горец не ожидал.

— Я про то, как ты поймал мальчишку, — пояснил моряк. Похоже, Тром таки выдал удивление.

До заката он провёл время на палубе. Иногда помогал, чем мог, но всё больше бездельничал. Он чувствовал, как изменилось отношение команды. Исчезло ощущение, что на тебя смотрит тысяча мечей, нервозность ушла, и впервые за много дней вождь расслабился.

Завтра непременно следовало подняться пораньше. Пришло время занятий с мечом, он уже достаточно поправился, а нога пройдёт быстрее, если побольше шевелиться.