Время перемен. Том 2

— Значит, меч рассудил верно.

Мальчик так и не поднимал головы.

— Посмотри на меня, — строго сказал Тром, — И нечего отворачиваться, понял? Ты в этом не виноват. Никогда не отворачивайся, если не виноват. Ясно?

— Угу. Мне просто жаль тебя. И синяк у тебя страшенный.

— Что меня жалеть? — горько усмехнулся Тром, — Мне стоило лучше сражаться, только и всего. А я собственного сотника распознать не смог.

— Ты здорово сражался.

— Хватит. Я проиграл.

— Всё равно! Марк победил, но, кроме вас двоих, я больше нигде не видел таких воинов. Ты был только чуточку хуже, правда-правда! Может, ты ещё не выздоровел до конца…

— Ерунда, я здоров. Громила просто размазал меня по полу, вот и всё.

Свен вдруг замолчал.

— Ну, чего? — опять спросил Тром.

— …он не обидится?

Тром непонимающе смотрел на мальца.

— Ну, на громилу, — пояснил Свен.

— … Раньше не обижался. Да только теперь он вождь, кто его знает? Посмотрим. Вот что, хватит разговоров. Покажи мне правый крест и обратную защиту.

Малец быстро схватывал. Они занимались любую свободную минуту. Марк запретил занятия в парах, и, когда Тром упражнялся один, горечь поражения бурлила внутри него, не находя выхода наружу. Лишь когда он занимался с мальчишкой, все лишения последних дней немного тускнели, и Трому казалось, что он ещё чего-то стоит — уже многому научил Свена, а ещё учить и учить.

Новый вождь не искал разговора, всё больше уделяя времени команде. Тром хотел поговорить с единственным соплеменником, молчание уже было ему в тягость, но не знал, как начать и про что разговаривать. Раньше всё было просто — Тром был вождь, а теперь всё наоборот.

И перед командой ему было стыдно за своё поражение.

В один хороший, светлый день, когда Тром показывал Свену, как важно правильно действовать запястьем в ударах, Олаф долго смотрел на них, а потом решил заговорить:

— Конечно вы, горцы, отлично дерётесь. Но всё это бой, когда ты видишь врага. Против незаметного удара исподтишка вы так же беспомощны, как любой другой.

— И что же? Кто-ж будет так делать? Разве юродьивый какой?

— Скажи ещё, у вас так никогда не делают, — Олаф ещё больше сгорбился и почесал ожог на руке.

— Конечно не делают, потому как у нас за такое голову отрубают. Только врага, зашедшего на наши земли, можно так убивать. Своего, пусть даже и холуя какого, ни в жисть. А, коли даже решил казнить холуя, так казни открыто, да чтоб все про вину его знали. Неужто у низинников можно резать своих, как свиней, не показывая стали?

— Нельзя.

— Ну вот!

— Это так говорят, что нельзя. Взаправду выходит, если незаметно обстряпать всё, и дела никому не будет. Разве что графа какого укокошишь…

— Глупые низинники! Как вы вообще живёте?

— Ты не об этом думай, а о шкуре своей. Пацанёнка спас, за это благодарен, вот, хочу, чтобы ты знал, не всегда вы с дружком своим мечами отобьётесь…

— Так это наука была?

— Она самая.

— Марку почему не поведал?

— Не Марк Свена за ногу поймал перед самой пучиной. Кто там у вас вождь — мне начхать. Так что обращайся, пока я добрый.

Олаф утопал на нос корабля, то и дело озираясь по сторонам.

— Странный он какой-то, — рассеянно проговорил Тром.

— А то! В Серой Банде понятия свои. Говорят, там на всё свой уклад, навроде вашего, горского, только наоборот всё.

— У тебя, значит, тож по другому всё?

— Ну конечно.

— Не разберёшь вас, низинников тупых, — Тром от досады плюнул за борт.

— Тром, а у тебя в горах дети есть?

— На понял…

— Сын, или дочка, или, может, все сразу.

— Дети у баб бывают. Или у вас, низинников, и тут всё наоборот?

— Рожают бабы, но, ведь, и папа должен быть. Воспитывать, там, учить чему-нибудь

— Какой ещё папа? Нет у нас никаких пап. Пока мелкие, их бабы воспитывают, а, как подрастут — воины. Вот и всё.

— И ни у кого нет своего папы?

— Нет.

— Жаль. Я бы хотел, чтобы у меня был папа вроде тебя.

— Лучше вроде Марка. Он же вождь.

— Марк, он тоже хороший, но лучше, чтоб вроде тебя.

— Хватит дурить мне голову, проклятые чужестранцы! Один исподтишка колет, второй пап каких-то придумал. Чем вам воины не угодили, дурень? Нормально, вон, всех воспитывают.

— Это не то. Папа у каждого свой должен быть, один, единственный.

— Так, хватит. Ну-ка, все кресты мне повтори, а потом все защиты. Мы драться учимся, или чего?

Они продолжили. Тром был особенно строг, но потом, когда отправил Свена на вышку, подошёл к Олафу, который о чём-то тихо судачил с Марком, и спросил:

— Кто такие папы?

— Вы, горцы, и этого не знаете? Тяжело вам придётся, как до земли доплывём…

— Ты обещал разговор.

— Чугунный ты, Тром, что котелок у нашего повара, — Олаф с Марком хохотнули, — Да не дуйся ты. Папа — тот, от кого баба понесла. Надеюсь, как баба понести может, не надо разъяснять?

— О, я так и знал! Насчёт того, что он один воспитывает и учит всему — враньё!

— Ну, почему же? Кто-то и воспитывает, и учит, пока не вырастут.

— Да? Интересно, как оно, — вмешался Марк.

— Тут я тебе не отвечу. У самого ни отца, ни матери. В серых переулках нас, детей, младенцами ещё, нищие с собой таскали. Так на милостыню легче горожан разжалобить. И уж дальше кто как рос.

— Что нас ждёт на суше? — спросил Тром.

— Смотря куда пойдёте. Места все разные, и люди тоже. Куда капитан плывёт — там портовый город. Если есть, что продать, или деньги, чтоб купить, можно там подзаработать. Куда после плывём — не знаю. Но уж точно не к горцам. У вас сейчас шторма начнутся, дураков нет плавать туда, так что придётся вам пешком топать. На лошадей жалованья матроса не хватит.

— Долго ли пешком?

— Я что-ль пробовал?

— Нужно доплыть куда-нибудь и осмотреться на месте, поспрашивать, — думал вслух Марк, — Тогда будет видно. Чего сейчас гадать?

— Добро, вождь, осмотримся, — кивнул Тром.

Горцы в самодельной одежде из шкур походили на двух медведей, непонятно как оказавшихся на корабле с людьми. Особенно это бросалось в глаза, когда они приставали к берегу и заходили в лес пополнить запасы воды. Одежда получилась дряная — неудобная, кое-где продувалась, топорщилась, когда шевелишься. Но без неё они бы давно замёрзли, а другой на корабле не было.

Мимо прошёл капитан. Он смотрел в пол и никого не замечал, погружённый в свои мысли.

— Капитан, всё в порядке? — окликнул его Олаф.

— Да, да, нормально всё, — ответил он, не поднимая головы.

— Тихий он какой-то стал в последнее время, — прошептал моряк горцам, — Ходит, думает о чём-то. Не нравится мне это, ещё беду накличет…

Матрос оказался прав. Шторм налетел неожиданно. Вся команда, кроме капитана и рулевого, мигом оказалась в трюме, только Тром ждал, пока Свен спустится из своего гнезда на мачте. В этот раз ловить его не пришлось. Парень уже скрылся в люке, когда корабль сильно тряхнуло. Поединщик удержался за снасти и хотел было забраться следом, но услышал, как его зовёт капитан: