Время перемен

На нем были только черные боксеры.

— Что случилось? — спросил он.

Я надеялась, что он не ожидал ответа, потому что я была неспособна на него, когда он стоял там в одних трусах. Облегающие боксеры. Поэтому, конечно, я увидела очертания его твердого члена.

Ха, он не упал, испугавшись разбитого стекла.

Должно быть, он действительно был возбужден.

— Макензи?

Подождите. Я сузила взгляд, чтобы сфокусироваться на его пенисе. Он рос? Похоже, что да, его боксеры подергивались.

— Женщина, — простонал он.

Он рос. Не может быть. Этот мужчина был огромным. Стенки влагалища сжались при мысли о его члене в моем центре.

Его боксеры теперь были в обтяжку, прорезь в боксерах расширялась, и мой новый друг просто высунулся, чтобы поздороваться.

— Ты только что помахала моему члену? — спросил Грейсон, его голос был с легким юмором.

Я посмотрела на свою руку и увидела, что она вздернута вверх и в воздухе, как будто я махала. Я быстро опустила ее.

— Ну… — я облизала свои внезапно пересохшие губы, а затем жестом руки показала на область его боксеров. — Он вышел поздороваться.

Грейсон посмотрел вниз, а затем вверх на меня. Я задохнулась. Его глаза были дикими и скрыты полуопущенными ресницами.

— Он не может удержаться, когда ты все время на него смотришь.

— Я не смотрела, — солгала я.

Он поднял бровь и прислонился к дверной раме, скрестив руки, как будто его член не натягивал боксеры от возбуждения при виде меня… по крайней мере, я надеялась, что так оно и было.

— Скажи мне кое-что, Кензи.

— Хм?

— Женщина, смотри сюда, — приказал он с усмешкой. Я встретила его взгляд, и он продолжил: — Что ты делала с пустым стаканом у стены?

Я закатила глаза и смотрела куда угодно, только не на него, пока пыталась придумать лучшую ложь. Но я не смогла придумать ничего, поэтому вместо этого задала ему вопрос.

— Откуда ты знаешь, что стакан был пуст?

— На полу ничего не пролилось.

— О. — Я кивнула, посмотрев в пол.

— Макензи, ты подслушивала меня?

Я напряглась.

— Нет. — Я рассмеялась, но это было больше похоже на то, что я задыхалась.

— Ты подслушивала.

Нервно захихикав, я скрестила руки на груди и посмотрела на него. На его сочных губах играла самодовольная улыбка. Придурок.

— Неважно, — огрызнулась я.

— Тебе понравилось слушать меня?

— Что? — вздохнула я.

Выпрямившись, он отодвинулся от двери и сделал шаг в гостиную.

— Тебе понравилось слушать меня, Кензи?

— Мне… мне… мне было приятно. — Что я должна была сказать? Я хотела сказать «да», потому что мне действительно нравилось слышать его и думать о том, как он прикасался к себе. Однако тогда он поймал бы меня на лжи, когда я сказала бы, что не подслушивала.

— Макензи? — прорычал он мое имя низким горловым голосом.

— Да, — прошептала я.

— К черту, — прорычал он и направился ко мне, продолжив говорить. — Это случилось, Кензи. Я не буду больше ждать. Тебе надоел твой муж-мудак? Ты хочешь этого? Меня?

Когда он остановился прямо передо мной, я посмотрела на него сквозь слезы и ответила:

— Да.

— Почему ты плачешь?

Мое сердце бешено колотилось; наступило время исповеди. Я покачала головой и улыбнулась.

— Потому что я забыла о нем с того дня, как впервые увидела тебя, и я уже давно хочу тебя.

— Блядь, — отрезал он. — Гребаный ад, — добавил он, прежде чем запустил руку в мои волосы, притянул к себе и прижался своими губами к моим. Я застонала, когда он второй рукой обвил мою талию, а зубами впился в мою нижнюю губу. Я задохнулась, и он языком проник в мой рот, чтобы поиграть с моим. В моем животе бурлило… все: нервы, жар, похоть, желание. Мои руки дрожали, когда я протянула их к его плечам. Я встала на цыпочки, чтобы углубить поцелуй, чем вызвала стон Грейсона.

— Ты проделаешь во мне дыру, — пробормотала я ему в губы. Он отстранился достаточно, чтобы вопросительно изогнуть бровь. Его член упирался мне в живот.

Я обхватила его и сжала. Грейсон сжал челюсти.

— Ты почти ранил меня, — сказала я ему. Он фыркнул. — Может, если я немного поглажу его, он станет мягче?

Он снова фыркнул.

— Ты сумасшедшая, если думаешь, что это поможет ему стать мягче. — Я продолжала водить кулаком вверх и вниз по его длине. Грейсон откинул голову назад и выругался. — Если ты будешь продолжать в том же духе, я долго не протяну.

Я приостановила свои действия.

— Мы не можем этого допустить. — Я улыбнулась.

Его глаза встретились с моими. Его рука в моих волосах скользнула к моей щеке.

— Ты чертовски сногсшибательна, Макензи.

Мое сердце пропустило удар.

— Спасибо.

— Ты моя, — потребовал он.

Переместив обе руки на его талию, я спросила:

— А как же работа?

— К черту работу. Наплевать на то, что все думают.

Ну, тогда ладно.

Я рассмеялась.

— Так это не на одну ночь?

Его глаза вспыхнули, вместе с расширившимися ноздрями, когда он глубоко вдохнул через них.

— Господи, нет. Мне все равно, как медленно ты хочешь это делать. Мне все равно, кто об этом знает, но, женщина, ты сводишь меня с ума. Твои маленькие нервные смешки, когда ты ерзаешь, улыбаешься, озорно смотришь в глаза. Черт, даже когда ты закатываешь на меня глаза. Это происходит, Кензи. Мы встречаемся.

Я ухмыльнулась и сказала:

— Я хотела бы получить право воздержаться от согласия, пока не узнаю, насколько ты хорош в постели. — Никогда еще я не была такой смелой. Это была новая сторона моей прежней сущности, и мне это нравилось.

Он громко рассмеялся. Успокоившись, он поцеловал меня в нос и сказал:

— Ну, тогда мне лучше постараться.

Поджав губы, я вздохнула и кивнула.

— Уж будь так добр.

Он взял мой подбородок между указательным и большим пальцем, а затем наклонил его так, что мои глаза смотрели прямо в его.

— Только ты, — начал он. — Только ты можешь заставить меня смеяться, даже когда я заведен до чертиков. Только ты можешь закатить на меня глаза, когда я ору тебе в лицо, и я нахожу это милым, а не увольняю тебя, и только ты получишь всего меня. Мы были предназначены для этого, для того, чтобы мы стали нами. Никто и ничто не помешает этому. — Мои руки вцепились в его бока, когда эти слова врезались в меня. Слезы наполнили мои глаза. Он улыбнулся. — И только ты так долго не знала о моих чувствах к тебе.