Время перемен

Она долго копается, и меня начинают одолевать сомнения: не передумала ли дочь? Может, пытается подать сигнал, чтобы я избавила ее от необходимости прокатиться верхом на Джо? Дело зашло слишком далеко, и самой ей не выпутаться, не потеряв лица.

Я подаюсь вперед на стуле и напряженно выжидаю.

Не бойся, доченька, я тебя вытащу из беды, только намекни! Ну, подай же скорее сигнал!

Щеки Евы горят, губы плотно сжаты. Она стоит перед Джо и распрямляет поводья, прежде чем перекинуть через голову. Вот она подхватывает переднюю левую ногу, затем правую, подтягивает их за колени вперед, проверяет, чтобы шерсть не замялась под подпругой.

– Тянет время, – шепчет кто-то из девочек.

– А ты бы что на ее месте сделала, а?

Мне стоит большого труда усидеть на стуле. Чем дольше возится Ева, тем яснее я понимаю, что дочь ждет моего вмешательства. Хочет, чтобы я прекратила эту пытку. Наконец я принимаю решение: если она сейчас станет поправлять подбородный ремень, мы выходим из игры.

Ева останавливается возле головы Джо и гладит челку, наклоняется ближе, что-то шепчет, а затем скользит пальцами под подбородным ремнем.

Я словно ужаленная поворачиваюсь к Натали:

– Натали, я…

– Тихо! – грозно рявкает Натали.

Подобной грубости я не ожидала, от неожиданности глаза лезут на лоб, но выбора нет, и приходится умолкнуть. Ева поворачивается и смотрит на окно комнаты отдыха. Ее губы шевелятся, но слов не слышно.

Натали подается вперед, включает звуковой пульт и хватает микрофон.

– В чем дело, милая?

– Спрашиваю, что именно вы хотите увидеть, – слышится голос Евы.

– Ну, что-нибудь для разминки, сама выбери.

Ева выглядит растерянной и испуганной и в недоумении переспрашивает:

– Как вы сказали?

– Обычная разминка. Я скажу, если захочу посмотреть определенные упражнения.

Некоторое время Ева беспомощно моргает, не отрывая глаз от окна, а затем возвращается к Джо и начинает садиться в седло.

Сердце екает в груди.

– Отсчитывай время! – слышится за спиной свистящий шепот.

– Тишина! – кричит Натали.

Голова вдруг становится невесомой, и я чувствую, что задыхаюсь. Закрываю глаза, лихорадочно пытаясь вспомнить дыхание по Ламазу. Покалывание в кончиках пальцев прекращается, и я наконец решаюсь посмотреть на манеж.

Ева и Джо плывут по периметру, легкие, словно трава перекати-поле. Ева держится в седле прямо, нижняя часть тела покачивается в такт шага лошади, и благодаря этому верхняя часть остается неподвижной. Локоть согнут под безупречно прямым углом. Джо проявляет нетерпение, и видно, как слегка натягиваются поводья и лошадь вскидывает голову.

Натали пристроилась на самом краешке пластикового стула и, наклонившись вперед, с восхищением следит за происходящим.

– Одна минута, – шепчет кто-то у нас за спиной.

Натали стремительно поворачивается на стуле:

– Еще одно замечание, и обещаю большие неприятности. Кому здесь не терпится? Тебе, Капиш?

Наступает мертвая тишина.

Мое внимание целиком сосредоточено на манеже, и приходится время от времени напоминать себе, что надо дышать.

Ева чуть опускает руки в запястьях и сжимает ногами корпус Джо. Но это движение заметно лишь опытному глазу. Джо продолжает поворачиваться, выводя вперед задние ноги. Он все еще немного нервничает, вскидывает голову и прядает ушами. Хвост развевается, словно знамя.

Плечом внутрь, еще раз и еще, затем внутрь задними ногами. Полузадержка, и лошадь с всадницей переходит на кентер. Спина и шея Джо выгнуты не хуже, чем у кошки на Хэллоуине, копыта выбивают дробь по песку.

– А-ах! – восхищенно выдыхает Натали, опираясь подбородком на руку. – Замечательно!

– Я уже упоминала, что с Евой иногда бывает сущее наказание? – осторожно интересуюсь я.

– Что? – машинально переспрашивает Натали, не отрывая глаз от манежа. Мои слова пролетают у нее мимо ушей.

Ева делает боковое движение, переходит к левому ограждению и снова пускает лошадь кентером. Ноги Джо перекрещиваются при каждом шаге. Потом они начинают проход.

Господи, все идет без сучка без задоринки. Будто кто-то заснял на пленку рысистую лошадь, высоко поднимающую ноги, и каждую секунду нажимает на кнопку «пауза». Я наклоняюсь к Натали и с озабоченным видом шепчу:

– С Евой бывает очень тяжело. Мальчики и другие проблемы. Ну, сами понимаете.

– А-а-ах! – не слушает Натали.

Ева незаметным движением, без малейших усилий останавливает Джо. Он неожиданно застывает на месте и стоит как вкопанный несколько секунд, а затем скачет вперед кентером. Ева направляет его по кругу в дальнем конце, потом выводит оттуда. Затаив дыхание, смотрю на крепко сжатые пальцы дочери и настороженно поднятые уши Джо. И снова екает сердце…

Лошадь и наездница выполняют безупречный пируэт.

– Дело не только в мальчиках, – не отстаю я от Натали. – Ева курит, постоянно дерзит. Вот прямо на этой неделе…

Натали досадливо отмахивается, как от назойливой мухи, не спуская глаз с Евы и Джо.

В недоумении смотрю ей в затылок. Еще никто в жизни не затыкал мне рот подобным образом. А впрочем, что это на меня нашло, с какой стати я пытаюсь испортить дочери просмотр? Неужели нельзя закрыть рот и посидеть тихо?

Ева проезжает кентером мимо окна, так близко, что я отчетливо вижу ее лицо. Девочка сосредоточена до предела, даже подбородок выступает вперед, а на лбу обозначились морщинки. Сейчас она очень похожа на Мутти.

Ева кентером выводит Джо из угла и пересекает манеж по длинной диагонали. В следующую секунду я понимаю, почему дочь так поступает.

Они с Джо выполняют упражнение с переменой ног на галопе, одно за другим, буквально прыгают по манежу.

– Нет, вы только посмотрите! Только посмотрите! – Натали поворачивается на стуле ко мне лицом, показывая пальцем на окно.

Я утратила дар речи, а девочки за спиной взволнованно гудят.

Натали хватает со стола микрофон и обращается к Еве: