Время перемен

– Это был первый раз?

– Не первый.

– И как часто ты этим занималась?

– Не помню, раза четыре или пять. – Дочь стремительно поворачивает голову в мою сторону. – Ма, а ты сама пробовала?

– Никогда, – уверенно заявляю я. Ева медленно отворачивается к окну. Дочери очень стыдно, и сейчас она совершенно беззащитна. Надо как-то ее утешить. – Сказать по правде, мне просто ни разу не подвернулось возможности попробовать.

– Ни единого разочка?

– Верно. Мое детство было надежно защищено от всяких неожиданностей.

Про себя с облегчением отмечаю, что за дальнейшую судьбу Евы теперь тоже волноваться не придется. Хотя бы некоторое время. Красные пятна на щеках дочери постепенно исчезают, напряжение проходит. Ева неожиданно подается вперед и, включив радио, начинает прослушивать все каналы. Ни на одном долго не задерживается: ей достаточно шести нот, чтобы узнать мелодию.

Наконец она находит любимый мотив и включает на полную громкость. Глядя в окно, она распевает во весь голос, с радостным видом покачивая в такт головой.

Минут через сорок мы достигаем цели, и ящик на воротах Уайлдвуда что-то невнятно квакает в наш адрес. Я называю свое имя, и ворота открываются.

Ева убирает ноги с передней панели, выключает радио и с ужасом смотрит на меня:

– Ма?

– Что, милая?

– Присмотришь вместо меня за Фликой?

– Конечно!

– Будешь чистить ее и гонять на корде?

Смотрю в огромные, полные тревоги карие глаза.

– Не переживай, все сделаю, как надо. Да ты и сама будешь с ней видеться каждое воскресенье.

– Флика любит очищенную морковь, терпеть не может яблоки «Грэнни Смит» и обожает «Голден делишес». Их обязательно нужно разрезать на четыре части. Теперь она, по крайней мере, ест яблоки с кожурой! Эй, погоди-ка! – Лицо Евы мгновенно проясняется. – У меня появилась замечательная мысль! Можно устроить Флику здесь!

– Нет, дорогая, исключено.

– Почему?

– Таких лошадей здесь не держат.

– Арабская порода может принимать участие в соревнованиях, – возмущается Ева.

– Знаю, но Флика для этой цели не подходит. Высота в холке меньше четырнадцати ладоней. Кроме того, Натали ни за что не согласится держать ее у себя.

Ева собирается возразить, но я останавливаю ее жестом руки.

– Знаешь, милая, здешняя конюшня совсем не такая, как наша. Не каждого наездника допускают сюда к тренировкам, и далеко не каждая лошадь может здесь жить. Тебе выпал исключительный шанс, и надеюсь, ты это понимаешь и ценишь.

Ева сразу падает духом, и вид у нее делается несколько пришибленным. Я размышляю, стоит ли дочитать нотацию до конца, но в этот момент она замечает на леваде Джо. Ева стремительно поворачивается вокруг своей оси, и Харриет с глухим стуком шлепается на пол.

– Ой, вот он! – восторженно выдыхает дочь, прижимаясь лицом и руками к окошку рядом с пассажирским сиденьем. Извернувшись под невероятным углом, она наконец может рассмотреть своего любимца в заднее окно. – Ох, мамочка, какой красавец!

Я ставлю машину на стоянку возле главной конюшни, и нас тут же окружает толпа девочек. Весело хихикая, они вытаскивают Еву из машины и болтают без умолку. Открывают заднюю дверцу и достают чемоданы с выдвижными ручками.

– Ух ты, только посмотрите, сколько она всего притащила!

– Ева, а фен ты захватила? После того как Мэгги испортила мой, у нас осталось всего пять.

– Неправда! Он сам перегорел! И еще спалил мне все волосы!

– Эй, Крис, взгляни на туфли, что она привезла!

– Ох, такса! Какая прелесть!

– Они такие умные и славные! Иди сюда, моя миленькая! Тьфу, гадина! Тяпнула за палец, скотина!

Я бегу вокруг машины и, ухватив Харриет за ошейник, шлепаю по мягкому месту и швыряю на переднее сиденье. Закрыв все дверцы, стараюсь определить, которая из девочек пострадала от зубов таксы.

Но девочки уже бегут толпой к конюшне. Ева находится где-то в середине, и рассмотреть ее не удается. Беспомощно верчу головой, пытаясь отыскать знакомую иссиня-черную шевелюру.

Складываю ладони рупором и кричу: не переживай, дорогая! Я присмотрю за Фликой! Слышишь, Ева?

Но девочки уже исчезают в недрах конюшни.

С грустью смотрю им вслед, и в этот момент кто-то хлопает меня по плечу.

– Аннемари!

– Ох, это вы, Натали!

– Вижу, девочки уже приняли Еву в свои ряды.

– Видимо, так. – Я по-прежнему не отрываю взгляда от входа в конюшню.

– Хорошо, что застала вас. На некоторых документах требуется ваша подпись. Кроме того, надо посмотреть Евино снаряжение. Лучше сразу все проверить на месте.

– Думаю, вы останетесь довольны Евиной экипировкой.

– Так, давайте взглянем. Черные перчатки? Защитный жилет? Приличные сапоги?

– Все есть, кроме цилиндра. Ева на него нечаянно села.

– Придется купить новый, он понадобится в Страффорде. Так что не тяните.

– Так вы ее берете?

– Разумеется. Почему не взять?

– Видите ли, все произошло так быстро. До соревнований остается всего две недели. Пожалуй, у Евы не хватит времени, чтобы как следует подготовиться.

– Чуть больше двух недель. И потом, какое это имеет значение? Никто и не ждет от нее призового места. Хотя, судя по пробному занятию… Кто знает, как оно обернется? Пусть набирается опыта. В некотором роде Страффорд станет боевым крещением. Кроме того, еще ничего определенно не решено. Две оставшиеся недели я буду наблюдать за Евой, и если решу, что она не готова, снимем ее с соревнований. А пока надо подписать документы.

– На какой уровень вы ее выпускаете, – осторожно откашлявшись, интересуюсь я. Стараюсь придать голосу небрежность.

– На средний.

Весьма приличный уровень. Высота препятствий не менее четырех футов, но только в первом круге, а дальше максимальная высота не определена.

Чувствую, как голова идет кругом. Лицо Натали то приближается, то куда-то уплывает, напоминая гигантского резинового клоуна, из глаз летят искры.

– Аннемари, – доносится издалека голос Натали. – Вам нехорошо?