Время покинуть дом
Шрифт:
<p style="margin-left: 1.27cm; margin-top: 0.42cm; margin-bottom: 0.35cm; background-image: initial; background-position: initial; background-size: initial; background-repeat: initial; background-attachment: initial; background-origin: initial; background-clip: initial; line-height: 100%;">
Эта семья жила в пригороде Филадельфии. Близнецы, которым было по 22 года, были апатичны и предпочитали сидеть дома и бездельничать. Это продолжалось три года и особенно усилилось в последние месяцы. Вследствие этого близнец А был госпитализирован в психиатрический стационар, где у него была диагностирована параноидная шизофрения. После его выписки была начата семейная психотерапия, которую вёл Джон Барнетт, заявленной целью которой была психореабилитация А. Близнец Б, живший до этого отдельно, после этого переехал жить к родителям, и у него тоже вскоре развился психоз. Клинические проявления шизофрении у них были чрезвычайно схожи – они и тут были близнецами (это нередко отмечается в генетических исследованиях течения
<p style="margin-bottom: 0cm">
Психотерапевтических процесс был сфокусирован на том, чтобы перевести обоих сыновей на самообеспечение. С этой целью психотерапевт попросил родителей определить дату, начиная с которой сыновья должны были начать каждый день выходить из дома на поиски работы. Было решено, что это начнется через месяц, с 1 февраля. Близнецы выразили своё возмущение этим условием: ведь их жизни неминуемо подвергнутся опасности! Как срок исполнения предписания стал приближаться, А стал более тревожным и раздражительным, а Б начал всё более активно ругаться с телевизором, из-за чего в итоге попал на приём к психиатру, где ему также был поставлен диагноз параноидной шизофрении. На проведение консультации психиатра семейный психотерапевт согласился, предполагая, что это будет просто осмотр, и психиатр не станет назначать лечение, не посоветовавшись с лечащим врачом, которым в тот момент являлся психотерапевт. Однако осмотревший Б психиатр назначил ему медикаментозное лечение и даже рекомендовал направить пациента в стационар. Проблемой стало и то, что психиатр отказался разговаривать с семейным психотерапевтом даже по телефону – психотерапевт пытался хотя бы так наладить взаимодействие коллег для того, чтобы договориться о единой стратегии работы с больным в этой довольно непростой ситуации.
<p style="margin-bottom: 0cm">
Психофармакотерапия близнецов также проходила весьма своеобразно. А был выписан из стационара с рекомендацией по продолжению амбулаторного лечения антипсихотиками, и его лечащий врач постепенно стремился снижать их дозы, переходя к поддерживающей терапии. Б было назначено несколько необычное для лечения параноидного синдрома сочетание меларила (тиоридазина) и центрального холиноблокатора когентина для профилактики возможных побочных явлений нейролептика. Через некоторое время Б бросил принимать меларил, оставшись на одном когентине, от которого от ощущал несколько приподнятое состояние. Близнец А, увидев, что Б на одном когентине выглядит как будто получше, да ещё и находится немного «под кайфом», тоже бросил свои таблетки и пересел на когентин. Так что молодые люди с удовольствием принимали препарат, который мог бы быть полезен для купирования побочных эффектов тех лекарств, которые они как раз бросили пить, но который приводил их в состояние эйфории, и были очень довольны жизнью.
<p style="margin-bottom: 0cm">
Когда до установленного срока 1 февраля осталось менее двух недель, мать стала выражать сомнение в том, что это может сработать. В семье отец, как это часто бывает, занимал по отношению к детям довольно жёсткую позицию, мать же старалась всё смягчить. Отец настаивал, что согласованное предписание обязательно должно быть выполнено, а мать говорила: « Да, это стоит начать делать, и если это поможет, это будет великолепно, но я не понимаю, как это сможет нам помочь? Я думаю, что всё, что из этого выйдет, это то, что они в холодную погоду будут ходить вокруг дома и простужаться, и это очень тревожит меня». Отец сказал: «Почему это должно быть так? Я могу устроить их на работу в боулинг или на автовокзал. Если мы этого не сделаем, они и дальше будут отсиживать свои задницы дома в фантазиях о том, чтобы найти работу в красивом тёплом офисе, на которой им будет ещё комфортнее и веселее, чем дома». Близнецы на это выразили свой протест, заявив, что «им совсем не хочется отмораживать себе задницы». Пациент А заявил: «Я не позволю себя просто вышвырнуть из дома, как щенка, я лучше уйду жить сам» (это обычное шантажное поведение молодых социально дезадаптированных людей в ситуациях, когда их родители пытаются проявить твёрдость), а на вопрос отца, на какие деньги он намерен снимать себе жильё, ответил: «Не знаю».
<p style="margin-bottom: 0cm">
Психотерапевт предложил отцу убедить свою жену в том, что ничего страшного при таком повороте событий не случиться, но она стала возражать против предложенного варианта решения проблемы, говоря, что сейчас холодное время года, и дети простудятся. Пациент А настаивал на том, что с ним нельзя так поступать, так как он психически болен. Мать также сказала, что А вскоре должен отправиться на занятия по социально-трудовой реабилитации, и надо сперва посмотреть, насколько успешно это у него пойдет, в связи с чем предлагала отложить срок начала поиска
работы на пару недель. Психотерапевт, однако, предложил придерживаться прежней, жёсткой позиции. Он сказал: «Вы несколько недель назад подписали соглашение, частью которого было установление чёткого предела, после которого надо выходить из дома и искать работу. Если мы не выполним этого, перенеся этот предел на пару недель, то у ваших детей всегда будет надежда, что вас снова и снова можно разжалобить, и после этого не выполнять установленных вами условий. С моей точки зрения, каждому здесь необходимо чётко выполнить взятые на себя обязательства, держась прежних границ».<p style="margin-bottom: 0cm">
Далее последовала дискуссия, должно ли данное строгое соблюдение правил касаться обоих близнецов, так как одному из них был прописан курс занятий по реабилитации. Поведение семьи в этот момент было совершенно типичным. Отец орал на сыновей, обзывая их дураками. Мать не соглашалась с ним, и предпочитала постоянно находить причины для того, чтобы ничего не делать, вместо того, чтобы что-нибудь твёрдо потребовать от детей. Близнецы настаивали, что выгонять их на мороз жестоко и несправедливо. Когда отец сказал, что они ноют так, как будто их в тюрьму собираются отправить, пациент А оборвал его и заявил, что это ещё более жестокое наказание, чем тюрьма, потому что в тюрьме тепло, так что даже с преступниками люди обращаются лучше. Родители, сами каждый день работавшие на открытом воздухе в холодную погоду, договорились обсудить это через неделю, на очередном сеансе семейной психотерапии. Мать, кроме того, сказала, что она хотела бы повторно проконсультироваться у частного психиатра, к которому обращался пациент Б, чтобы узнать его точку зрения.
<p style="margin-bottom: 0cm">
На следующей неделе психотерапевт встретился только с родителями. С самого начала мать поделилась своими впечатлениями об очередной встрече с психиатром пациента Б.
<p style="margin-bottom: 0cm">
Мать: Я сегодня утром разговаривала с доктором Вайзом. Я сказала ему: «Вы поставили поему сыну диагноз параноидной шизофрении. Это звучит ужасно! Он сможет работать?» Он ответил: «Навряд ли, разве что ему попадётся нечто идеально подходящее, типа сидения на каком-нибудь складе». Врач не должен так говорить о пациентах! Он лечит людей, а в нём нет никакой уверенности в том, что он сможет их вылечить! Он сказал, что сын выглядит получше, чем месяц назад, а при этом у нас постоянные перепады в его психическом состоянии. Я говорю, что мы бьёмся с ним смертным боем для того, чтобы он отправился работать, а доктор Вайз отвечает: «Ну, может вам и удастся его на какой-нибудь склад устроить, тогда, может, что и выйдет». Я его спросила, нормально ли то, что у него эти вечные и бесконечные перепады, а он мне – такая уж эта болезнь, что тут поделаешь. По моему, он не очень подходящий для нас специалист, как вы думаете?
<p style="margin-bottom: 0cm">
Психиатр считает, что пациент абсолютно безнадёжен: его болезнь неизлечима и в лучшем случае он сможет работать в специально созданных условиях, и ничто и никогда не сможет это изменить. Возможное временное улучшение – лишь этап циклического течения болезни, через некоторое время его психическое состояние вновь ухудшится. Эта точка зрения полностью парализует как родителей, так и специалистов, ввергая их в апатическую депрессию.
<p style="margin-bottom: 0cm">
Психотерапевт делает ситуацию более приемлемой для родителей:
<p style="margin-bottom: 0cm">
Барнетт: Я понимаю вас. Вы в трудном положении оттого, что ваш психиатр говорит вам одно, мы – совершенно другое, а вам необходимо сделать свой выбор, кому верить и чьим советам следовать. Наш лечебный подход кажется во многом новым и необычным, но, в то же время, за достаточно длительный период его применения он зарекомендовал себя в решении подобного рода проблем с самой лучшей стороны.
<p style="margin-bottom: 0cm">
Психотерапевт подчёркивает, что дело не в том, болен сын или здоров, сходит с ума или осознанно лентяйничает. Пойти стандартным путем, сделав главный упор на лечение психически декомпенсированного больного в стационаре, означает практически гарантированно получить его оттуда ещё более апатичным, чем он был до очередного приступа. Если родственники будут лечить его, будучи уверенными, что в итоге он всё равно останется инвалидом, то сын будет просто сидеть дома и бездельничать, всё больше и больше впадая в уныние.
<p style="margin-bottom: 0cm">
Какова бы ни была причина его апатии и депрессии, его необходимо выталкивать в сторону нормального поведения. Психотерапевт формулирует это так: «Самая главная задача для нас, чем бы он не болел, состоит в том, чтобы он как можно быстрее вернулся в общество и начал как можно активнее пытаться вести себя как нормальный человек».
<p style="margin-bottom: 0cm">