Время своих войн-1

Как успокоилось, вышел на целину - глубокий, рыхлый, не слежавшийся, еще не застывший поверх корочкой - настом, который держит зверя. Мише повезло, почти сразу же, где указывали, поднял волка с волчицей. Уходили медленно, тяжело, словно устали заранее, но потом отрыгнули съеденное и побежали быстро, короткими прыжками преодолевая снег. Волк никогда не бежит слепо лишь бы куда, а всегда в соответствии с собственным планом спасения, потому гнать следует быстро, сбивая с ориентиров и соображения, зная, что предпочтет уходить против ветра, поскольку желает знать про опасности впереди, и не стоит ему в этом перечить, если в той стороне нет гряд, по которым он сможет уйти, а есть - так упреждай, заставь ловить ветер боком, отжимай от твердого, от густолесья, от распадков.

Звери уходили от Миши короткими прыжками, сперва держась рядом, потом след в след. Самец был матерый, а самка молодая, чаще он и бежал впереди - ломил дорогу, и потому, по расчетам Миши, должен был устать быстрее. Но ошибся. К полудню упала самка, а самец издал вой, напоминающий человеческий, и сдался...

– много позже, уже в Афгане, Миша услышал подобное и вспомнил своих волков, когда "духу", раненому в живот, размотало кишки, но тот заметил только наступив на них...

Самка не встала, самец не ушел, лег рядом, прикрывая ее своим телом - уронив голову в снег, смотрел одним глазом, держа подрагивающий оскал. Самка же глаз не показала, спрятала голову под брюхо самца. Миша снял ружье, воткнул его подле себя прикладом в снег, не снимая лыж, подскользнул ближе, почти вплотную, звери лежали неподвижно, только самец, задрав губу, дрожал оскалом.

Миша постоял над ними, потом отступил на шаг и еще на шаг, на ощупь взял ружье, перекинул стволами вниз, развернулся и пошел назад по своей лыжне...

Дома на столе дожидалась повестка. Повестка пришла не ко времени, не в те сроки, когда обычно сзывается весенний призыв, Миша откуда-то сразу решил, что приложил к ней руку тот самый крымский генерал. И не ошибся.

* * *

– Миша, видончик у тебя! С чего?

– Мозги пучит.

– Извилина просифонил? Он может...

– Да уж...
– соглашается Миша.

Сашка с Казаком затевают нырять. Прошлый раз Сашка Казака "сделал", и тому неймется, не отстает, канючит еще раз попробовать, греша на случайность.

– Куда?
– спрашивают Мишу, который средь них вроде третейского судьи - не подкупишь... ну разве что за свою порцию обеда.

– Против течения, конечно, - говорит Миша.
– Утоните - удобно!
– течением прямо сюда принесет, - оптимистически заявляет он.
– Откачаем! В первый раз, что ли?

Действительно, было такое. Теперь ставят в укор и не забудут.

– Ориентир?

– Ольха на повороте, ветка над водой.

Фокус в том, чтобы не только донырнуть, не только первым оказаться, но вынырнуть точно там, где сказано - под веткой.

– Кто последний - тот Киркоров!
– объявляет Петька-Казак, и тут же ныряет, оставив Сашку в дураках. Следом без всплеска уходит рассерженный Сашка-Снайпер...

Лучшие бойцы получались не из тех, кто удивлялся и огорчался тому, что в казарме не течет горячая вода, а из тех, кто удивлялся, что вода вообще может течь из крана и ее не надо таскать ведрами. Первые воспринимали повседневный солдатский быт как каторгу, вторые не замечали его - быт, как быт, совсем не утомляет - куча свободного времени. Разве подшивка чистого воротничка, чистка сапог и прочее самообслуживание работа? Первые до армии улеживали свое свободное время на диване с книжкой в руке, вторые с вилами, перекидывая сено, выбрасывая навоз, скоренько с ведрами до колодца и обратно, не считая это за работу. Это быт. Армия уничтожалась уничтожением городом деревни. Город назначал себя на офицерские должности не по факту жизненного опыта, психологической устойчивости, личного мужества, а по факту того сомнительного преимущества на войне, которое называлось "образованностью".

Поскольку армия, согласно древним традициям, осуществляла самообслуживание внутри себя без допуска к этому гражданских лиц и гражданских норм, то обслуживание это пугало и шокировало едва не всякого городское дитя не в меньшей степени, чем шокировала бы война. Пищу готовили такие же как они, теперь уже солдаты, с тем присущим, въевшимся в среду максимализмом - "сойдет и так", который "сходил", но вводил в расстройство. Опасались только питающихся здесь офицеров, да своих же разведчиков, для которых порой (от греха, да в особо злостные дни) готовили отдельно. Разведка не рассиживалась, влетала, не деля себя на старослужащих, садились разом, где придется, ложки брали какая достанется, не хороводились, глотали молча и сосредоточенно, так же разом вставали. И исчезали. Иногда и вовсе не являлись, только предстанет отряженный боец, посмотрит скептически - затребует хлебушек и куски сливочного масла, которого положена двойная норма. Это значит, что не успели с каким-то делом. Тогда кому-то везет. Но разведку - предмет зависти и вздохов о настоящей неподдельной службе, не каждый месяц и увидишь. Летом точно. Но городскому и лето не лето - одеяло тонкое, шинель поверх не положена до осени - это только когда пар изо рта. И хрен в корень - какие бабы?! Печенья бы...

Мишу определили в роту связи. Рации еще были такими, что бойцов к ним подбирали по росту и выносливости. Шутя, несмотря на изрядный рост и вес, лепил на перекладине подъем переворотом, всякий раз самым нахальным образом делая сверх зачетных норм впятеро, заставляя проверяющих скучать и поглядывать на часы. Мог бы и больше, но это чересчур - это нескромно. Когда заканчивал "обязательные", имел привычку подтягиваться отдельно с левой и правой рукой.

Прилично стрелял, отлично бегал. Два последних - основное для всякой пехоты, будь она хоть трижды "небесная". На выброске с АН-12, а позже из ИЛ-76 - огромной летающей реактивной корове - дабы не топтать чужие купола, всегда выставлялся первым. Выбрасывали тесно. В два потока - это обычные тренировочные. Три - для учений: два борта - "двери" и дополнительный в "рамку" - хвост. Четыре потока редко - только для "боевых" и приближенных. Но и в три тесно. Случается, топчут купол, сбегают по нему, выслушивая матюги. А у той же "дикой" невезучей пятой роты, случился один "холодный".

Каждое нераскрытие основного купола - ЧП, но за это, всякому солдатику, приземлившемуся на запаске, дают десятидневный отпуск до "родной хаты" - подправить нервишки. Всякому, но не всем. Собирается комиссия, дабы выяснить причины. Не сфокусничал ли?

Фокус в том, что основной купол, хочешь ты этого или не хочешь, дергаешь ли ту рукоять во всю ладонь, называемую "кольцо" или нет, а все равно раскроется. Пусть приложило тебя головой о борт, да пусть и полностью голову оторвало, но есть такой нехитрый прибор, отсчитает положенный пять секунд - "щелк"! Потому, находятся такие, что колдуют с парашютной шпилькой - предметом раздражения многих новобранцев. Десять дней дома хороший стимул, чтобы рискнуть - обмануть систему. Парашютную систему разумеется...

Миша этой дурью не занимался - в армии ему нравилось. Обратил на себя внимание на очередных зачетах.

Полковая разведка, а из полковой в дивизионную, но и там не задержался - ходили слухи, что есть еще "разведка армии", а в ней особые группы. Так или не так, но сверхсрочная, а тут подоспело время "дурных ракет", что взламывали нашу оборону, чье подлетное время до стратегических объектов Прибалтики и Белоруссии составляло от семи-восьми минут, и не найти было никакого технологического противодействия, кроме традиционно-русского - человеческого.

Группы, людей которых за глаза считали смертниками - группами "на один раз", на одно использование, но готовили, словно "генералов диверсий", ничего не жалели - щедро наделяли звездочками на погоны.

К тридцати Миша, уже капитан без всякого военного образования, кроме практического, походил на тех, кто в войну вырастал до этих погон своей кровью. Иное случается раздают и заочно...

Дома не часто бывал, но часто вспоминал. Вот еще и Дарья...

Как-то разоткровенничался перед Сергеем. Рассказал все, и про генерала тоже.

– Дарья же конечно тоже в Армии?
– утвердительно спросил Сергей-Извилина.

Миша кивнул и удивился.

– И большинство "восьмиборцев"? Из тех, с которыми начинал?

– Да, а что?

– Ничего. Проверил кое-какие предположения...

Что тут проверять? Государство здоровое защитников готовит на основах здоровья. Случается и выращивает в местах более тому подходящих. Больное, каким бы здоровым оно не казалось, - покупает себе защиту, этим спокойствие, и ничто более его не интересует. Но некоторые защитники его, как бы не обзывались - а хоть бы в шаманы Вуду!
– приходили к выводу, что членов общества особо редких, но важных профессий следует именно выращивать, как рассаду, рассаживая ее потом по особым грядкам...