Время жестоких чудес
Шрифт:
Группа целителей в сопровождении немногих легкораненых вошла в многострадальный городок.
Элана остановилась над лежащим на дороге. Кати только раз посмотрела на раненого и торопливо отвела взгляд. Почему он еще жив о милосердная смерть забери побыстрее
Бой подходил к концу, его голос становился все слабее. От запаха крови кружилась голова, еще пахло порохом и горюч-водой, да летали шальные стрелы…
Свистнуло, и склоненная над раненым Элана вдруг охнула, села наземь и выругалась.
– Неприятность, – сказала мэтресса, недовольно разглядывая сидевшую
– Сэнири Элана… – Девушка чувствовала, как ужас затопляет ее волной. – Что же теперь делать?
– Мне сидеть, тебе же бегать, – в обычной своей прибауточной манере ответила целительница. – Вытри нюню, девчонка… Экая невидаль, стрела… Что делать, знаешь? Да не со мной, потерплю! – Она почти оттолкнула Кати. – Его работай!
Кати в который уже раз показалось, что она спит. Но не сон, реальность, это к ней обращалась мэтресса Элана, это она должна была работать разорванную плоть, чтобы удержать в ней жизнь.
А старуха будет поглядывать через плечо, подсказывать, оценивать и контролировать, но теперь она не может отобрать у нее железо и оттолкнуть в сторону.
Таковы истинные уроки целительства.
– Железо, – произнесла девушка повелительно, и кто-то вложил ей в руку скальпель.
Времени больше не существовало.
Было лишь Дело, которым следовало заниматься.
Кати существовала где-то в сторонке, отошла на второй план бытия. Она могла испытывать и страх, и неуверенность в себе, ей могло быть сколь угодно плохо, но…
Она была целительницей.
Сейчас была только целительница, у которой, как и у войя, чувства не должны сказываться на Деле.
И лишь когда Дело кончилось, Кати позволила себе вернуться к себе, снова ощущать чужие боль и страх, хлынувшие со всех сторон. Луиса помогла встать.
Опять некогда отдыхать.
Целители шли по краю смертной сечи, помогая тем, кому могли помочь, и скоро Кати увидела друзей.
В хаосе стали вдруг наступило затишье.
Макс стер со лба пот и кровь, свою и чужую, огляделся. Бой завел их в тупик улицы, рядом лениво полыхал большой дом. Юноша вяло отряхнул кровь с меча, без интереса спрашивая себя, почему бой остановился.
Бой завел сражавшихся в тупик. С одной стороны глубокая канава, почти ров, с другой – высокий забор, с третьей – огонь лениво лизал большой дом.
Беричи и воличи смотрели друг на друга, дюжина против трех дюжин, лица жителей болот выражали угрюмую готовность к последнему отчаянному рывку.
Не загоняй мышь в угол, вспомнил Макс и поднял меч, не угрожая – указывая. Огонь разгорался, но через него еще можно было пройти.
Молодой мужчина посмотрел ему в глаза. Макс выдержал взгляд, и берич кивнул, бросил своим короткую фразу и повернулся спиной к врагам. Пламя стало утихать. Беричи один за одним скрывались в обрамленном языками рыжего огня низком оконном проеме. Вот скрылся последний, и сдерживаемое человеческой волей пламя фыркнуло и заревело, люди попятились, скоро крыша обрушилась внутрь дома.
Макс отвернулся от огня, почувствовав знакомый взгляд – так и есть, девчонке никак не сидится на месте… Он оглянулся по сторонам, бой шел совсем недалеко от целителей, которые уже расселись, разложили инструменты…
Алек вдруг метнулся вперед и взял из воздуха стрелу перед самым лицом Макса.
– Не зевай, – и хрипло выругался, проследив
взгляд товарища. – Ах, чтоб их… жить надоело, что ли?! Айда, народ…Прихрамывая на обе ноги, безразлично обходя и перешагивая тела, Алек устремился туда, где земля была пропитана кровью. Остальные, пошатываясь от усталости, пошли следом.
Тяжелое придавило ноги, кровь слабо пульсирует во множестве ран, взрыв по-прежнему шумит в ушах, болезненный пульс складывается в слова:
– Мертв.
– Мертв.
– Этому повезло, смотри, прикры…
– Луиса, займись. Этот мертв.
– Тоже.
– Умрет сейчас…
Чужое произношение, в равнодушных тасующих жизнь и смерть фразах словах нет чувств. Воличи. Чужие, чернокнижники, клятвопреступники…
Они победили.
– Все, умер…
Но он еще не умер. Берич с трудом открыл глаза, ресницы слиплись от крови. Разговаривали недалеко, склонившись там, где взорвалась граната.
– Погоди, этот кажется…
– Осторожней, Кати…
– У меня нож, может…
– Не надо, он не очне…
– Смотри, совсем еще мальчишка…
– Красивый…
– Я помогу ему…
Боль и безразличие во мгновение вспыхнули и сгорели дотла в белой ярости.
Нет не поможешь вы не можете быть такими добрыми и чистыми после того что сделали с нашим миром вы должны пить кровь убитых и творить черные заклинания а не помогать раненым врагам
Хрип. Пахнущий кровью и адским зельем воздух ворвался в легкие. Рифленая рукоять в руке.
Страшно изранненый берич поднялся из груды тел и вскинул громобой.
Макшем бежал.
Откуда у берича громобой?
Почему он направлен на целительницу, которая не участвует в битве?
Макшем бежал.
Почему она не чувствует?
Почему никто, кроме него, не видит безусловной линии смерти?
Макшем бежал, сжигая себя. Берич, оказавшийся на его пути, покатился, расплескав алую волну из отверстой груди. Второй пытавшийся остановить юношу оставил в себе его меч.
Мгновения тянулись невыносимо медленно, воздух неохотно расступался перед телом…
И Макс понял, что не успевает.
Но он бежал.
Влад рассказывал…
И Макс прыгнул изо всех сил, перечеркивая линию смерти – просто ладонью.
Пуля ударила в человеческую плоть и разлетелась сверкающими брызгами, Макс грянулся оземь, между пальцами его тек расплавленный свинец.
Невредимая Кати отчаянно закричала.
Алек полоснул стрелка мечом за миг до того, как тот умер, и теперь все бестолково топтались вокруг Макса.
– Зови его, – говорила Юлия. – Не давай уйти совсем…
Грудная клетка Макса часто вздрагивала, и в такт дергалась рука, на пальцах которой застыл свинец. Он хрипел, силясь вздохнуть, и отпихивал целительницу.
– Подавился языком. – Она вставила ему между зубов нож, разжала челюсти, ловко орудуя пальцами во рту. – И нервная система…
Макс задергался, засипел, отбросив Юлию.
– …В шоке…
Пальцы руки, в которую Макс словил пулю, больше не дергались, и все увидели зловещие провалы в Живе. Макс вздохнул, царапнул грудь пальцами целой руки и обмяк. Сердце его перестало биться. Юлия беспомощно опустила руки.