Время жить

Уже через час, насытившись, студенты и преподаватели потянулись танцевать, кто-то направился к палаткам, Видуньи, почувствовав общее настроение, заиграли веселую, полную жизни песню, я же удовлетворенно выдохнул и позволил себе откинуться на спинку стула, радуясь, что мои усилия оказались не напрасны. Если не случится какого-нибудь катаклизма, об этом завтра будут писать все газеты.

Теперь можно было похвалить себя за упорные труды, стоившие мне огромного количества нервов, терпения и денег, и отдаться на милость журналистам, непременно желающим узнать, почему же я вдруг решил выступить в качестве спонсора такого крупного события. Надеюсь, я показался достаточно искренним и убедительным, чтобы малолетние романтичные девушки всерьез поверили, будто этим жестом я стараюсь искупить свою вину перед семьями, пострадавшими от террора Волдеморта.

Зная, что где-то совсем рядом бродит Гарри Поттер, я готов был общаться с корреспондентами хоть до самого утра, только бы оказаться чем-нибудь занятым, чтобы не представлять, как хорошо было бы затащить национального героя в темный угол, и… О том, что дальше, я старался не думать, иначе в лицо сразу же бросалась кровь. Да, никогда бы раньше я не смог себе представить, что буду так беситься из-за разрыва отношений с совсем чужим мне, в сущности, человеком, что буду хотеть кого-то так отчаянно и сильно, до пресловутого шума в ушах и бешеного стука сердца, неизменно учащающего ритм, стоило лишь заметить среди гостей знакомую взъерошенную макушку.

Алкоголь не помогал - наоборот, немного выпив, я понял, что еще чуть-чуть, и я совсем перестану себя контролировать. Это было недопустимо - еще не хватало начать пялиться на Гарри Поттера при таком скоплении народа.

Время, как назло, тянулось слишком медленно. На танцы у меня настроения не было, из моих сокурсников никому приглашения не отправляли, а общаться с теми самыми победителями, которые до сих пор относились ко мне с презрением, даже не пытаясь его скрыть, желания не возникало. Едва дождавшись, пока пробьет половина двенадцатого, я пожаловался Макгонагалл на плохое самочувствие и отправился в замок якобы для того, чтобы отдохнуть и поспать. Миссию я свою выполнил, турнир открыл, в газеты попал, а больше от меня сейчас ничего не требовалось.

Несмотря на то, что мне казалось, будто я мало пил, в голове шумело, и, наверное, именно поэтому я не успел среагировать, когда кто-то резко схватил меня за запястье, сжав его едва ли не до боли, и втянул в закоулок за статуей Бесноватого Хельдрика.

Темно было, хоть глаз выколи, но эти руки, этот запах и нетерпеливые, жадные губы я узнал бы, даже потеряв зрение - сложно не узнать того, кто снится тебе каждую ночь. Поттер не разменивался на нежности, он вжал меня в стену, буквально впечатывая своим телом в холодный шероховатый камень, целуя, словно в последний раз, будто прощаясь перед тем, как пойти на смерть. От героя пахло табаком и ромом, и почему-то полынью, а его руки и губы, казалось, были везде, целуя, лаская, с такой жадностью, с таким отчаянием, граничащим с безумием, будто он запечатывал меня, ставил клеймо, старался присвоить, подчинить и подмять под себя, снося все барьеры. Я почувствовал, что у меня начинает кружиться голова от осознания того, что это не сон, что вот он, здесь и сейчас, одна рука в моих волосах, вторая на талии, губы скользят по ключицам, чуть прихватывая кожу, едва не вырывая стон. Никогда еще на моей памяти Поттер не был таким - диким, растерявшим всякое стеснение и скованность, с прорывающимися наружу рыками, - настоящим гриффиндорским львом, горячным, неуправляемым, жестким. Я, предпочитавший всегда брать инициативу на себя, сейчас готов был растечься в его руках лужицей воска, повиснуть у него на шее и упрашивать не останавливаться, не уходить, не бросать меня в темноте и одиночестве. Позабыв обо всей гордости и чести, о которых я так много думал в последнее время, я был готов упасть перед ним на колени и просить прощения за все обиды, которые вольно или невольно ему нанес, только чтобы он остался здесь и сейчас, чтобы это безумие не прекращалось. Я готов был бросить к его ногам весь мир, сворачивать горы, совершать подвиги, готов был даже взять его за руку и выйти во двор, и целовать его там на глазах у всех, готов был ходить с ним ужинать хоть каждый вечер, поддерживать любые, самые дурацкие темы разговоров - сейчас я бы даже жизнь свою отдал, если бы Поттеру пришло бы в голову ее попросить.

И это пугало.

– Поттер… - проворчал я, пытаясь вывернуться из его стальной хватки, - что ты делаешь?

– Я соскучился, - уха коснулось горячее дыхание, и я укусил себя за губу, стараясь вырваться из того слепящего наваждения, в которое меня опрокидывало присутствие Поттера.

– Черт возьми, ты пьян! Отпусти меня немедленно!

– я бы закричал на него, но боялся, что нас могут обнаружить.
– Я не хочу, чтобы ты потом бросался на меня из-за того, что поддался сиюминутному желанию!

– Ты прост-то боишься, - пьяно выговорил Поттер, даже и не подумав ослабить хватку.
– Боишься ответственности.

– Да хоть бы и так! Ты меня послал! Вышвырнул!

Да, Поттер, я боюсь ответственности. А еще я боюсь своих мыслей, которые захлестывают с головой, стоит остаться с тобой наедине. Ты сводишь меня с ума, подавляешь волю, заставляешь прогибаться под свои желания и свое видение жизни. Рядом с тобой я теряю свою личность, превращаюсь в бесхребетного слизняка, и, быть может, даже если становлюсь чуть честнее, благороднее или чище - я так не хочу. Если я способен измениться к лучшему, я хочу пройти этот путь сам, а не из-за того, что мне приходится подстраиваться под желания национального героя. Я хочу сам понять, нужно ли мне это, а сейчас, когда голову кружат гормоны, я над собой не властен - и это пугает.

– Тем более, ты сейчас пьян, а протрезвеешь - и пойдешь мне бить морду. А мне, видишь ли, моя морда еще дорога, - взяв себя в руки, негромко произнес я.
– Конечно, я понимаю, что истина в вине, но давай мы лучше поговорим, когда ты протрезвеешь - если ты еще захочешь поговорить.

Кажется, я привел его в замешательство. Хватка тут же разжалась, и Поттер отступил на полшага. Глаза уже привыкли к темноте, и я различил его лицо, смутно виднеющееся в полумраке - закушенная губа, сведенные брови, съехавшие на нос очки.

– Попроси у Слизнорта отрезвляющее. Кажется, у него было, - посоветовал я, прежде чем протиснуться мимо Поттера и вылезти назад в коридор.

До своей комнаты я шел почти бегом, постоянно прислушиваясь к шуму за спиной, словно в надежде, что Поттер не внемлет моим доводам и позовет назад, или хотя бы выйдет из-за статуи и кинется следом. Но, кроме эха моих шагов, в коридорах не было слышно ни звука.

Очутившись в своей комнате, первым делом я кинулся к двери в ванную. Подождав, пока наполнится раковина, я окунул в нее голову, вздрогнув, когда холодная вода коснулась разгоряченной кожи. Я держал голову в воде, пока не закончился воздух, и только тогда выпрямился. Капли тут же потекли за шиворот, заставив передернуться, но мне как раз сейчас это было нужно - холод отрезвлял, успокаивал, возвращал в реальность. Я еще раз окунул голову в воду, и повторил это трижды - пока пульс не угомонился, а ко мне не вернулась ясность рассудка.

Через пару минут мне начало казаться, будто сцена за статуей была еще одним сном, просто нереальной фантазией, но казалось так ровно до того момента, пока я не встретился взглядом со своим отражением. Глаза до сих пор лихорадочно блестели, губы, всегда бледные и тонкие, распухли и налились цветом, на скулах выступил румянец, а около ключицы виднелся явственный след зубов. Я коснулся его и зашипел от боли, но сводить не стал, хотя и умел.

Кто бы мог подумать, что Поттер окажется способен на такое… Надо же. Гриффиндорец, пикси его раздери.

– Забудь про Поттера, - строго сказал я отражению.
– По крайней мере, пока он не протрезвеет.

Слабое утешение, если вдуматься. Протрезвевший Поттер сделает все, что угодно, кроме повторения этого безумия. К тому же, сомневаюсь, что он станет со мной разговаривать - слишком он гордый для того, чтобы менять свои решения. Ну а я за ним бегать не стану. Хватит с меня того, что я и так, оказываясь с ним рядом, начинаю себя вести как озабоченный пятнадцатилетний ребенок.

К тому же, до завтрашнего утра никакого Драко Малфоя в Хогвартсе больше не будет. Драко Малфой спит спокойным сном в своей комнате, выпив зелье от мигрени, по крайней мере, по официальной версии.

А утром, я думаю, и у меня, и Поттера будет достаточно других дел, кроме как бегать друг за другом по замку в тщетной попытке поговорить.

В любом случае, буду решать проблемы по мере их поступления. Надеюсь, к Октавию Красту пьяный Поттер приставать не станет - хотя бы по той причине, что он не знаком с ним лично.

Вернувшись в комнату, я достал из сумки фляжку с оборотным зельем и парадную мантию Краста, разделся, оставшись в одном белье, и, собравшись с силами, сделал внушительный глоток.