Время жить

– И в другом облике, надо думать, - хмыкнул я.
– Вечером у меня важная встреча.

Он едва заметно помрачнел, но ничего не сказал.

– Не переживай, это исключительно по делам.

– Я не переживаю. Честно говоря, - Поттер согнал с лица тень и вновь улыбнулся, - я вообще удивлен, что ты ко мне приходишь уже в третий раз. И зеркала… Мне начинает казаться, что ты за меня волнуешься.

– Где же я еще найду любовника, которому будет исключительно не выгодно раскрывать тайну о своих свиданиях со мной, - как можно небрежнее ответил я.

Выглядел Поттер уже куда лучше, чем позавчера, когда я навещал его в последний раз. Кожа была все еще бледной, с пятнами нездорового румянца, но, по крайней мере, как сообщил целитель, он уже мог вставать и даже ходить по палате.

Однако при свете дня болезненность бросалась в глаза, и ясно было, что отпустят Поттера из Мунго в лучшем случае к Рождеству. На протяжении коротких встреч и недолгих разговоров через зачарованные зеркала Поттер пытался держаться жизнерадостно, уверяя, что небольшой отдых ему пойдет только на пользу, но я уже видел, как тяготят его больничные стены и невозможность даже до уборной дойти без посторонней помощи. На моей памяти Поттер даже в больничном крыле больше пары дней не проводил, и сейчас, должно быть, жутко изнывал от скуки, несмотря на сладости, книги и посещения друзей.

И именно поэтому, а не только из-за своих дел, я решил появиться в Мунго днем и даже обговорить свою задумку с лекарем, получив в итоге полное согласие. Конечно, пришлось идти в облике Краста, но не думаю, что это вызвало у кого-то удивление, со стороны это выглядело, как будто известный художник пришел выразить свое почтение национальному герою и поддержать его в трудный момент. Главное теперь при медиведьмах и лекарях вести себя так, будто с Поттером мы едва знакомы, и мой визит - просто дань вежливости.

Я опасался только того, что у Поттера будет множество посетителей - но, видимо, спустя почти неделю ажиотаж вокруг его ранения улегся, и поклонники вернулись к своим делам. К тому же, насколько я помню, к Поттеру с самого начала почти никого не пускали, кроме самых близких друзей и важных шишек вроде Кингсли.

– Драко, - голос Поттера выдернул из размышлений.
– Что это?

Он смотрел на объемную сумку, которую я держал в руках. Я усмехнулся.

– Маленький подарок. Даже не надейся, там не конфеты. И называй меня Октавием или мистером Крастом.

– Параноик, - беззлобно буркнул Поттер.
– Ты решил перетащить ко мне всю библиотеку мэнора? Кстати, твою книгу я прочитал.

– И как тебе?
– я присел на стул рядом с кроватью и, не удержавшись, взъерошил Поттеру волосы. Он торопливо пожал мою руку и облизнул губы, но целоваться не полез, а когда я попробовал, было, наклониться к его лицу, отстранился, насколько это было возможно.

– Занимательно. Нет, - твердо сказал он.
– Это сейчас не ты.

– Поттер, ты же вроде не в Хаффлпаффе учился, - я покачал головой, вновь принимая сидячее положение, и неторопливо начал расстегивать сумку.
– Откуда такое стремление к честности?

– Я всегда, когда это возможно, стараюсь быть честным.

– Ты в курсе, что твоя фраза прозвучала очень по-слизерински?

– Да неужели?

– О да. Обтекаемая формулировка, позволяющая подгонять свое поведение под любую ситуацию. После выписки, Поттер, - я смерил его суровым взглядом, - я потребую компенсации за моральный ущерб.

– Мне это уже нравится, - в тон ответил Поттер, улыбаясь настолько многообещающе, что впору было уточнять, а не инкуб ли в него вселился вместе с проклятием. Удивительно, как насыщенная личная жизнь может изменить человека всего за пару месяцев.

– Что это за таз?

– Когда я слышу эти вопросы, то сразу же вспоминаю, за что не люблю магглорожденных. Это, Поттер, переносной думосбор. Уникальная, между прочим, вещь.

– Прости, - он рассмеялся.
– Зачем ты его сюда притащил?

– Я решил, что, раз уж тебе не удалось поприсутствовать на Турнире, ты можешь захотеть посмотреть первое испытание. Даже несмотря на то, что о распределении очков тебе парочка Уизелов, надо думать, уже все рассказала.

– Не называй их так!
– зеленые глаза, как всегда, когда я пренебрежительно говорил об Уизли, яростно сверкнули.

Я хотел по привычке возразить, сказать что-нибудь едкое, но перед глазами вспыхнула, пронеслась целая вереница воспоминаний: новая ниша в семейном склепе, зачарованная фамильная книга, вымаранные и забытые фамилии, молчаливый библиотечный призрак, - и я все-таки сдержался и промолчал.

Взял Поттера за руку примирительным жестом.

– Извини. Я никогда не полюблю эту семейку, но… Поттер, помолчи, дай договорить!.. Я не стану больше унижать их из-за чистоты крови и общения с магглами.

– Драко, - он посмотрел на меня с беспокойством и сжал пальцы.
– Мы ведь так и не поговорили толком. Из-за чего ты так резко поменял свое мнение?

– Не думай, что я стал любить магглорожденных, Поттер, я до сих пор их не переношу. Они вульгарны, они плюют на всю нашу историю и порядки, но… - я потер переносицу, собираясь с мыслями.
– Не смотри на меня так! Все это сложно объяснить. Я не могу пока, я не… давай все-таки я покажу тебе Турнир?

Я сделал вид, что всецело увлечен подготовкой - установил на кровати думосбор, так, чтобы Поттеру удобно было над ним наклониться, присел поближе, достал из кармана пузырек с плотно притертой пробкой. Поттер смотрел на меня в упор - и взгляд его был настолько пристальным и пронзительным, будто он пытался сквозь плоть и кости разглядеть мою душу.

– Не смотри так. Не нужно меня жалеть!

– Я тебя не жалею, - Поттер снова погладил меня по руке.
– Я пытаюсь понять, что с тобой происходит.

Я промолчал, сделав вид, что занят откупориванием флакона с воспоминаниями. Вытащив, наконец, пробку, я вылил в чашу серебристо-серое содержимое, клубящееся полупрозрачным паром.

– Давай, у нас в обрез времени - я договорился с твоим целителем, чтобы в палату никого не пускали и дали спокойно посмотреть запись Турнира, но график твоего лечения ради этого менять, конечно, никто не станет.

– Ты…

– У нас мало времени. Ты хочешь посмотреть, или я зря сюда все это тащил?

Он вздохнул, понимая, что сейчас я разговаривать ни о чем не хочу, переплел наши пальцы и кивнул.

* * *

Ветер трепал яркие полотнища: четырехцветный хогвартский флаг, знамена Шармбатона и Дурмстранга и флаг Турнира - алый фон, три вытканные серебром руки, взмывающие вверх, и звездная россыпь.

На улице было слякотно и противно, вместо снега летела мелкая морось, оседающая на одежде и волосах, но трибуны, возведенные вокруг Большого Озера, были полны народу. Судьи с каменными лицами восседали на высоком помосте, чемпионы выстроились на берегу - подтянутые, собранные, в удобной теплой одежде. Шарль, Мартин и Джиневра. Лицо бывшей поттеровской подружки на фоне огненных волос казалось совсем бледным, и, если бы я не знал эту дикую кошку лично, решил бы, что она боится.