Время жить

– Ну?
– я исподлобья обвел глазами зевак, тут же столпившихся вокруг.
– Кто-нибудь еще хочет поделиться своими соображениями на мой счет?

Ответом мне было гробовое молчание. Даже музыка притихла - но прошло несколько секунд, и она заиграла вновь, уже куда громче.

– Энервейт, - коротко сказал я, направив палочку на Забини, невежливо протиснулся сквозь уже редеющую толпу, пересек зал и вышел на улицу.

Для конца декабря сегодня было неожиданно тепло. На пушистые шапки снега ложились цветные отсветы из окон, колючие звезды перемигивались на удивительно чистом темном небе.

Я достал портсигар, сунул в рот сигарету, прикурил от палочки.

– Зря ты это сделал.

Панси куталась в меховую накидку, зябко поводя плечами. Я без лишних вопросов протянул ей портсигар, она поморщилась, но сигарету взяла.

– Мне нужно было согласиться с тем, что я шлюха?

– Зря ты так о его матери. Хочешь получить врага в лице Забини?

– Уже давно получил, если ты не заметила, - я затянулся, ощущая привычный горьковатый вкус табака на языке.

Панси, конечно, была права. Следовало поставить Забини на место несколькими жесткими словами, а не провоцировать на драку. Нотту, конечно, не понравится эта стычка - он так старался сохранять нейтральное отношение.

– И как?
– спросил я, стряхивая пепел.
– Многие считают меня шлюхой? Надеюсь, мне не приписывают каких-нибудь отношений с Макгонагалл?

– Прекрати. Никто так…

– Научись врать получше. Я прекрасно знаю, что все наше изысканное общество, - я сделал шутливый полупоклон, - думает, что я заискиваю и подлизываюсь к каждой старой кошке, чтобы вернуть расположение тех, кто встал у власти. А тем, кто не ведется на лесть, предлагаю золото. И, полагаю, кто-нибудь даже всерьез думает, что перед судом я затащил Гарри Поттера в туалетную кабинку в министерстве и сделал ему там восхитительный минет.

– И что же, тебе наплевать на все эти мнения?

– Ну, на первых полосах газет в последнее время все чаще и чаще мелькает мое имя, не так ли? Причем не в криминальных сводках, а в заметках, посвященных Турниру, благотворительности и общественной жизни. До гавканья мелких шавок типа Забини мне нет дела.

– А ты не меняешься, - с усмешкой протянула Панси. Я покачал головой.

– Меняюсь. Просто не в ту сторону, в которую хотелось бы большинству.

– Ты всегда делаешь только то, что выгодно лично тебе, - Панси не торопилась закуривать, разминая сигарету меж пальцев.
– Без оглядки и без принципов.

– Не совсем так. Один принцип у меня все-таки есть.

– И какой же?
– она прищурилась.

– Ни в чем себе не отказывать, - я широко улыбнулся, но Панси только покачала головой.

– Почему же ты тогда в Рождество один? Да, да, это не мое дело, можешь не отвечать, - кончик ее сигареты, наконец, ярко заалел.

Дальше мы стояли и курили в молчании.

Когда я вернулся в зал, Забини уже не было, и, как шепнул Тео, его отправили в гостевую спальню и уложили в постель. Нотт на удивление ровно отнесся к нашей стычке - я знал, что он сам недолюбливает Блейза. И, хоть меня Тео после всей этой истории с Темным Лордом, тоже любить было не за что, он помнил о старой дружбе и не желал ее терять. В отличие от Блейза, он прекрасно понимал, что все выживают, как умеют - и сам делал то же самое.

К середине вечера праздник мне осточертел. Надоело вежливо расшаркиваться, держать улыбку, делать вид, что не понимаю весьма неприятных намеков. Панси, вновь играющая роль моей спутницы, рассказывала мне какие-то последние сплетни, я слушал их краем уха, машинально кивал в такт и с тоской мечтал отправиться домой.

Может быть, если бы здесь собрались только бывшие однокурсники, было бы проще расслабиться, но Нотт, конечно же, по своему обыкновению пригласил всех более-менее влиятельных людей, кто согласился отпраздновать Рождество в его поместье. И с ними, ни на секунду не забывавшими, кем был мой отец, приходилось держать ухо востро.

У Поттера, надо думать, таких проблем не возникает. Интересно, что он сейчас делает - смеется вместе со своими друзьями и почти-родственниками Уизли? Наверняка, с удовольствием поглощает рождественский пудинг Андромеды, про который он с таким воодушевлением рассказывал в очередной попытке заставить меня пойти на Рождество к тетке.

От этих мыслей почему-то стало горько. Раньше в мэноре устраивались отличные приемы на Рождество - до возвращения Темного Лорда, конечно. В последние два года в поместье было не до праздников, и весь прошлый рождественский вечер я просидел в своей комнате, не высовываясь, но раньше в зимние праздники мэнор преображался.

Я с тоской вспомнил волшебные гирлянды, мерцающие колдовские звезды под потолком, искрящиеся ледяные фигуры на заднем дворе. Отца, попивающего с друзьями коньяк, мать в изысканной шелковой мантии и блеске бриллиантов. Себя самого - с важным видом рассказывающего о чем-то, кажется, Крэббу. Тупоголовому, погибшему из-за своей же дурости Крэббу, слушавшему меня с открытым ртом.

Сладкому эльфийскому вину не удалось смыть подступившую горечь. Я взял еще один бокал, почти залпом его осушил - и столкнулся взглядом с Паркинсон.

Она смотрела на меня со странным выражением лица - как будто догадалась, о чем я думаю, и сама испытывала нечто подобное.

Не отрывая взгляда, она поманила пальцем парящий в воздухе поднос и сняла с него два бокала с искрящимся шампанским. Один отдала мне, второй подняла вверх.

– Хорошо было раньше, правда?
– ее губы скривились в невеселой усмешке.

– Ведьма, - протянул я. Панси кокетливо поправила локон, пригубила шампанское, и я подумал, с облегчением, что, по крайней мере, один друг у меня все-таки остался.

– Можем сделать вид, что нас обуяла дикая страсть, и сбежать отсюда, - Паркинсон поставила опустевший бокал на стол.
– Мне все равно здесь делать нечего, Дэвис совершенно точно впечатлился и пришлет сову не позднее чем через два дня.

– А ревновать тебя твой Дэвис не станет?

Панси фыркнула. Глаза у нее смеялись.

– Конечно, станет. Может быть, он даже захочет начистить тебе морду.

– Пусть с Забини тогда кидают монетку, обоих я не потяну.

Выскользнув на улицу, мы почти бегом направились к антиаппарационному барьеру, и перед тем, как исчезнуть, Панси чуть сжала мою ладонь и серьезно сказала:

– Удачи.

Я молча кивнул, посмотрел, как она растворяется в воздухе, - перемещалась Панси всегда очень эффектно, - и аппарировал сам.

* * *

Войти в дом я так и не решился - там было слишком много правильных людей, слишком много Уизли и непринужденности, которую мое появление разбило бы вдребезги.

Как я и думал, они смеялись - Поттер, растрепанный и раскрасневшийся, катал на себе Тедди, Грейнджер обнималась со своим муженьком, старшая наседка о чем-то разговаривала с Андромедой… в небольшой гостиной было не протолкнуться, здесь были и Лонгботтом со своей бабкой, и родители Грейнджер, и, конечно же, весь рыжий выводок.