Всадники Роха

Решив для себя дальнейшую задачу, Сергей уже собирался вставать, как услышал за своей спиной шорох, и, не успев развернуться, почувствовал резкую боль в левой ноге. Лодыжку словно гвоздем пробило. Вскрикнув, Сергей перекатился в сторону, не забыв цапнуть карабин. Первая мысль была о змее, которая все-таки решилась на агрессию. Но реальность оказалась еще хуже. Это был ночной бродяга-волк, каким-то образом сумевший найти Сергея, и сейчас он стоял напротив, ощерив пасть. Вскинув карабин, Низовцев со всей злостью всадил пулю в ненавистную рожу зверя. Пуля разрушила его мозг и вышла наружу с другой стороны черепа, выплеснув содержимое вместе с его осколками. Волк завалился на камни, дернулся пару раз и затих.

– Сука, – сказал Сергей, морщась от боли, – какая же ты сука!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Наскоро перевязав рваную рану, которая, после тщательного осмотра, оказалась не такой большой и опасной, как думалось по болевому шоку, вначале, Сергей зло пнул тушу степного «волка». Что это за зверь был, он так и не разобрался. Худая вытянутая морда с какими-то бородавками, из которых торчали жесткие волоски, пасть с острыми зубами, необычайно длинные лапы — все эти зоологические тонкости мало что говорили о принадлежности убитой твари. Холка мощная, несуразно смотрится на фоне худосочности тела. Сплюнув на землю, Сергей отволок зверя в сторону и сбросил вниз в надежде, что Чероки заметит вкусный для него подарок, а сам вернулся к наблюдению. Погоня, к сожалению, услышала выстрел, пусть и приглушенный расстоянием. Было отчетливо видно, что вектор движения степняков сменился и четко держится останцев. Опять возникла дилемма: остаться здесь и отстреливаться до последнего аборигена, или предпочесть бежать? Устроить на горе Брестскую крепость труда не составит, ибо вход сюда только один. По крутым бокам скалы подняться будет архисложно, если вообще такое возможно. Только перспектив уже никаких не будет. Его просто возьмут в осаду, дождутся подхода основных сил и медленно, но верно дожмут. Легче тогда головой вниз на камни. Так что – валить отсюда, и быстрее! В степи все равно шансы останутся.

Прихрамывая, Сергей со всей своей быстротой, на которую был способен из-за раны, бросился вниз. Рана уже не беспокоила своей резкой и дергающейся болью. Добежав до Чероки, задумчиво смотрящего на дохлого зверя, он еще не успел оценить его странное поведение, наскоро прикрепил «рифл» к седельному ремню, привычным движение закинул карабин за спину, и, морщась, вставил ногу в стремя. Прыжок дался нелегко, потому что попутно задел рану. Словив порцию звездочек в глазах, Сергей минуту сидел, наклонившись к шее сауруса, отходя от боли. Потом скинул карабин и положил его на колени. Как бы отстреливаться не пришлось. Надо бы освоить езду, сидя спиной по ходу движения, возникла мысль.

Чероки завертел головой, обеспокоенно хрюкнул, и без команды начал движение. И опять Сергей упустил странность ситуации. Ему сейчас было не до этих самых странностей. Боль вернулась, уже не ноющая, а простреливающая всю ногу с короткой периодичностью. Словно вонзали иглу в пятку и со всей силы пихали ее до самого бедра. Теперь призрак заражения крови вставал во весь рост. Нужно немедленно чистить рану, а сделать это могли только озерные девчонки, если, конечно, соизволят принять чужака.

Сергей хлопнул по шее Чероки, корнуто начал разбег и через пару минут уже несся тяжелым танком по пересеченной местности, оставляя за собой широкий след в виде прибитого к земле ковыля. Смысла таиться уже не было. Просто нужно воспользоваться форой и достичь леса.

– Давай, малыш, выручай! – крикнул Сергей, похлопывая ящера по шершавой шее.

«Малыш» наддал, чувствуя, что в этой гонке решается их жизнь. Коротко простонав, Чероки мощно оттолкнулся от земли, нисколько не заботясь о всаднике, и значительно ускорился, низко нагнув шею. А Сергею становилось плохо. Если бы сейчас степняки догнали его, неизвестно, смог бы он даже выстрелить. Потому что плохо было реально. В глазах начало двоиться, горизонт расплывался и прыгал, то вверх, то вниз. Вдобавок к этому стало тяжело дышать. Тварь поганая! Что же это за укус такой?

Чероки почувствовал, что с хозяином происходит неладное, стал замедлять ход. Никаких команд уже давно не поступало, но в силу своей сообразительности корнуто решил двигаться, никуда не сворачивая. Сергей кулаком врезал по хребту Чероки, нисколько не обращая внимания на тонкую натуру ящера, и хрипло крикнул:

– Вперед! Гони, гони!

Саурус мотнул мордой, сбрасывая на землю клочья белесой пены, и вновь начал набирать ход. И вдруг резко шарахнулся в сторону. Справа от него вздыбилась земля, раздался громкий хлопок, резко запахло химией. Сергей догадался, что начался обстрел «кобрарами». Степняки настигали. Вот что значит иметь перекладных корнуто. Надо Хрора приручить к такому способу передвижения.

Мысли Низовцева прервали еще два взрыва, разметавшие траву с дерном по обеим сторонам движения. «В вилку берут», — мрачно пошутил стрелок, ощущая, что сил держаться осталось немного. Левая нога перестала слушаться, болтаясь как ненужная деревяшка. Хорошо, хоть боль ушла, перестав изводить до умопомрачения.

Тем временем Чероки почти достиг кромки леса. Мимо промелькнули низкорослые кусты, небольшие деревца и заросли терновника. Пиропатрон, выпущенный кем-то из степняков, попал в кусты и полыхнул фиолетовым пламенем. Щеку обожгло горящей веткой. Саурусу тоже досталось. Он взревел и из последних сил ринулся в гущу леса, ломая грудью и лапами все, что попадалось ему на пути. Послышались злобные выкрики. Казалось, добыча ушла. Но преследователи из Герпир так не думали. Степняки решили залезть в чужой дом без спроса хозяев, за что и поплатились.

Первые шесть преследователей сразу же схлопотали по стреле. Кто выжил, кто нет — но все они слетели с седел под лапы следующих за ними корнуто. Раздались вопли ужаса и боли. Следующий залп пришелся на остальных, кто еще ничего не понял, и сразу не повернул обратно. Били из густых кустов, причем, с трех сторон. Попав под перекрестный обстрел, степняки, заметались и бросились из ловушки, но никто из них не ушел. Озерные воительницы очень сурово обошлись с нарушителями границ.

Только всего этого Низовцев уже не видел. Его Чероки остановился на небольшой поляне в гуще леса, тяжело вздымая бока, на которых хлопьями повисла пена. С трудом отцепив фляжку с пояса, Сергей припал к живительной влаге, и сам не заметил, как выпил больше половины. «Пью, пью, а мне все хуже и хуже», – опять всплыла в памяти шутка из анекдота.

Он словно выпал из реальности. В глазах не то, что пелена — мрак полный. Зрение расфокусировалось окончательно. И выходящих из-за деревьев странных гибких воинов в простых темно-зеленых балахонах с луками и копьями в руках он воспринял как продолжение галлюцинаций. Картинка странным образом раздвоилась. Стереоскопия показывала лесовиков с лицами, на которых были нанесены жирные линии какой-то краской, а второй глаз погрузился в сумрак, где мелькали невнятные фигуры. В то же время в мозгу билась мысль, что если он сейчас упадет, оружейной оптике придет хана. Руки предательски дрожали, когда он в полуобморочном состоянии накинул ремень карабина на шею и начал сползать с ящера на землю. Его тут же окружили плотной толпой, ощетинившись копьями.

– Привет лунатикам! – Сергей улыбнулся. Наверное, он сам выглядел лунатиком, потому что озерные воительницы с возгласами отшатнулись от него. — Что, такой страшный?

— Тиккса! — заголосили несколько дам. — Волчья лихорадка!

— Охренеть, все-таки заразил, паскуда!
– - каркнул Сергей, потому что горло сжала непонятная сила, не дающая глубоко дышать и парализующая голосовые мышцы.

Дальше он ничего не чувствовал. Падал ли он, или остался стоять – все это осталось за гранью угасающей действительности. Наступил полный мрак.

***

Ночь длилась уже целую вечность, и в этой беспроглядной темноте он куда-то пытался брести, то и дело натыкаясь на какие-то заграждения, которых не было видно. Это было похоже на то, что его заключили в закрытое пространство и лишили зрения. Вдобавок к темноте Сергея сжирал жар, идущий изнутри. Боль от огня была страшной, и он, наверное, кричал, пока не ощущал прохладу на своем лице. Капли воды, стекающие вниз, Низовцев пытался ловить иссохшими губами и языком. Живительная влага на какое-то время гасила жар, и он отключался, почувствовав облегчение.