Все, что останется

Он должен вернуть тот долг, который не давал покоя и сна. Однажды на зоне у него мелькнула мысль: а нужен ли он на этой земле? Задумавшись, Олег пришел к выводу, что степень твоей важности и необходимости определяется не тобой лично, а окружающими людьми. И, если есть те, кому ты нужен, кто в тебе нуждается и кто рассчитывает на твою поддержку, нужно жить. Нужно собрать все силы, все умения и всю энергию, чтобы отдать их за улыбку, за благодарный поцелуй, за теплое касание. Если твое существование дарит радость, и ты способен сделать счастливыми тех, кто рядом, – ты не зря живешь на земле. В тот момент, когда за спиной было пять лет зоны, а впереди не намечалось ни малейшего просвета, и жизнь теряла всякий смысл, он вдруг обрел мечту. Еще не знал он всего уготованного судьбой. Но точно знал только одно – жизнь не имеет ни малейшего смысла, если она никому не нужна. Он был совсем один. Его никто не ждал, ему некуда было идти. У него не было завтра, было только вчера. Но он должен жить ради той светящей из прошлого улыбки, которая приходила во сне и давала силы, наполняя бессильной злобой за упущенное, потерянное и беспечно сожженное. И этот долг будет будить его по утрам, согревать, закрывать от дождя и заставит вставать, когда больно и нет никаких сил.

Память снова и снова возвращала его в те дни, когда еще можно было все исправить. Как наивно, как смешно все тогда получилось.

Начало девяностых ознаменовалось новыми лозунгами и новыми ориентирами. Вдруг стало можно все. Ему исполнилось двадцать пять – вокруг один за другим начали создаваться кооперативы, и народ ринулся в бизнес, где крутились большие деньги. Начинался первый этап накопления капитала. Три года назад он закончил юридический институт и работал на одном из крупнейших предприятий города, в отделе внешнеэкономических связей. Но это было не то, о чем он мечтал. Объемы падали, завод разворовывали на глазах. Когда давний товарищ из института позвал в создающуюся частную адвокатскую контору, предложение показалось просто сказочным. Была лишь одна мысль – заработать хоть как-то, чтобы съехать из их однокомнатной квартиры, где они ютились с тещей, женой и трехлетней дочкой. Олег работал до ночи, забирая все возможные дела и мечтая снять хотя бы комнату.

Эта встреча перевернула его жизнь. Иномарок в городе было немного, и, когда одна из них остановилась возле их офиса, все замерли. Клиент выглядел весьма презентабельно. Два молчаливых «шкафа» замерли по движению его руки. Лев Геннадьевич, так звали гостя, зашел в кабинет Олега и закрыл за собой дверь.

– Мне нужен человек, которому я буду доверять и который не только знает уголовное право, но и сможет помогать в бизнесе. Я знаю, что ты работал на заводе, вел договора, знаешь английский и сейчас занимаешься уголовными делами. Мне нравится, что ты молод и амбициозен. – Он взял со стола карандаш и написал на чистом листке цифры. – Смотри, это твоя зарплата без бонусов. Премии могут превышать ее многократно. – Цифры выглядели настолько впечатляюще, что о премиях можно было не думать. У Олега пропал дар речи. – Согласен?

– Да! – Во рту пересохло, и голос показался незнакомым.

– Ну и отлично! Поехали. Я покажу тебе рабочее место. Здесь тебе делать больше нечего. Первый рабочий день сегодня.

Офис был вызывающим. По коридорам сновали привлекательные девицы, звонили телефоны, и кто-то что-то орал за приоткрытой дверью. Олег вошел в свой новый кабинет и окончательно растерялся: такой роскоши он не видел никогда. Хозяин наслаждался произведенным эффектом.

– Вот твое рабочее место. В курс дел тебя введет Марат. – Он кивнул в сторону щупленького, в смешных очочках старичка. – Твой заместитель и помощник. И вот что: все, что услышишь, узнаешь, останется в этих стенах. Я подписок брать не буду, но и разбираться не буду. Здесь все решается не по тому закону, который ты учил. Есть другой. С сегодняшнего дня ты директор нашего филиала. Поздравляю. И вот что. – Он достал бумажник. – Это аванс.

Последние сомнения ушли, а захлестнувшее чувство эйфории лишило способности думать.

За три месяца они сняли квартиру в самом престижном районе, купили машину, и впервые Олег почувствовал себя на гребне волны. Золотая рыбка была в руках, исполняя любые желания. Но чем больше узнавал Олег, тем меньше оставалось иллюзий и радости. Суммы, проходящие по счетам, зашкаливали. Молчаливый Марат не то, что ничего не рассказывал, а чаще всего просто молча протягивал документы на подпись и уходил, не утруждая себя объяснениями. Беспокойство нарастало. В один из дней его взяли под руки два крепких парня и, ничего не говоря, затащили в машину. Через двадцать минут он сидел в кабинете следователя. Его обвиняли в сокрытии доходов и неуплате налогов в особо крупном размере. Кроме того, оказалось, что сумасшедшие кредиты, полученные под программы строительства огромного бизнес-центра, ушли по каким-то договорам, и на его фирму подали в суд несколько крупных банков. Оставалась последняя надежда, что ему помогут. Вечером дверь в камеру открылась, и охранник впустил Льва Геннадьевича.

– Ну, привет. – Он остановился у двери, и Олег, поняв, что ему не стоит приближаться, лишь кивнул. – Ты парень умный и все уже должен был понять. Ты соглашаешься со всем, что тебе предъявляют, и молчишь. Если вдруг что-то удумаешь, помни: на воле у тебя жена и дочка. В общем, так: будешь молчать – все будет хорошо. Отсидишь, выйдешь и жить нормально будешь. За семьей присмотрим, тебя в обиду не дадим.

Олег снова кивнул.

– Ну и молодец. Понятливый.

Когда огласили приговор, хотелось завыть. Восемь лет с конфискацией. Ну три, ну пять, но не восемь. Это же почти вечность.

Жена с дочкой вернулись к маме. Через три месяца Льва Геннадьевича пристрелили. Сказка закончилась. Здесь, в заключении, знание законов и умение писать апелляции оказались почти бесценным даром. За советом к нему выстраивалась очередь. Однажды пришлось познакомиться и с Мамаем, вором в законе и смотрящим на зоне. Через два года он получил письмо о смерти жены. А еще через пять лет жестокая драка закончилась несколькими смертельными исходами. Это была одна из тихих войн внутри зоны, и Шапир, как его уже звали, выступил за Мамая. Следствия как такового не было, машина правосудия работала быстро и неумолимо. Но, положа руку на сердце, его роль была совсем не маленькой в этой истории. Роковые события добавили не только авторитета, но и двенадцать лет срока. Жизнь стремительно неслась под откос.

Глава 6

Сессия подходила к концу. Оставалась последняя пересдача, и уже с понедельника начинался отпуск. Роберт раскладывал на столе билеты в ожидании неудачников, дотянувших до последнего. Кто-то еле выполз на сессию в последний момент, кто-то так и не смог заставить себя выучить казавшийся бессвязным набор слов и цифр. Весь семестр он пытался довести до всех, что здесь нет незначительных моментов, нет лишнего. Здесь в каждом параграфе не только срок, который получит человек, здесь его судьба и его горе. Можно все просто заучить, но это было слишком примитивно. Роберт не любил откровенных зубрил, мгновенно забывающих предмет после сдачи экзамена. Но он готов был всегда помочь желающим вникнуть в суть, найти взаимосвязи и логику, даже если на первый взгляд казалось, что ничего логичного здесь быть не может. Все это им придется еще не раз открывать и переучивать потом, когда начнется настоящая практика. Важно было точно знать, что тебе нужно искать, и понимать, как практически применять знания. Дверь кабинета отворилась, и показалась рыжая шевелюра Ненашева, студента, который умудрился выйти на сессию только к третьему экзамену.

– Роберт Маркович, можно уже? – В голосе чувствовалось волнение.

– Заходи. Что ж ты? Вроде и не двоечник, а с хвостами. – Роберту был симпатичен этот юморной парень. – Неужели и у тебя последний шанс?

– Да понимаете, сам не ожидал. Начал подрабатывать и не рассчитал силы. Не выкручиваюсь я на стипендию. – Было видно, что парень чувствует вину, стесняясь такого положения отстающего.

– Ну, все еще не плохо. Пересдача – не конец света. Не ты первый, не ты последний. – Хотелось чуть успокоить парня, да и настроение у Роберта было хорошее.

– Роберт Маркович, да что толку учиться? Вы вокруг посмотрите! Сейчас все откупаются, и все. Неужели адвокаты кому-то нужны? Проще дать обвинителю взятку, и он сам найдет свои ошибки, акцентирует на них внимание и скинет срок. Тот чудак, который кричал:

«О времена! О нравы!» – даже не представлял, что будет впереди. Боюсь даже подумать, что сказал бы он сейчас.

– Не чудак, а Марк Туллий Цицерон, и сказал он эти слова в храме Юпитера Статора в первой речи против заговора Каталины восьмого ноября шестьдесят третьего года до нашей эры на созванном им заседании Сената города Рима. – Роберт со смехом смотрел на онемевшего студента.

– Вы вообще все знаете? – Ненашев растерянно стоял у стола.

– Все знать нельзя. А ты бери билет. Еще что-то осталось сдавать? – Роберт открыл зачетку.

– Последний.

– Значит соберись. Одно дело – денег не хватает: можно пережить, а вот отчисление… Хотя, – Роберт прищурился, – и отчисление можно пережить. Все можно пережить. Там никого под дверью больше нет?

– Как нет?! Стоят, родимые. – Коля отвернулся к стене и левой рукой, не глядя, взял билет.

– Ну как? Повезло? – Роберт смотрел на студента с улыбкой. Когда-то и он делал точно так же. Помогало не всегда.