Все, что ты хочешь

– А это, доктор, ужасно неприлично с Вашей стороны. – и девушка чопорно отворачивается.

Брайн прокашлялся, стремясь скрыть удивление, мгновением спершее горло. Реджине стоит трудов сдерживать смех.

– Пожалуй, мы оставим это. – произносит доктор, выдворяя чернильные разводы в стол. Все признаки девиантного поведения – в самых предельных его проявлениях – на лицо. Брайн с выражением вселенской печали качает головой.

– Мисс Вэлл, могу ли я спросить Вас о том, что доставляет Вам удовольствие?

– В каком смысле, доктор? – тон девушки полон опасной неоднозначности.

– Удовольствие от жизни. Быть может, какие-то мелочи, что особенно дороги Вашему сердцу? Любимое дело, хобби? Места, где Вам нравится бывать? Все, что угодно.

На сей раз девушка задумывается всерьез, и после продолжительной паузы отвечает:

– Книги. Сигареты. Музыка. Эротика и метафизика.

Доктор почти обрадовался относительной стандартности предложенного списка, пока не услышал последний пункт.

– Реджина, у Вас есть друзья?

– О, разумеется. – порывисто резонирует девушка едким сарказмом, – Гете, Ницше, Шекспир, Данте…

– Но все они мертвы. – решается перебить доктор.

Вэлл смотрит на него с нескрываемым чувством превосходства.

– Что позволяет Вам, доктор, думать, будто живы – Вы? – девушка вскидывает бровь, а Брайн судорожно не находится с ответом.

– Наше время истекло. – поднимается она с кушетки. – До следующего четверга, док?

Мужчина лишь молча кивает и, не потрудившись проводишь пациентку до двери, остается сидеть прикованным в кресле.

До чего же странный тип, – думает Реджина по пути домой, – Стоит поставить его компетенцию под вопрос. Живет себе, как и прочие, в комфортабельном до примитивности мирке, не покидая его пределов и границ, и свято верит в то, что и другие люди должны функционировать согласно единственно-возможному завету, а любое инакомыслие требует немедленного исправления, возможно даже, хирургического вмешательства. Да, сложно с ним придется. – и пока поезд мчит ее сквозь сети рельс, девушка погружается в книгу, твердо решив оставить опостылевшую реальность в дураках, лишенную своего в ней присутствия.

* * *

Весь следующий день Раймонд Вашерон провел, замкнувшись в стенах инквизиторских застенков, в окружении старинных томов и фолиантов, чье содержание по преимуществу пестрило магическими сводками, каббалистическими письмена и прочими текстами утопически-темного содержания. Он утопал в дыму, лишенный сна и пищи, провожая каждую выкуренную сигарету порцией кофеина, в упрямых попытках отыскать недостающее звено информации. Что-то терзало его, что-то не сходилось в сумме уравнения и переменных. Был ли это темный обряд? Удалось ли неподконтрольному сверху адскому легиону прорвать защитные посты, и если да, то как? Самым простым в сложившейся ситуации было: самостоятельно вызвать представителя дьявольской знати и задать прямой вопрос, но преподобный отец решил немного повременить, силясь добраться до истины своими путями, каковы, как известно, неисповедимы.

Время пролетело с быстротой мгновения, опуская на город, расплавленный июльским зноем, ночь, которая, впрочем, прохлады не предвещала. Вашерон, в отчаянии добравшийся до рунической магии древних кельтов, откинулся на спинку тяжелого кресла, обитого черной кожей. Затекшие мышцы неприятно ныли под тканью строго застегнутой на все пуговицы сутаны. Раймонд провел рукой по горлу, немного расслабляя хватку жесткой ткани. Из кармана брюк достал ручные часы, английский брегет, и ужаснулся.

Всю долгую жизнь время было для него персональным проклятием. Его было слишком много, но никогда и ни на что не хватало. Вечная спешка, безумная гонка – но куда, за какой целю? Преподобный давно перестал хвататься за эти вопросы.

Порывистым жестом он покинул рабочий стол, собрав с него те предметы, какие, по его мнению, могли понадобиться в ходе выполнения очередной миссии, и, преодолев лестничный пролет, вышел из дверей церкви, скрываемый покровом ночной тьмы.

Преподобный остановил таксомоторный кэб, назвал давно заученный адрес, и устремился в путь – из одной части Лондона в другую, пересекая весь город, пропитанный пылью и слабым запахом гниения, что разносит вялый ветер с Темзы.

Через тридцать пять минут – хвала относительной свободе ночных дорог! – машина остановилась у многоэтажного здания, ухоженностью своей свидетельствующего о достатке и довольстве его жильцов. Вашерон расплатился, отпуская водителя, и на какое-то время замер у козырька парадного входа, мучая в нервных пальцах незажженную сигарету, как бы решая, закурить или оставить.

И чего я жду, интересно? Знака свыше? – фыркнул мужчина на самого себя, и, круто развернувшись на каблуках, направился к двери. На звонок, раздавшийся в сонной тишине, ему открыл вышколенный concierge, видимо, задремавший на нелегком посту.

– Госпожа Калиостро у себя? – без лишних предисловий спросил Вашерон. Мужчина, встречающий его, кивнул со знанием дела, и, посторонившись, пропустил священника внутрь. Пройдясь по коридору, украшенному парадно-алой ковровой дорожкой, преподобный остановился у тоннеля лифта, и нажал кнопку. Через секунду автоматические двери распахнулись. Железная клетка, минуя этажи, доставила мужчину на последний из них. До чего инфантильно, – с усмешкой размышлял Вашерон, – устраивать эзотерическое логово в жилом доме, в обустроенном квартале, прямо под носом у ни о чем не подозревающих людей.

Госпожа Калиостро, к которой направлялся преподобный, в миру звавшаяся Мириам Бейль, была представительницей тех одаренных – или проклятых, зависит от вкуса – немногих избранных, которых нынче, в свете современности и тенденций политкорректности принято называть медиумами, хотя на деле – самая настоящая ведьма. В широком смысле слова.

Священник, выйдя из плена тесного лифта, несколько секунд промедлил у входа квартиры, за которой его ждало – бог весть что. Но, в конце концов, finis sanctiflcat media⁷. Вздохнув с безотчетной обреченностью, мужчина энергично постучал по гладкой деревянной поверхности, которая отошла в сторону, не успел он и дважды к ней прикоснуться костяшками пальцев.

В дверном проеме стояла привлекательная женщина, одетая в халат восточного покроя, с высоко забранной копной белокурых волос.

– Святой отец. – поприветствовала она, будто только и делала, что ждала его весь вечер.

– Мисс Бейль. – ответствовал мужчина, но, не удержавшись, иронично добавил, – или госпожа?

– Для друзей – просто Мириам. – улыбнувшись, ответила она. – Впрочем, для Вас вернее будет – Госпожа Седьмого Неба, Повелительница Архонтов Десятого Круга, и Владычица Сил Пятого Порядка. Но Вы проходите, падре. Или всю ночь простоим на пороге? Чай как раз готов.

Она что, и вправду ожидала его визита? Ведьма. – Вашерон недобро прищурился, но излияние гостеприимства принял.

– Располагайтесь. – и женщина, проведя его через холл, указала на собрание мягких кресел, расставленных кругом в центре просторной и светлой комнаты, чью свободную площадь занимали разнообразные артефакты принадлежности искусства своей хозяйки – от высушенных трав, подвязанных под самым потолком, и засохшей руки удачи на антресоли, до статуй Шивы, выполненной в человеческий рост. Впрочем, находилось и кое-что, ставившее священника в тупик своей новизной, о способах применения чего Вашерон мог только догадываться…но предпочел этого не делать.