Все, что ты хочешь

– Заполните его. – диктует мужчина. – Быть может, поставим туда мягкий диванчик? Или удобный пуф? – предлагает он.

Губы девушки кривятся в нехорошей, гадючьей усмешке.

– Нет, извините, док, никак не получается. Мешают тела.

– Какие еще тела?

– Не знаю. Наверное, тут кто-то умер. Да и комнатка, знаете ли, больше смахивает на склеп.

– И…можно ли конкретнее? – Брайн поднимает голову, отрываясь от пометок, которые он с ученической усидчивостью ведет в блокноте.

– Вас интересуют подробности? Извольте. Все залито светом, но не естественного происхождения, а исходящим от адских печей, что пышут жаром, погребая в своем пламени души несчастных грешников. На полу – их тела, вывернутые и обезображенные недрогнувшей рукой.

– Как Вы полагаете, кто их убил? – с вящей осторожностью в голосе спрашивает мужчина, говорить которому мешает ком, засевший в горле.

– Как – кто? Я сама, разумеется.

– Вы можете открыть глаза, Реджина. – вздыхает добрый доктор.

Девушка, не меняя положения тела, устремляется взглядом по направлению к нему, сталкиваясь с нервирующими своим прозрачным цветом глазами врача. И где-то она уже это видела, да только вспомнить не получается…

– Ну как, мы хорошо поработали? – говорит она с ангельской улыбкой.

– Если не принимать во внимание то, что чисто теоретически Вы только что отправили невинные души в преисподнюю без суда и следствия, то да, результат блестящий.

– Теория от практики далека, доктор. – беззаботно пожимает плечами девушка. – Но так хотелось бы…

– Еще вариант. – Брайн, покинув свое кресло, встает у окна, повернувшись спиной к пациентке. Хотя бы недолго можно отдохнуть от изматывающей борьбы с его глазами, – облегченно думает Реджина.

– Я буду говорить Вам слово, а Вы, не мешкая и не размышляя, должны подобрать к нему ассоциацию. Договорились?

Простите, это действительно входит в психотерапевтический практикум? В каком учебнике закреплена подобная оказия? – Вэлл возводит очи к небу, вернее – к потолку. Ладно, развлечемся.

– Валяйте, док.

– Отлично. – Брайн собирается с мыслями, разглядывая открывающиеся из окна виды. О, очень хорошо, – улыбается он, осененный идеей, и называет первое, увиденное им:

– Дом. – и оборачивается, дабы наблюдать непроницаемое выражение лица напротив.

– …руины, погребшие под собой и хозяев, и гостей, собравшихся за пиршественным столом. – фыркает девушка.

– Дерево. – не отступает сердобольный врач.

– …в кронах которого таится петля, и ветер колышет повешенное на ней тело.

– Бордюр.

– …забрызган кровью случайного прохожего, что был сбит секунду назад бесчувственным куском железа, скрежещущего шинами и ревущего заведенным мотором. – Нет, он всерьез принимает каждое ее слово за истину в последней инстанции?! – следит Реджина за сосредоточенностью мыслительных процессов психоаналитика. Тот продолжает поток ничего не значащих понятий:

– Бездомная собака.

–…вынюхивает кусок гниющего мяса, оставленного на тротуаре после мясорубки из человеческих останков и покореженного металла.

Самые невинные слова Брайна девушка переворачивала в знатный макабрический кошмар. Что, если…– лукаво щурится доктор, и делает очередную ставку.

– Скелет.

Девушка уже открыла рот, чтобы выдать очередную порцию злостного ехидства, но после неожиданного хода оппонента приостановилась. В чем подвох, позвольте-ка?

– …играющий со Смертью в шахматы? – с неожиданной робостью в голосе предположила она.

О, как славно! Уже что-то человеческое.

– Кладбище. – решился продолжать доктор.

–…массовое скопище разлагающихся масс, над которым кружат стервятники, крыльями рассекающие небесную твердь.

– Кровь. – изучающий взгляд мужчины, не ослабевая ни на миг, прочно держал в своем плену.

–…на вкус. Отливает жестью.

– Отражение. – на этом слове девушка непроизвольно поморщилась, затем ответила:

– …враждебно.

Доктор, опираясь на каблуки лакированных ботинок, вновь отвернулся к окну, позволяя Реджине передышку. Информация, полученная с ее слов, мало его трогала. То, что занимало целевую направленность и являло собой терапевтический подход, были ее эмоциональные реакции. И ему, похоже, удалось пробить – пусть на несчастную йоту, – стену отчуждения, выстроенную девушкой, ограждающую ее неприступным бастионом из сарказма и ехидства от окружающей действительности.

Конец ознакомительного фрагмента.