Все еще впереди

– Что вы сказали? – беззаботно переспросила я, решив, что мне послышалось.

– Скинхед. С каких пор вы их стрижете? – Она рассмеялась.

Я кашлянула и зажала прядь ее волос щипцами.

– Мы стрижем всех, – медленно ответила я, ощущая, как вспотела моя шея.

Она лишь фыркнула, но я начала закипать. Кто дал ей право судить Далласа? И с чего она взяла, что он скинхед? «Американская история Икс», значит?

Я прожигала взглядом ее спину, когда она впереди меня шла к стойке администратора, и скрипя зубами провела оплату. За пять минут, пока я с ней разбиралась, у меня заболела голова. Я чуть не сорвалась, когда она весело прощебетала:

– На какое время вы можете записать меня через четыре недели?

Даллас уже убрал телефон и теперь сидел на стуле и смотрел на меня. Я судорожно вздохнула, встретившись взглядом с его ореховыми глазами. Он столько для меня сделал… Затем я посмотрела на клиентку.

– Триш, я вряд ли смогу принять вас через месяц. Но Шон очень хорошо делает окрашивание. Он вполне способен выполнить ваши пожелания. Если хотите, я запишу вас к нему, но решать вам.

Ее улыбка увяла.

– Не понимаю. Почему вы не сможете принять меня?

– Просто не могу. Спасибо, что долго были моей клиенткой, но теперь мне будет неудобно вас обслуживать.

Она побледнела:

– Я что-то сделала не так?

– Этот «скинхед» на самом деле мой лучший друг. Думаю, однажды мы даже поженимся.

Я это сказала. И мне понравилось.

Моя клиентка покраснела от макушки до пят.

– Вы можете записаться по телефону, если хотите и дальше пользоваться услугами нашей парикмахерской. И лучше запишитесь к Шону.

Она прочистила горло, кивнула и опустила голову. Затем повернулась на каблуках и, не поднимая глаз, вышла из салона.

Мне было неловко, щеки горели, но я знала, что либо так, либо постоянно терзаться чувством вины, которая меня постепенно разрушит. Только после того, как сильно пожалеешь о чем-то, начинаешь осознавать, насколько важно не откладывать ничего на потом и не бояться решать свои проблемы. Пусть моя клиентка считает меня мерзавкой, я это снесу. Как и то, что мне больше не придется ее окрашивать или стричь.

А вот чего я не снесу – если не вступлюсь за человека, который представляет собой нечто большее, чем его взгляды на жизнь, цвет кожи и стрижка. За человека, который стоит гораздо больше, чем двести долларов в месяц.

– Готов? – спросила я, выйдя из-за стойки администратора. Голова болела из-за недавней размолвки с клиенткой.

Даллас прищурился и встал, заставив меня вспомнить, как его член прижимался к моему животу вчера вечером. Черт.

– Да. – Он внимательно посмотрел на меня и дернул подбородком: – Что случилось?

– Глупые люди, вот что, – честно ответила я, еще не настолько отойдя от разговора с клиенткой, чтобы задуматься о других вещах. Например, о поцелуях.

Он настороженно улыбнулся:

– Глупые люди кого угодно доведут до ручки.

Я кивнула и вздохнула, желая поскорее успокоиться и забыть о Триш.

– Слушай, судя по виду, тебе еще рано стричься, но я могу немного подровнять твои волосы, чтобы ты не думал, будто зря потратил деньги.

Он улыбнулся, медленно и так беззаботно, будто у него нет никаких проблем, и то, что происходит между нами, ничуть не мешает ему спать. Господи, какой же он красивый.

– Сделай с моей шеей то же самое, что и в прошлый раз, и я заплачу тебе вдвое больше.

Я хихикнула и указала на кресло.

– Прекрати.

Даллас пошел впереди меня.

– Или с тем местечком за ухом. Плачу втрое больше.

Я рассмеялась так, будто между нами все было как прежде, когда мы еще не целовались.

– Садись в кресло. Но я не обещаю подобного счастливого конца.

Хохотнув, он сел в кресло, положил руки на подлокотники. Я встряхнула накидку и окутала ею его плечи.

– И в какие же места ты ходишь, где люди ощущают себя счастливыми?

– В те же самые, что и ты, если понимаешь, о чем я. – Я не удержалась от смеха.

Я застегивала «липучку» на накидке, когда он вдруг запрокинул голову и посмотрел мне в глаза.

– Я не хожу в такие места.

Боже мой. Я закашлялась.

– Да?

Не сводя с меня глаз он громко прошептал:

– Моя рука подходит для этих целей как нельзя лучше.

Господи, помоги мне. Господи, помоги мне. Господи, помоги мне.

Мне не послышалось? Его рука? На нем? Я представила, как голый Даллас лежит на кровати, его рука держит длинный и толстый член – то, что он такой, я ощутила недавно сама – и скользит по нему вверх-вниз, вверх-вниз… сжимает и теребит… Я пропала. Все, к прошлому нет возврата.

Мои мысли наверняка отразились на лице. К щекам прилила кровь, внутри все сжималось и пульсировало.

Я теперь, наверное, долго еще буду представлять себе по вечерам мастурбирующего Далласа.

«Или всегда», – шепнул тонкий голосок в голове.

Большая рука обхватила мое запястье и нежно потянула на себя.

– Как я могу так сильно скучать по тебе, если мы виделись лишь вчера?

Я глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза. Он нежно взглянул на меня, улыбаясь ласково, источая такую искренность и открытость, что я растерялась.

Но мне тут же вспомнились слова Ванессы. И то, о чем я думала бессонной ночью. И что решила.

Жизнь может быть невероятно короткой, а счастье никто никому не гарантирует.

Я многого не сказала брату до его смерти – что он значил для меня, как сильно я его люблю, как постараюсь стать такой, чтобы он мной гордился. Я совершила много ошибок и теперь не хочу принимать решения, о которых потом пожалею.

И вот, держа в уме воспоминания о короткой и яркой жизни Родриго и о том, как сильно он любил меня и сыновей, – я спросила Далласа:

– Я тебе нравлюсь?

Вопрос из арсенала школьницы, но мне было все равно. Как еще я могла спросить о таком?

Даллас моргнул и прикусил нижнюю губу. Слегка приподнял брови и медленно выдохнул.

– Я не назвал бы то, что чувствую к тебе, словом «нравится». – Он выпустил мое запястье и переплел наши пальцы. Не выпуская моей руки, он спросил: – Помнишь, ты как-то сказала, будто немножко влюблена в меня?

Разве такое забудется?

– Чтобы описать мои чувства к тебе, я опустил бы слово «немножко», Диана. Думаю, ты уже поняла это.