Все еще жив

Оставить решили даже Щуво, где находился главный храм Хореса с крупнейшим святым орденом рыцарей и паладинов веры. Силакви уже направили письмо, дабы он отступил в сторону Ипсена и влил силы боевых жрецов в собирающуюся там армию, под будущим командованием герцога Севера, Вентуриоса Мираделя.

К столице же, вместе с десятитысячным корпусом Летреча, подтянутся силы ближайших городов: Сайбаса, Эмбера, Капацири и Старого Центра. По мнению министров и императрицы, этого будет достаточно, дабы действуя от обороны отбить первый удар Челефи, а потом Вентуриос зажмёт его с тыла, закончив этот глупый мятеж.

Даже если Челефи умудрится задержать вторую наземную армию, попытавшись осадить Таскол, столице не грозил голод, ибо могучий флот уже начал собираться у их берегов, обеспечивая охрану транспортных судов, которые будут поставлять провиант.

— Как ни прискорбно это говорить, — произнёс министр военных дел, — но я бы порекомендовал повременить с возможностью отбить Ханг-Ван и те города, которые Челефи захватит по пути, до самой весны.

— Ждать почти пять месяцев? — фыркнул Моурен. — Чего ещё от тебя было ждать, Лоринсон.

— Сейчас осень, хоть особой слякоти пока не видно, — сдержав пару бранных слов, начал объяснять Косто. — Но к моменту, когда мы покончим с Челефи, наверняка выпадет снег. Вести боевые действия в такой период…

— Если мы покончим с Челефи, — улыбнулся Дэбельбаф, — то разве у нас будут препятствия для возвращения контроля над захваченными им городами?

— Там наверняка останется гарнизон, — с сомнением промямлил Лоринсон.

— Если я останусь в живых, — выпрямился генерал Летреч, присутствующий на собрании, — то сумею отбить всё, что захватит мятежник, — его прямой взгляд остановился на Милене. — Даю вам слово, моя императрица!

Милена величественно кивнула, уловив нотку сладострастия в глазах Эдвена. Поощрять мужскую страсть она любила, хоть и никогда не доводила дело до конца. Знала, что Дэсарандес узнает. Он и так закрывал глаза на их с Ольтеей шалости. Не следует давать лишний повод.

Вместо этого Милена задумалась о Челефи и его действиях.

«Он будет страдать за это, — впервые в жизни Мирадель поймала себя на том, что злорадствует над перспективой уничтожить другого человека. И это нисколько не беспокоило её, хотя императрица понимала, что ранее содрогнулась бы от столь тёмных желаний. Но то раньше. Сейчас же… — Мятежник Челефи будет молить о пощаде!»

Кроме собраний военного совета, женщина регулярно встречалась с министрами морских и иностранных дел. Милена опасалась, что Цитус Лерэ, толстяк, отвечающий «за море», окончательно сорвётся из-за невероятных требований, которые она предъявляла к нему, нервной обстановки и постоянного напряжения. Но отчего-то этого не случилось. Напротив, министр будто бы нашёл какой-то внутренний стержень и теперь процветал. Он даже похудел, сугубо своими силами! Казалось, чтобы взять себя в руки, ему нужен был лишь должный повод, отчего сейчас мужчина начал напоминать весьма компетентного специалиста, благодаря которому флот представлял собой стальной кулак, готовый ответить любому неприятелю и даже контролировать пролив между Малой Гаодией и Тразцем, дабы дикари не осмелились «под шумок» пограбить богатые имперские земли.

Точно так же Милена боялась, что старик Роддерк Хиртон, министр контроля магии, школ и гильдий, в буквальном смысле умрёт, настолько слабым он казался. Но он тоже держался крайне бодро, организуя полную смену курса у магических школ, чтобы они выпускали чистых боевиков, которые очень пригодятся для защиты Империи.

Когда императрица остановилась, чтобы подумать об этом, ей показалось чудом, что министры её мужа сплотились вокруг неё. С самого начала она понимала основную проблему своей страны: разнородность. Столица и ряд ключевых городов Империи плавал в достатке и золоте, пока остальные поселения и, тем более, колонии, проживали в нищете и голодали. И самое главное — совет министров и сама Мирадель могли устранить эту проблему, вот только ресурсы уходили на армию, которую Дэсарандес направлял на захват новых территорий.

Вот и сейчас, единственная причина, почему Милена и остальные не направляли все скопившиеся резервы в помощь императору, была в восстании мятежников. Если бы не это, то войска Дэсарандеса продолжали получать полное обеспечение.

Против сыграли ещё и внутренние враги — культисты Аммы. Многочисленные диверсии и подстрекатели заставляли каждого аристократа удерживать хотя бы минимальную стражу на своей земле. Это мешало Империи в должной мере объединиться, тормозило все процессы и осложняло логистику.

Захват Ханг-Вана стал знаком, что они ослабли. Это заставило всех их противников удвоить свои усилия, посчитав, что почти сумели свергнуть императорскую власть. И… они правда были очень близки. Милена не знала, как Империя будет выкручиваться, если в этот момент кто-то из соседей решит урвать свой кусок. Захочет ли её муж отдать не до конца захваченные земли бывшего королевства Нанв или посчитает жертву столицей верным решением? Может, он и вовсе оставит их, думая, что они справятся сами, без него? Что если ради своей идеи-фикс, «объединения мира перед лицом гисилентилов», Дэсарандес продолжит методичный захват, не останавливаясь ни на мгновение?

Равновесие шаталось, и весь мир следил за тем, в какую сторону сыплется песок. Милена Мирадель приняла решение действовать так, как если бы она верила, что досаждает всем тем, кто сомневался в ней так же сильно, как и во всём остальном. И как это ни парадоксально, все они начали верить вместе с ней. Это был урок, который Дэсарандес вдалбливал ей бесчисленное количество раз, и она решила никогда больше не забывать его.

Знать — значит иметь власть над миром, верить — значит иметь власть над людьми.

Тогда она с верой и искусством поднимется на великую цепь Империи и восстановит равновесие на благо всех её жителей. У Милены больше не было иллюзий. Она понимала, что если потерпит неудачу, то будет обречена.

Незаменимыми помощниками в моменты опасности оказались оба министра финансов (налоги и торговля), а также министры народного хозяйства и промышленности. Благодаря им Милена не ощущала ни нехватки продовольствия, ни отсутствия денег для десятков сверхважных проектов, которые могли бы позволить Империи пережить этот кризис.

Чем дольше она была вовлечена в управление страной, тем больше понимала, что та обладает собственными кодексами и диалектами — и тем больше осознавала не только то, почему такие люди, как Кус Торрингтон (министр народного хозяйства), были так необходимы, но и то, почему Дэсарандес, какими бы кровавыми ни были его завоевания, никогда не забывал щадить чиновников завоёванных им народов. Любой механизм требовал управления и смазки. Чем лучше владеешь управляющими ведомствами, чем меньше неверных толкований, чем быстрее делаются выводы, тем решительнее действия Империи.