Все кошки смертны, или Неодолимое желание

Поэтому я спросил прямо в лоб:

– Как врач вы не считаете, что… э… Зиновий страдает, возможно, определенными психическими отклонениями?

Для начала вместо ответа Ядов одарил меня долгим насупленным взглядом, в котором я не увидел особого стремления к сотрудничеству - по крайней мере в этом направлении. Наконец после ставшей почти неприличной паузы он неохотно процедил:

– Отлично у вас получается: явились как к другу семьи, спрашиваете как врача. А между прочим, именно в качестве врача я и не имею права распространяться на подобные темы…

– Так, значит, тема все-таки есть?

– подсек я крючок.

Ядов неодобрительно покачал головой.

– Не ловите меня на слове. Сказать «нет, не страдает» значит фактически уже согласиться обсуждать чужое здоровье. А дальше - отказ обсуждать следующий объект или даже просто молчание будет означать «да, страдает» - по принципу от противного. Если у вас и другие вопросы того же рода…

Он не договорил, положил руки на подлокотники и слегка приподнялся в кресле. На интеллигентском профессорском языке это должно было означать: пшел вон.

Но я, наоборот, продемонстрировал, что усаживаюсь на диване поудобней (что далось, сознаюсь, не без ущерба для филейной части моего организма), как бы готовясь к длительной беседе, и подтвердил:

– Многие - того же. Видите ли, убийство Шахова носит отчетливый сексуальный характер, во всяком случае, по внешним признакам. Наши бравые правоохранительные органы пока записали его в один ряд с серией аналогичных - слыхали про Белую Даму? Но Людмила Игоревна… Люсик настаивает на том, что имеет место инсценировка - и долго это шило в мешке не пролежит: родственниками и вообще окружением убитого займутся в первую очередь. Если уже не занялись. Так что вопросов все равно не избежать: как врачу или как другу. Не хотите потренироваться, а?

– Ну-ну, узнаю бульдожью породу… Тоже небось из бывших… правоохранителей?
– едко пробормотал Виктор Петрович, но подлокотники отпустил.
– Хорошо, послушаем ваши вопросы. Чья еще психика вас смущает?

– Спросите лучше, чья в этой семейке не смущает, - хмыкнул я, воодушевленный первой маленькой победой.
– Зиновий - откровенный психопат, не скрывает, между прочим, своей ненависти к отцу. У его кузины Нинель явное отклонение в виде нимфомании в сочетании с пристрастием к маскарадному сексу и чертами мазохизма…

В этом месте мне показалось, что на погруженном в тень лице Ядова промелькнула странная гримаса — то ли удивления, то ли иронии. Но я решил пока не обращать внимания и продолжал:

– Что при наличии в анамнезе сексуально озабоченного отчима в общем-то неудивительно. У ее сестрички Алисы - другая крайность: я не специалист, но не удивлюсь, если узнаю, что бедняжка страдает болезненным пристрастием к сексуальному садизму. Первая жена Шахова делась неизвестно куда, причем родственники от разговоров на эту тему бегут как черт от ладана. Вторая утонула. А может, утопилась — при таком-то муженьке! Как это называется по-научному, чем страдал покойничек? Партенофилия или что-то вроде этого, а?

Я перевел дух, а доктор заинтересованно наклонился ко мне через стол, и на его лице проступило даже что-то вроде одобрения.

– Браво, молодой человек, - заметил он.
– Особенно если вы действительно занимаетесь этим делом второй день. Но позвольте указать вам на некоторое противоречие в ваших же словах. Если убийство Шахова - инсценировка, то искать убийцу следует среди людей не больных, а как раз очень даже здоровых…

– Вам, психиатрам, видней, - пожал я плечами. — Но по мне, так даже ради инсценировки нормальному человеку довольно трудно кромсать ножом чужую мошонку и разбрасывать ее потом по всей квартире.

Мне показалось, что Ядов слегка побледнел.

– Я… я не знал про такие подробности.

– Да, - кивнул я, - в газетах не было. Но у меня сведения из других источников. Так как, поможете мне?

Доктор не ответил, сцепил на столе тонкие белые пальцы и откинулся назад в кресле. Подозреваю, для того, чтобы снова спрятаться в тень шторы. А когда заговорил, мне пришлось в свою очередь податься ближе к нему и изо всех сил напрячь слух - казалось, он разговаривает сам с собой, совершенно не заботясь о собеседнике.

– Кто бы Шахова ни зарезал - собаке собачья смерть, - еле-еле расслышал я.

Но уже на следующей фразе он возвысил голос:

– Поверьте, вы - не на правильном пути. Серафима… действительно покончила с собой, а до этого у нее уже было три неудачных попытки суицида. Тут вы угадали. Но дети… несчастные дети… не виноваты. Зина в детстве рыдал: не мог смотреть, как одноклассники прокалывают бабочек булавками для коллекции, в обморок падал при виде разбитой коленки, а вы говорите - ножом кромсать. Что касается бедной девочки…

Но о том, что касается Нинель, мне послушать было не суждено.

Дверь в кабинет главврача распахнулась, на пороге вырос здоровенный слегка запыхавшийся санитар в несвежем белом халате. А вслед за ним в открытое окно ворвался странный высокий звук, который я поначалу принял за вой какого-то подопытного животного, - мелькнула почему-то дурацкая мысль про виварий. Но по тому, как резво вскочил на ноги Ядов, догадался: нет, отнюдь не животного - и холодок пробежал у меня по позвоночнику.

– Ну, что там?
– озабоченно поинтересовался Виктор Петрович.
– Опять?

– Опять, - отрапортовал санитар.
– Вкололи, да, видать, маловато.

– А где Родимцева?
– насупил брови главный врач.

– Галла Перидолна… - Санитар осекся под недовольным взглядом психиатра.
– Виноват, Алла Спиридонна… на территории где-то, а мобильный в кабинете забыла. Ее уж побежали искать.

– Черт, - досадливо бросил Ядов и оглянулся на меня.
– Тут тяжелый случай, мне надо быть рядом. Или ждите - сколько, не знаю, час, полтора. Или… завтра я собираюсь быть в городе. Позвоните мне домой около пяти.

И даже не попрощавшись, опрометью выскочил из кабинета вслед за санитаром.

Но мне предпочтительней было подождать: не для того я тащился в этакую даль, чтобы откладывать беседу еще на сутки. Промаявшись с четверть часа на инквизиторском диване (быть может, нарочно так устроенном - чтоб посетители не засиживались), я покинул его, чтобы размять ноги. А заодно поглядеть, не найдется ли на столе главврача чего-нибудь, позволяющего скоротать время - свежей газеты, например. Но ничего, кроме скоросшивателей с какими-то хозяйственными бумагами и бухгалтерскими отчетами, не обнаружил.