Все кошки смертны, или Неодолимое желание

Подобно предыдущим жертвам Дамы в белом, бедняга Игорь Иванович оказался буквально растерзан: у него было перерезано горло, исполосована грудь, а низ живота в области паха и вовсе представлял из себя кровавое месиво. Деталь, дающая серьезные основания предполагать сексуальные мотивы убийства.

Обнаженное тело лежало в квадратном холле посреди квартиры, но окровавленные полосы на полу указывали на то, что его зачем-то волоком возили из комнаты в комнату. Начав в спальне, перетащили в кабинет, а оттуда в гостиную, в каждом новом месте добавляя резаных и колотых ран уже бездыханному трупу. Словно некий чудовищный ритуал выполнялся. Нашли на трупе и сакраментальную даму червей.

К концу всех этих описаний рассказчица сама уже была полуфабрикатом для психиатра.

Прокопчик тоже. Он побледнел, а ее лицо из гладко-матового сделалось похожим на грубое серое полотно - шершавое, в бугорках и узелках. Молодая женщина дышала мелко и прерывисто, словно вот-вот готова заплакать, на лбу и висках у нее выступили мелкие капельки пота. В отличие от меня им явно не приходилось прежде входить в подобные милые детали.

– Ну и чем мы можем вам помочь?
– сочувственно поинтересовался я.
– Ваш отец - жертва сексуального маньяка. То есть, учитывая возраст… и пол… — здесь я замялся, но решил, что сейчас не тот случай, когда надо миндальничать, - не маньяка, а маньячки. Я очень сожалею, но у нас несколько иная специализация. Этим занимается уголовный розыск. И нет сомнений, что по всей Москве задействованы десятки, если не сотни…

Договорить она мне не дала. С судорожным всхлипом втянула воздух и не произнесла - выплеснула из себя:

– Маньячка здесь ни при чем.

Повисшую в воздухе паузу можно было резать ножом.

– А кто при чем?
– мягко, как полагается с людьми не совсем здоровыми, осведомился я.

– Пока не знаю, - вздохнула она, зябко втягивая голову в плечи.
– Но… во-первых, папа никогда не знакомился по объявлениям. Он имел другие возможности и… - Она подняла на меня свои глубокие, как море за буйком, зеленые глаза и пробормотала: — И у него тоже была… своя специализация.

– Что вы имеете в виду?
– На этот раз ей все-таки удалось меня заинтересовать.
– Специализация — в чем?

– Э… - Бабочкины крылья вздрогнули и плотно захлопнулись.
– Э… в сексе… - угасающим голосом пробормотала она, уставившись в пол.

Дурдом, подумал я. Мадемуазель-то и впрямь не совсем здорова.

Но она, словно угадав мои мысли, выпрямилась в кресле и с вызовом заявила:

– Только не думайте, я-то не сумасшедшая!

– Вы - нет, - с готовностью ухватился я за эту многозначительную частичку «то».
– А кто сумасшедший?

Вполне возможно, мне бы удалось наконец услышать ответ на этот вопрос, но тут наша беседа была прервана: запиликал видеофон. На мониторе я увидел, что перед дверью мается новый посетитель - молодой человек с совершенно перекошенным лицом. Слегка увеличив изображение и добавив резкости, я с полминуты критически рассматривал его, размышляя, стоит ли пускать в мой мирный офис столь явно неуравновешенного типа. Не догадываясь, что прямо на него смотрит видеокамера, он вел себя с пугающей естественностью: кривил и кусал тонкие губы, таращил глаза, раздувал ноздри. Одновременно парень закручивал тонкими пальцами какую-нибудь часть своей физиономии - кончик бледного носа, мочку уха или заостренный подбородок.

Сомнения мои нарастали. Но тут пришелец, утомившись ожиданием, перешел к более решительным действиям, и моя входная дверь загудела от ударов его ноги.

Это было уже слишком и окончательно решило дело. Сожалея, что Прокопчик временно нетрудоспособен и на этот раз придется мне самому выполнять роль вышибалы, я поднялся и направился в прихожую.

Судя по звукам, в дверь с другой стороны теперь уже не просто били ботинком, а колотились с размаху всем телом. Поэтому мне оказалось достаточно, отступив вбок, просто открыть ее пошире и порезче. В результате визитер пролетел вперед, как торпеда, и наверняка врезался бы головой в стену коридора, если бы в полете не был схвачен мною за шиворот. После чего я без лишних слов развернул незваного гостя лицом в противоположную сторону, чтобы придать ему обратное ускорение. Но он начал бешено вырываться и выкручиваться, мешая нанести прицельный удар коленом по его плоскому вертлявому заду.

– Пустите, пустите!
– сиплым придушенным голосом выкрикивал он.
– Я по делу!

– Но забыли записаться на прием, - заметил я холодно, поймал наконец другой рукой ремень на его поясе, поднял несостоявшегося клиента в воздух и точно выкинул бы вон, но тут в прихожую с воплем вылетела рыжая девица.

Она мертвой хваткой вцепилась в его стрижами летающие по воздуху ноги, так что для независимого наблюдателя мы, должно быть, напоминали картинку из детской книжки, на которой цыплята азартно тащат в разные стороны извивающегося в предсмертной муке червяка.

– Зина, Зина, откуда ты?!
– чуть не плача, кричала при этом рыжая.
– Да отпустите же его, господи!

Слегка ошарашенный этой атакой с фланга, я ослабил хватку. Паренек шмякнулся на пол и тут же вскочил на ноги.

Вид у него был растрепанный, но, судя по выражению лица, еще более растрепанными были чувства. Свирепо всхрапнув, этот берсеркер сжал кулачки и бросился на меня, но был встречен коротким прямым справа, отлетел к стенке и опять оказался на полу. А дальше произошло то, чего я никак не мог ожидать: он заплакал.

– Люсик, Люсик, - повторял он, всхлипывая и совсем по-детски кривя обиженную рожицу, - я же просил тебя… Ну зачем, зачем ты сюда пошла?..

В ответ рыжая бросилась к нему с трогательной нежностью на лице. Сначала помогла моему поверженному противнику встать, а затем принялась наводить порядок в его одежде. Собственноручно, как маленькому дитяти, заправила выбившуюся рубашку обратно в брюки, а напоследок совсем уж по-матерински пригладила взъерошенные волосы.

Закончив, она обернулась ко мне и встала между ним и мной. Умоляющий тон ей как-то удалось соединить с агрессивным видом хохлатки, защищающей своего цыпленка:

– Прошу вас, не обижайтесь на него, это мой брат Зиновий, ему… его…

– Его надо отвести домой, - жестко прервал я ее, потирая ушибленные костяшки пальцев, - и дать успокоительное. Потому что если он еще раз на меня бросится, я вызову психовозку.

Эта банальная и, кстати, весьма трудновыполнимая угроза произвела на рыжую сильное впечатление. Она заломила руки и тоже чуть не заплакала.

– Не надо! Не надо психовозку! Он уже успокоился! И сейчас уйдет!

Однако ее братишка не был настроен столь же пораженчески. Кулаков он больше не сжимал, но и никаких движений по направлению к выходу не делал. Стоял, тяжело сопя, сверкая глазами и играя своим подвижным, как штормящее море, лицом.

– Я никуда не уйду, - сообщил Зина, набычившись.

– Все-таки хочешь, чтобы тебя вышвырнули? — удивился я.

– Не уйду без Люсик, - пояснил он мрачно.

– Но Зина, мне нужно… я просто обязана… - глаза у его сестры снова наполнились слезами.

Ситуация явно забрела в тупик. И тут за моей спиной раздались шаги командора: это на сцене, угрожающе стуча гипсом, появился Прокопчик.

– Б-беру это ч-чадо п-природы на себя!
– торжественно объявил он, тыча в сторону Зины костылем.
– П-пусть только п-пикнет - мне как раз т-такого к-короеда не хватало н-наколоть для к-коллекции!