Все люди - враги
Шрифт:
Однако не следует забывать о склонности Олдингтона к иронической мистификации. Названия его книг нередко полемичны.
Ирония, бьющая по ура-патриотическому лицемерию, заключена в заглавии "Смерть героя"; горькая ирония звучит в словах "Сущий рай". В широком контексте романа изречение "Все люди - враги" воспринимается как равнозначное известному "Человек человеку - волк", выражающему особенность отношений в буржуазном обществе. Энтони и Кэти приходится оберегать себя и свою любовь не от людей - простые люди сочувствуют героям, душевно относятся к ним, отнюдь не посягают на их право любить, а от человеконенавистников типа Гарольда, считающих, что общество - это джунгли и что основной принцип его существования - постоянная война ("Пусть побеждают лучшие").
Сочетание иронии с патетикой - важная черта олдингтоновского стиля. В "Смерти героя" преобладает горькая и язвительная ирония и обличительная
В "Смерти героя" автор выступал в роли рассказчика, способного судить о фактах более трезво и последовательно, чем его герой. В романе "Все люди - враги" грань между повествователем и главным персонажем едва различима. Повествование, сливающееся с внутренним монологом, не собственная прямая речь, сохраняющая однотипность в передаче разнохарактерных переживаний Энтони Кларендона, дают ему свободу подменять собой автора, выступать как бы и от его имени даже в тех случаях, когда такое единение вредит правдивому жизнеописанию, когда герой, совершая "сентиментальное паломничество", обнаруживает туристское верхоглядство, которое сам же осуждает в других.
К сожалению, и в этих случаях манера авторского повествования позволяет без особых усилий вместо "он" подставлять "я".
В романе "Все люди - враги" сталкиваются разноречивые тенденции творчества Олдингтона: трезвая оценка действительности, признание того, что "эра частной собственности подходит к концу", ненависть к "кучке мерзавцев", действующих во вред миллионам, и эскепистские иллюзии, боязнь коренных изменений.
"Что же делать? Что делать нам?" - этот вопрос в один голос задают герой и писатель в романе "Сущий рай", появившемся четыре года спустя. На этот раз герой представляет молодое поколение, не испытавшее ужасов первой мировой войны, начавшее сознательно жить с наступлением мирного времени. Криса Хейлина не мучают фронтовые кошмары, ему нет нужды расходовать душевные силы на залечивание психических травм. В нем есть задор молодости, и дух независимости проявляется резче. Он лучше, чем Энтони Кларендон, различает социальную несправедливость, и гражданское чувство больше развито в нем. Крис Хейлин не только стремится к полнокровной жизни, он хочет "бороться, чтобы жизнь продолжалась". Однако жажда практического действия во имя нового не находит выхода, искренний порыв остается всего лишь порывом. И этот герой полон смятения; "Позади хаос одной мировой войны, впереди угроза другой, еще более ужасной", а он все ищет ответ на вопрос "как быть", страдая и мучаясь от собственной нерешительности, тем более что видит, как наглеют силы зла.
В "Сущем рае" нашли выражение беспокойство писателя, вызванное нараставшей угрозой второй мировой войны, тревога в связи с варварскими действиями фашистов, стремление дать отпор "кровожадным фанатикам", "честолюбивой шайке разбойников" и чувство бессилия, заставляющее его, как и прежде, замыкаться в узком, личном мирке. Эти настроения полнее всего отразились в поэме того же года "Хрустальный мир".
Книгой, заключающей цикл художественных произведений Олдингтона на современную тему, явился роман "Отвергнутый гость", вышедший в 1939 году. Писатель снова выступил принципиальным противником войны. Роковым образом влияет она на судьбу его героя. Рождение Дэвида Норриса омрачено первой мировой войной, она калечит его детство и юность. Горестный итог подводит он в связи с началом второй мировой войны.
Есть в этом романе примечательный момент, когда возникает образ романтической любви, еще раз напоминающей об острове Эа. Все происходит в более реальной обстановке, и прекрасная возлюбленная героя предстает далеко не столь идеальной.
В ее характере резко сказалось влияние привилегированной среды, она очень чувствительна к превратностям жизни и в критический час, заботясь о своей особе, легко жертвует чистой любовью и бесцеремонно обходится со своим восторженным поклонником. Он же чувствует себя нежеланным гостем на земле, отвергнутым всеми и как бы самой жизнью.
В "Отвергнутом госте"
есть сильное критическое начало, страстное осуждение войны, немало острых бытовых и психологических зарисовок и есть все те же колебания, все та же отчужденность от народа и передовой интеллигенции, все то же чувство неприкаянности и горькой безысходности.Романы Олдингтона 20 - 30-х годов связаны общностью тематики и типов. Лучшие из них - "Смерть героя", "Дочь полковника", "Все люди - враги", "Сущий рай" - заметное и характерное явление в английской прозе этих лет. По своим жанровым особенностям все они представляют собой разновидность интеллектуально-психологического романа с подчеркнуто субъективной манерой выражения. Обстоятельность описаний, углубленность характеристик, полнота раскрытия идейно-тематического содержания уступают здесь место темпераментному обсуждению вопросов, порывистому описанию переживаний, настроений, впечатлений героя и беглой обрисовке всей внешней и материальной стороны жизни. Романы Олдингтона отличаются драматизмом конфликтов, указанием на зависимость характеров от обстоятельств, остротой социальных обличений, отрицательным отношением к декадентскому искусству. Эти черты сближают их с литературой критического реализма. Среди писателей, оказавших влияние на его творчество, Олдингтон называет имя Томаса Гарди. Это влияние можно видеть в смелой постановке Олдингтоном нравственных проблем, в его непримиримом отношении к буржуазному ханжеству и аморализму, в той задушевности и поэтичности, с какой он рисует женские образы, например, образ Кэти.
Когда думаешь о жизненном пути и творческой судьбе Ричарда Олдингтона, на память приходят слова из его первого романа "Смерть героя":
"Многочисленная английская буржуазия - эта страшная приземистая опора нации, готова терпеть лишь те произведения искусства и литературы, которые пятьдесят лет тому назад вы-- шли из моды, выпотрошены, оскоплены, .очищены от нецензурных мест, пропитаны ложью, разбавлены сахарной водицей, подчинены англизированному Иегове. Все еще остается она тем несокрушимым оплотом филистерства, о который разбился Байрон, и даже крылья Ариэля не могли его, преодолеть. Итак, берегись, мой друг! Спеши надеть скользкую маску британской лжи и страха перед жизнью или жди, что тебя раздавят.
Быть может, временно ты избегнешь гибели. Тебе покажется, что можно пойти на компромисс. Это неверно. Ты должен душу им отдать или они ее растопчут. Либо можешь уйти в изгнание".
Ричард Олдингтон после травли, которой подвергли его за ранние романы, ушел в изгнание. Но он попытался стать "над схваткой", найти "свой" путь, "наперекор всем социальным законам" строить "Хрустальный мир" - хрупкий мир индивидуального счастья.
Перу Олдингтона принадлежит более двадцати книг. Он автор восьми романов, нескольких сборников рассказов, стихотворений; он написал книги о Вольтере, Реми де Гурмоне, Роберте Стивенсоне; перевел на английский язык "Декамерона" Боккаччо, "Кандида" Вольтера,."Опасные связи" Шодерло де Лакло и многие другие произведения. Ему, писателю высокой профессиональной культуры; человеку большой эрудиции и жизненного опыта, активно откликавшемуся на острые проблемы современности, пришлось отказаться и от современной темы и от художественного творчества. С 1939 года он написал всего один роман, написал ради того, чтобы получить возможность уехать из США, где он жил в годы второй мировой войны, - историю любовных похождений Казановы, известного итальянского авантюриста конца XVIII века.
В 1955 году Олдингтон напомнил о себе книгой, которую реакционная англо-американская печать встретила злобными нападками. Это биография полковника Лоуренса ("Лоуренс Аравийский"), небезызвестного британского разведчика, выдававшего себя за друга арабов, сторонника их национально-освободительной борьбы. Колониалисты восхваляли его как "национального героя" Англии. Олдингтон разоблачил эту легенду, выступив, как и прежде, противником империализма.
"Потерянное поколение" не выдумка Хемингуэя, Ремарка, Олдингтона. И не прихоть исторического момента. Для тех, кто не мнит себя "потерянным" или "рассерженным", а действительно мучается проклятыми сомнениями, пример автора романа "Все люди - враги" и его героя может быть поучительным.
В конце тридцатых годов роман Ричарда Олдингтона "Все люди - враги" на русском языке выходил дважды (один раз под названием "Вражда"). Он остался в памяти старшего поколения. В 1959 году этот роман, заново отредактированный, появился у нас снова, быстро разошелся и был прочитан с новым интересом. В 1961 году роман "Все люди - враги" был издан в Свердловске.
Сам автор указывает на звено, связывающее эту книгу с другими его романами: "Смерть героя" - это история жизни человека моего поколения, погибшего в первой мировой войне.