Всё на свете

Он протягивает мне телефон и удаляется в уборную.

От: Мадлен Ф.Уиттер

Кому: [e-mail]

Тема: (без темы)

Моя дочь у тебя? Она в порядке?

От: Мадлен Ф.Уиттер

Кому: [e-mail]

Тема: (без темы)

Я знаю, что она с тобой. Ты не понимаешь, насколько она больна. Верни ее домой.

От: Мадлен Ф.Уиттер

Кому: [e-mail]

Тема: (без темы)

Пожалуйста, скажи мне, где вы. Она может серьезно заболеть в любую минуту.

От: Мадлен Ф.Уиттер

Кому: [e-mail]

Тема: (без темы)

Я знаю, где вы, и сажусь на следующий рейс. Буду там утром. Пожалуйста, береги ее.

Я перестаю читать, прижимаю телефон к груди и закрываю глаза. Чувствую одновременно вину, обиду и панику. Из-за ее обеспокоенности и боли мне хочется поехать к ней и убедить ее, что я в порядке. Эта часть меня хочет позволить ей уберечь меня.

Но другая часть меня, новая часть, не готова бросить мир, который я начинаю узнавать. Меня возмущает, что она влезла в мою личную переписку. Меня возмущает, что теперь у нас с Олли меньше времени, чем я думала.

Мои глаза так долго закрыты, что Зак наконец спрашивает, в порядке ли я.

Я открываю глаза и делаю глоток ананасового сока, кивая с трубочкой между зубами.

– Нет, правда. Ты хорошо себя чувствуешь? Олли сказал мне...

– Он сказал тебе, что я болею.

– Да.

– Я в порядке, - говорю я, понимая, что и правда это имею в виду. Я чувствую себя хорошо. Даже более, чем хорошо.

Смотрю на телефон. Мне нужно что-то ответить.

От: [e-mail]

Кому: Мадлен Ф.Уиттер

Тема: (без темы)

Пожалуйста, мама, не беспокойся. И пожалуйста, не приезжай сюда. У меня правда все хорошо, и в жизни тоже. Люблю тебя. Скоро увидимся.

Нажимаю "Отправить" и отдаю телефон Заку. Он кладет его в карман и смотрит на меня.

– Так ты правда купила таблетки по интернету?
– спрашивает он.

Я настолько потрясена сообщениями мамы и беспокоюсь, что у нас с Олли осталось мало времени друг для друга, что не готова услышать ложь, исходящую из моего рта. И поступаю так, как точно не стоит поступать, когда кому-то лжешь: не смотрю ему в глаза. Я ерзаю и краснею.

Открываю рот, чтобы объяснить, но объяснить не получается.

К тому времени, как я смотрю на него, он уже догадался о правде.

– Ты ему расскажешь?
– спрашиваю я.

– Нет. Я уже очень долго вру о себе. Знаю, какого это.

Меня накрывает облегчение.

– Спасибо, - говорю я.

Он просто кивает.

– Что случится, если ты расскажешь своим родителям?
– спрашиваю я.

Его ответ выходит мгновенно.

– Они попытаются заставить меня сделать выбор. И я не выберу их. Таким образом, все в выигрыше.

Он прислоняется к спинке стула и перебирает воображаемые струны.

– Приношу свои извинения группе The Rolling Stones, но мой первый альбом будет называться "Between Rock and Roll and a Hard Place". [9] Что думаешь?

Я смеюсь.

– Это ужасно.

Он снова становится серьезным.

– Может, взросление подразумевает обман людей, которых мы любим.

Это не вопрос, но все равно у меня нет ответа.

Поворачиваю голову и вижу Олли, который идет к нам.

9

У группы The Rolling Stones есть песня "Rock and a Hard Place"

– Все в порядке?
– спрашивает он, а затем целует меня в лоб, потом в нос, а потом в губы.

Я решаю не говорить ему о неизбежном визите мамы. Мы просто используем наилучшим образом то время, которое у нас есть.

– Я никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо, - говорю я. И я рада, что, по крайней мере, насчет этого мне не приходится лгать.

ШКАФ-КРОВАТЬ

Когда мы возвращаемся в отель, уже далеко за полдень. Олли включает свет и потолочный вентилятор, а затем кувырком запрыгивает на кровать.

Он лежит сначала на одной стороне, потом на другой.

– Эта сторона моя, - говорит он, имея в виду левую сторону ближе к двери.
– Я сплю слева, - говорит он.
– Ну чтобы ты знала. На будущее.
– Он садится и прижимает ладони к матрасу.
– Помнишь, я сказал насчет того, что эти кровати - апогей комфорта? Беру свои слова обратно.

– Ты нервничаешь?
– выпаливаю я и включаю свет с правой стороны кровати.

– Нет, - отвечает он слишком быстро. Он перекатывается, сваливается с кровати на пол и остается там.

Я присаживаюсь на свой край и в качестве эксперимента подпрыгиваю. Матрас скрипит.

– Почему ты спишь слева, когда спишь один?
– спрашиваю я. Забираюсь на кровать и ложусь. Он прав - она до умопомрачения неудобная.

– Может это ожидание, - говорит он.

– Ожидание чего?

Он не отвечает, поэтому я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он лежит на спине, его рука закинута поперек глаз.

– Компании, - говорит он.

Я поворачиваю голову, краснея.

– Ты как безнадежный романтик, - говорю я.

– Конечно. Конечно.

Наступает тишина. Вентиляторы над нами разгоняют по всей комнате теплый воздух. Сквозь двери я слышу звон лифтов и тихое бормотание проходящих голосов.

Несколько дней назад мне казалось, что одного дня вне стен дома достаточно, но сейчас, когда один день прошел, мне хочется больше. Я даже не знаю, хватит ли вечности.

– Да, - говорит через какое-то время Олли.
– Я нервничаю.

– Почему?

Он делает вдох, и я не слышу, чтобы он выдыхал.