Всё на свете

– Он не твой!

– Я знаю...

– Нет, ты не знаешь. Он не твой. Может сейчас у него есть время на тебя, но скоро он вернется в школу. Он встретит какую-нибудь девушку и станет ее Олли. Понимаешь меня?

Я знаю, что она просто пытается защитить меня, как я пыталась защитить себя несколько коротких недель назад, но благодаря ее словам я осознаю, что сердце в моей груди - такая же мышца, как и все остальные. Оно может болеть.

– Я понимаю, - говорю я тихо.

– Проведи какое-то время с мамой. Парни приходят и уходят, а мамы остаются навсегда.

Я уверена, что она говорила те же самые слова своей Розе.

– Ну ладно.
– Она возвращает мне пульт. Мы вместе смотрим на неподвижный экран.

Она опирает обеими руками о колени и встает.

– Ты это имела в виду?
– спрашиваю я ее, когда она уже на полпути из комнаты.

– Имела в виду что?

– Ты сказала, что любовь не сможет убить меня.

– Да, но она может убить твою маму.
– Она выдавливает небольшую улыбку.

Я задерживаю дыхание в ожидании.

– Ладно, хорошо. Ты все еще можешь видеть его, но тебе стоит набраться ума. Понимаешь?

Я согласно киваю и выключаю телевизор. Итан Хант исчезает.

Остаток дня я провожу на застекленной террасе, подальше от Карлы. Я на нее не злюсь, но и не не злюсь. Все мои сомнения насчет того, чтобы скрыть Олли от мамы, испарились. Не могу поверить, что одна отмененная встреча с ней привела к невозможности снова увидеть Олли. Сначала я волновалась, что у меня есть секреты от нее. Сейчас я волнуюсь, что секретов больше вообще не будет. Знаю, она не расстроена, что я купила новую одежду. Она расстроена, что я не спросила ее мнения и купила те цвета, каких она не ожидала. Она расстроена из-за перемен, которых не предвидела. Я одновременно и негодую, и понимаю ее. Ей приходится многое контролировать, чтобы удержать меня в безопасности моего пузыря.

И она не ошибается. Я отвлекаюсь, когда нахожусь с ней, мой разум постоянно настраивается на волну Радио Олли. Я знаю, что она не ошибается. Но все равно негодую. Отдаление друг от друга является частью взросления? Разве я не должна получить хоть кусочек этого соответствия стандартам?

Даже так я чувствую вину. Она посвятила мне всю свою жизнь. Кто я такая, чтобы отказаться от этого при первом признаке любви?

В конце концов, Карла находит меня перед нашей проверкой в 4 часа.

– Есть такая штука, как внезапно появившаяся шизофрения?
– спрашиваю я.

– А что? У тебя она есть?

– Возможно.

– Я сейчас разговариваю с хорошей Мэдди или с плохой?

– Это неясно.

Она похлопывает меня по руке.

– Будь хорошей со своей мамой. Ты все, что есть у нее. 

КАРТА СВОБОДНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

ВВЕРХ ТОРМАШКАМИ

Обычно люди ходят взад и вперед, когда нервничают. Олли же важно шествует.

– Олли! Это просто стойка на руках. У стены. Я буду в порядке.
– У меня ушел час, чтобы убедить его показать мне, как это делается.

– В твоих руках и верхней части тела недостаточно сил, - ворчит он.

– Ты это уже говорил. Кроме того, я сильная, - говорю я и напрягаю бицепс.
– Я могу отжать от груди свой вес в виде книг.

Он немного улыбается, затем, к счастью, перестает выхаживать. Дергает резинку на руке, осматривая в это время мое тело и мысленно критикуя недостаток у меня физической стойкости.

Я закатываю глаза, настолько драматично, насколько это возможно.

– Хорошо, - вздыхает он с тем же драматизмом.
– Присядь на корточки.
– Он демонстрирует.

– Я знаю, что...

– Сосредоточься.

Я присаживаюсь.

С другого конца комнаты он проверяет мое положение и дает наказ немного изменить позу - ладони на двенадцать дюймов врозь, руки прямые, локти прижаты к коленям, пальцы расставлены, - пока у меня не получается.

– А теперь, - говорит он, - слегка перенеси тело вперед, пока кончики пальцев не оторвутся от пола.

Я наклоняюсь слишком далеко и перекатываюсь кувырком на спину.

– Ха, - говорит он, а затем сжимает губы. Он пытается не смеяться, но его выдает предательская ямочка. Я возвращаюсь в стойку.

– Переноси, а не наклоняйся, - говорит он.

– Я думала, что переносила.

– Не очень-то. Хорошо, а теперь смотри.
– Он присаживается на корточки.
– Ладони на двенадцать дюймов врозь, локти прижаты к коленям, пальцы расставлены. Затем медленно, медленно переносишь вес на плечи, отрываешь кончики пальцев ног с пола, а потом поднимаешь себя.
– Он встает на руки со своей обычной непринужденной грацией. И я снова поражаюсь, насколько безмятежен он в движении. Это для него как медитация. Его тело это бегство от мира, в то время как я заключена в ловушку своего.

– Хочешь еще посмотреть?
– спрашивает он, возвращаясь на ноги.

– Неа.
– Я, ощущая беспокойство, переношу вес на плечи в соответствии с указаниями, но ничего не получается. Ничего не получается в течение часа. Нижняя часть моего тела крепко вросла в пол, в то время как предплечья болят от усилий. Умудряюсь изобразить еще несколько непреднамеренных кувырков. В конце концов, я преуспела только в том, что кувыркалась без криков.

– Передышка?
– спрашивает он, все еще стараясь не улыбаться.

Я ворчу на него, опускаю голову и снова вхожу в кувырок. Теперь он определенно смеется.

Я лежу на спине, переводя дыхание, а затем смеюсь вместе с ним. Через несколько секунд снова сажусь на корточки.

Он качает головой.

– Кто знал, что ты такая упрямая?

Не я. Я не знала, что настолько упрямая.

Он хлопает в ладоши.

– Хорошо, давай попробуем что-нибудь новенькое. Закрой глаза.

Закрываю.

– Хорошо. Теперь представь, что ты в космическом пространстве.

Когда глаза у меня закрыты, он ощущается ближе, будто стоит рядом со мной, а не в другом конце комнаты. Его голос скользит по моей шее, шепчет мне в ухо.

– Видишь звезды? А это астероидное поле? Пролетающий мимо одинокий спутник? Здесь нет гравитации. Ты невесома. Можешь делать со своим телом все, что хочешь. Просто представь это.

Я наклоняюсь вперед и внезапно оказываюсь вверх тормашками. Сначала я не осознаю, что сделала это. Несколько раз открываю и закрываю глаза, но мир остается перевернутым. Кровь приливает к голове, из-за чего я вдруг чувствую себя тяжелой и испытываю головокружение. Гравитация растягивает мой рот в улыбку и распахивает мои глаза. Я ощущаю себя удивительно чуждой своему телу. Мои предплечья начинают дрожать. Я перевернулась из вертикального положения, и мои ноги касаются стены. Отталкиваюсь, чтобы изменить направление, и опускаюсь на корточки.