Все не так, как кажется

В тёмной комнате Артур стоял возле окна.

Да, именно ради этого момента тайком от матери, он тренировался особенно упорно. И вот… Он добился своего. Он уже может стоять на этих проклятых ножках- макарошках. А ещё он научит их снова ходить и тогда… Тогда они уведут его назад в Лондон, к отцу. Прочь из этого домишки с плешивым двориком – всё, что мать может себе позволить в этом паршивом приморском городишке, где летом нет прохода от отпускников-курортников, а зимой - тоска туманная и вечные дожди.

Он в задумчивости потирал подбородок. Нащупал одинокий волосок, ухватил его двумя ногтями и с яростью вырвал. В этот момент ключ повернулся в замке.

Парень быстро сел в своё кресло и притворился спящим.

Хелен ласково погладила сына по голове. Он как бы проснулся, встрепенулся.

– Извини, сынок, задержалась. Давай я помогу тебе перебраться в постель.

3

Дик Моррисон работал шофером ещё у старика Камерона, ещё до того, как Роберт унаследовал бизнес. Но и тогда, и сейчас, как бы занят он ни был, всегда в обед приезжал домой. Не потому, что денег было жалко на еду в какой-нибудь кафешке, да и Фил – шеф в ресторане босса – всегда был готов налить старому извозчику тарелку супа или дать на пробу что-нибудь эдакое из меню ужина, но… Сью Моррисон – его, вот уже тридцать пять лет жена, с тех пор как дети выросли и выпорхнули из родительского гнезда, не могла есть в одиночестве. Если он не приезжал к обеду, она весь день пила чай с печенюшками; к вечеру у неё отекали ноги; она принимала мочегонное и всю ночь шаркала шлёпанцами туда-сюда в туалет. Так что, если Дик хотел спокойно выспаться, он должен был обедать дома. Не беда. Сью была хорошей хозяйкой, вкусно готовила, и после ланча Дик мог ещё и «придавить щёчку» – прилечь минут на 15-20 прежде, чем отправиться снова крутить баранку по поручениям начальника.

– Что нового в нашем маленьком королевстве? – дежурно спрашивала Сью, ставя перед Диком тарелку.

– Да всё по-прежнему. Ремонт банкетного зала почти закончился. Строители вывезли весь мусор, спешат ко дню рождения босса. Декораторша приходила, замеряла окна для новых портьер. Симпатичная. Всё боссу глазки строила. Я её потом отвозил, а она без конца расспрашивала: как он и что. Женат ли. Ну не прямо так, а кругами. Вы бабы, как акулы, умеете круги нарезать.

– Много ты знаешь про акул. Большой праздник затевается?

– Пятьдесят – красивая дата. И ещё. Это между нами по секрету, я его возил в ювелирный. Он купил та-а-а-кое кольцо, с вот та-а-а-ким бриллиантом. Кажется, собирается сделать предложение.

– Кому? Декораторше?

– При чём тут она? Хелен. Кому ж ещё!

– Вот выскочка! Не успела приехать, уже не только весь кондитерский бизнес под себя подобрала, так ещё и самого завидного жениха подцепила на свой крючок.

– Ты так говоришь, будто она аферистка какая. Она красивая, работящая. Паренёк, опять же, инвалид… И пирожные у неё вкусные…

– Ой, ой, ты посмотри, как запел: «вкусные»!
– Сью в сердцах вырвала у из-под носа мужа тарелку с недоеденным рагу, - до её приезда мои пирожные были самые-самые, а теперь… И Роберт твой дурак! Он ей нужен лечение сына оплачивать, а на большее… У них сколько лет разница. Двадцать?

– Семнадцать.

– От дурак-то!

– Не суди, да не судим будешь. Не наше это дело. Зарплату платит вовремя, подарки к Рождеству присылает. Негоже кусать руку, которая тебя кормит.

– Ага, «кормит». А ты и рад эту руку лизать. До приезда этой жучки я, если помнишь, тоже у него зарабатывала. И пирожные мои и булочки вполне соответствовали вкусам постояльцев. А теперь всё на лондонский манер: низ-ко-ка-ло-рий-ное, - она скривила кислую мину, - крем обезжиренный, сахар обеслащенный. Хелен эта ваша аж сама выпечку доставляет. А знаешь зачем?

Дик отрицательно помотал головой.

– Чтобы у Роберта твоего лишний раз перед носом задом повертеть.

Дик не стал возражать. Бесполезно. Он подошёл к окну и залюбовался хоть и маленьким, но таким зелёным и уютным садиком позади теперь почти пустого дома. Только и слышно было гугуканье горлицы.

– Вот что у тебя хорошо получается, Сью, так это языком молоть и за садом ухаживать.

Она быстро среагировала на откровенную лесть.

– Да, уж! Я чуть ли не с маникюрными ножницами газон правлю. Кстати, эти чёртовы одуванчики нынче прут, никакой управы на них нет. Ты, может, в «Рай для садовника» заедешь? Надо бы купить какую-нибудь прыскалку от сорняков.

– Йес, мэм. Разрешите идти, мэм?

4

Артура разбудил не свет, не шум, а запах. По дому, смешиваясь в тёплое сладкое облако, плыли ароматы ванили, корицы и кардамона.

«Ну вот уже с утра пораньше колотится на кухне», - недовольно, по-стариковски проворчал он. Жаль было ушедшего сна. Ему опять снился этот светло-радостный сон, где они с отцом играют в футбол: отец мягко, но уверенно отталкивает сына и ведёт мяч к воротам, а у самой штрафной с подкруткой, через пятку отдаёт его ему, и Артур, далеко отведя левую ногу, с размаху забивает гол в правый верхний угол. Пробуждение всегда приносило мрачное осознание, что теперь в его жизни нет ни футбола, ни отца. Видите ли, мать до сих пор не может ему простить, что он не проверил ремень безопасности на сыне, когда забирал его с той тренировки. И вовсе не доказано, что это он, отец, был виновен в аварии…

Артур как был, в пижаме, перебрался из постели в кресло. И без того слабое тело ещё не проснулось, и ему пришлось приложить усилия для того, чтобы непослушные руки крутанули колёса ненавистного агрегата. Он колесом, как ногой, пнул дверь своей комнаты, та послушно распахнулась. В конце короткого коридора дверь в кухню была открыта.

– Ма-а-ам!

В руках Хелен жужжал миксер, заглушая шелест колёс. От неожиданности она вздрогнула. Венчики взвились над кастрюлькой и брызги взбитых сливок, ведомые центробежной силой, веером разлетелись по кухне.

Она кинула миксер назад в кастрюлю и бросилась навстречу сыну.

– Блин, - огрызнулся Артур. Он недовольно увёртывался и от полотенца, которым она пыталась его обтереть, и от её губ, которые норовили слизнуть сладкую пену с его щеки, - мам, ну что ты лижешься, как с любовником. Терпеть не могу твои сюсюканья. Отстань.

Она отстранилась и с грустью посмотрела в глаза сына.

– Жаль, что ты растёшь таким жёстким.

– С чего бы это мне быть нежным и сладким? Я не ванильный крем.

Завтракали молча. Блинчики и кружка сладкого чая слегка подняли настроение Артура. Он даже кивнул в сторону стряпни.

– Над чем сегодня колдует Волшебница, наша Повелительница тортов и пирожных?

Хелен, тронутая его интересом, оживлённо стала объяснять:

– Кафе на набережной удвоило заказ на мои корзиночки с заливными фруктами и лимонные маффины, а ещё у Роберта скоро день рождения, и я обещала сделать ему подарок –торт.

Тон у неё стал какой-то не то заискивающий, не то извиняющийся, но она продолжила:

– Нашла новый рецепт крема. Ни за что не угадаешь из чего он, - и не дожидаясь вопроса, ответила, - это сыр горгонзола. Правда, неожиданно? Тебе понравился крем?

– Какой крем?

–- Ну, в блинчиках.

– Там был крем?

– Ах, ты хитрюга, маленькая! Всё прикалываешься, ну-ну. О’кей. Я тебя всё равно люблю.

– А я тебя, - равнодушным эхом прозвучал его ломающийся голос.

– Я только отвезу пирожные в кафе на набережной, и сразу домой. Пожалуйста, не смотри всё время телевизор и…