Все они почему-то умирали

– Я не хотел вас обидеть!

– Обидеть вы меня не хотели, но разоблачить или, скажем, развеять туман таинственности над моей головой... Попытались.

– Простите! Вы меня не так поняли! – Фырнин сделал отчаянную попытку вернуть разговор в милое и слегка мистическое русло, однако Элеонора пресекла его попытки легко и небрежно.

– Не надо нас дурить, – сказала она с пренебрежительным движением руки, как бы отбрасывая нечто несущественное. И опять в ее голосе прозвучала вульгаринка, которая так понравилась Пафнутьеву несколько минут назад. – Хотите вам кое-что предскажу?

– Хочу, – сипловато сказал Фырнин и невольно сглотнул набежавшую слюну.

– Вы не сделаете карьеры. Не станете богатым и знаменитым. У вас нет той силы, которая позволяет человеку перешагивать через ближних. И они вам этого не простят. Самое большее, на что можете рассчитывать в жизни, – это признательность или, скажем, любовь друзей.

– И женщин? – попытался пошутить Фырнин, но Элеонора отсекла и эту его попытку.

– Друзей, – твердо повторила она.

– Не так уж мало, – уныло согласился Фырнин.

– Это очень много.

– Скажите... Долго ли мне осталось жить?

– В ближайшие лет двадцать можете об этом даже не думать.

– А потом?

– Потом можете задуматься.

– Скажите, Элеонора, если вернуться к теме нашего разговора, к первым моим вопросам...

– Я увидела Объячева в кровати с окровавленной грудью.

– Но ему стреляли в голову.

– Может быть, в голову, может быть, стреляли... Мне об этом ничего неизвестно.

– Вы сказали, что мы очень скоро узнаем имя убийцы...

– Я этого не говорила.

– Ну, как же, только что...

– Я сказала, что следствие закончится быстро. Про убийцу я не произнесла ни слова.

– А могли бы?

– Нет. Здесь не все просто и очевидно... Какие-то наслоения изображений, желаний, пространств, интересов, – глаза Элеоноры сделались отрешенными. – Если не возражаете, на этом остановимся, – сказала Элеонора с беспомощной улыбкой. – Я устала. Мне нельзя уставать.

– Почему?

– Долго прихожу в себя, – она отбросила назад волосы, поправила шаль и поднялась из студийного кресла.

На этом передача закончилась, в кадре снова появилась смурная физиономия Фырнина, который ловкими обтекаемыми словами в несколько секунд подвел итог разговора с гадалкой и попрощался с телезрителями.

– Что скажете, молодые люди? – обернулась от экрана Маргарита. На губах ее блуждала ироническая улыбка, в пальцах раскачивался длинный мундштук с дымящейся сигареткой.

– Баба – не дура, – ответил Пафнутьев. – Она здесь бывала?

– И не один раз!

– Это кое-что объясняет.

– Что же именно? Наличие трех женщин?

Последнего вопроса Пафнутьев не услышал – он отошел к окну и набрал по сотовому номер Фырнина. Тот отозвался сразу, видимо, уже торчал в студийной курилке.

– Она больше ничего не добавила? – спросил Пафнутьев.

– Добавила. Говорит: ничего не вижу из-за потока несущихся денег. Прямо по воздуху, говорит, несутся и в какой-то черной дыре исчезают. Не то денежная метель, не то снегопад... И такая вот подробность, Павел Николаевич... Доллары. Это все доллары.

– И исчезают?

– Так она сказала.

– Я звоню из дома Объячева... Она бывала здесь.

– Павел Николаевич... Она бывала во многих местах. Элеонора вообще предпочитает работать на дому. Как я понял, женщина она наблюдательная, и многие подробности домашней жизни ей помогают. Кроме того, у себя дома люди более раскованы.

– И щедры, – добавил Пафнутьев.

– А что, – удивился новому повороту Фырнин. – Это не так уж плохо для ее профессии.

– Разберемся, – сказал Пафнутьев.

Обернувшись, он заметил, что в каминном зале стоит полная тишина, и все внимательно вслушиваются в его разговор с Фырниным. И хотя он говорил вполголоса, наверняка его слышали и Вохмянин, повернувшийся складчатым затылком ко всем остальным, и Маргарита, потягивающая сигарету из длиннющего мундштука, и молчаливый Вьюев, который за вечер, кажется, не проронил ни единого слова. Но к виски прикладывался, причем охотно, – и это заметил Пафнутьев.

* * *

Разошлись поздно, когда закончился показ очередных «Секретных материалов» – нечисть из потустороннего мира вмешивалась в жизнь людей, насылала на них порчу и смерть. Сами по себе вскрывались могилы, мертвецы шастали среди живых, а живые, оказывается, давно уже были мертвецами и тоже не упускали случая заявить о себе и свести какие-то давние счеты. Полыхали трупы, носились по воздуху гробы, посланцы из преисподней пили кровь юных девушек, вампиры похищали младенцев для сатанинских своих ритуалов, и все это странным образом перекликалось с тем, что происходило в доме, становилось продолжением событий в громоздком объячевском сооружении.

Маргарита вышла молча, не попрощавшись.

Вьюев исчез вообще незаметно, как бы растворился в воздухе.

Вохмянин ушел, громыхая тяжелыми ботинками, лишь в арочном проеме оглянулся и, сделав всем общий прощальный жест рукой, показал пальцем наверх, дескать, если понадоблюсь, я у себя, всегда к вашим услугам.

Уехал в город Шаланда, оставив двух оперативников, увезли труп несчастного бомжа Михалыча; отправились в выделенные комнаты Пафнутьев с Андреем, Худолей. Входы и выходы из дома остались сторожить шаландинские оперативники. Погас экран телевизора, выключили свет в каминном зале, и только в прихожей осталась слабая лампочка в качестве ночника.

На втором этаже, пока Андрей с Худолеем разбирались в многочисленных комнатах – где кому ложиться, – Пафнутьев, оглянувшись на еле слышный шорох, заметил щель приоткрытой двери. Дверь открылась больше, еще больше – и Пафнутьев увидел человеческую фигуру в длинном, белом, со струящимся расплывчатым контуром. Кто-то звал его в комнату, кто-то настойчиво приглашал, просто умолял войти.

– Я сейчас, ребята, – сказал Пафнутьев и шагнул в приоткрытую дверь. Замок за его спиной защелкнулся, и он в полной темноте почувствовал на своей шее крепкие объятия.

– Не уходите, прошу вас, не уходите! – он узнал голос Светы. – Они убьют меня, вот увидите, они меня убьют, я уже все поняла.

– Кто? За что?

– Они убили его и меня тоже убьют.

– Кого убили? – несмотря на неожиданность происходящего, Пафнутьев мысленно похвалил себя за то, что вопросы задает не самые бестолковые. И даже последний его вопрос «Кого убили?» мог показаться пустым только на первый взгляд: важно было знать, кого имела в виду Света – магната или бомжа.

– Не бросайте меня, я прошу вас! – продолжала лепетать девушка.