Все ради тебя

— Да брось! — тянет нагло, и я чувствую, как приближается, так что сжимаю стол еще сильнее, — Хвостик…

Ну вот, пожалуйста. Не зря сжимала. Если бы нет, уже налетела бы и разбила его самодовольную рожу! Адам научил меня бить правильно, так что на это я еще как способна.

Для справки.

Но я не опущусь до этого! Еще чего! Чтобы он понял, как его предательство до сих пор занозой сидит под кожей? Ну уж дудки; это без меня.

— Советую не называть меня так.

— «Сёветюю ни нязивять миня тяк!» — передразнивает, раздув щеки.

Нет, он серьезно считает себя бессмертным?!

Шумно выдыхаю. Андрей, прикрыв глаза, старается не заржать. Ну разумеется! Чего ему переживать?!

Паша расширяет глаза как чертов клоун, после вздыхает театрально устало.

— Черт, Хвостик, ты такая серьезная. Брось, давай зароем топор войны? Наконец-то.

— Нет.

— Когда женщина говорит «нет»…

— В нашем случае, это всегда будет значить — нет. Скажи, — резко перевожу взгляд на Андрея и щурюсь, — Ты специально это делаешь, а? Только мне кажется, что ты можешь быть нормальным, как бам! И ты зовешь сюда его! ЕГО!

— Я еще раз повторяю, Лиза. Я просил его ждать снаружи.

— Ну да. Когда тебя кто-то из твоих детей слушал, да?! Какой отец, такой и выхлоп?!

Знаю, возможно, это перебор…хотя! Черта с два! Я еще убавила дозу яда, и пусть радуется вообще!

Хочу задеть максимально сильно. Вот прямо с мясом вырвать кусок, как он всегда поступает! Только получается слабо… Андрей вместо хоть какой-то отрицательной реакции — улыбается шире.

— Все мои дети индивидуальности. Они самостоятельные и умные, а ограничивать их — значит, отрезать половину их личности. Зачем? Я ими полностью горжусь.

Издаю звук что-то между «кх-х-х…» и лягушачьим кваком. Видимо, на этом месте нужно растечься лужицей и радостно хлопать в ладоши? А может быть, забыть все, что он сделал?! Как вам такое?! М?! Ведь в наше время сказать — всегда достаточно, да?

Морщусь, но не успеваю вставить ни одной шпильки, Адам вдруг шепчет.

— Ты — риелтор. Я тебя вспомнил…

Слежу за его взглядом, направленным на Андрея. Тот ухмыляется, кивает, как будто представляясь. Встревает Али.

— Так вы…знакомы?!

— Что-то вроде того.

Смешно. Ха. Андрею вот очень, да и Паше тоже. Он влезает без мыла. А то вдруг о его персоне забудем, да?

— Признайся честно, ты рада меня видеть.

— У тебя болезнь? — саркастично выгибаю брови, — Что-то на ментальном, м? Так может ты обратишься по назначению?

— Лиза…

— Я не желаю тебя видеть, плохо объяснила?!

— Это несерьезно.

— Ты бросил меня.

Зачем ты это говоришь?! Замолчи! И почему…черт возьми, почему ты чувствуешь себя такой, блядь, маленькой как по щелчку пальцев? Ранимой и одинокой. Из-за того, что он назвал тебя твоим детским прозвищем? Тогда дело труба…

Но я не могу ничего изменить. Пытаюсь, честно, а не могу. Обнимаю себя руками, смотрю на него исподлобья, а все, что удается — это сдерживать слезы. На обиду уже не хватает сил, поэтому я повторяю.

— Ты. Меня. Бросил.

Паша вдруг становится серьезным. В кои то веки.

— Я не мог стать отцом, Лиза.

Потрясающе. Просто…твою мать! Потрясающе! Лучшее оправдание. Знаете, оно входит в топ и болтается где-то рядом с «это не измена, я просто их трахаю».

Очень хочется съязвить. Так, чтобы зацепить сразу троих, но я не успеваю. Вдруг раздается звон, а за ним треск.

Я резко поворачиваю голову на Адама и также резко вскакиваю. Вся его рука в осколках бокала и крови. Если честно, то я сама не помню, как оказываюсь рядом с ним. Сердце так часто бьется в груди, и мне так страшно… Это ведь, наверно, невероятно больно.

— Черт, малыш, надо вытащить осколки… — сжимая его запястье, я хмурюсь, и да.

Только в этот момент до меня доходит, что я сделала…

Резко выпрямляюсь, отпускаю его и отхожу на шаг под гнетом стального, шокированного взгляда.

— Что?! Я еще не закончила тебя мучить, вот и переживаю и вообще…

— Думаю, он не из-за этого… — тянет Паша, явно получая удовольствие.

Он делает свой шаг в сторону нас, но я отступаю. Хмурюсь. Уже не до шуток…

— Уходи. Я не желаю тебя видеть, ничего не изменилось.

— Лиза…

— Хватит трепаться!

Паша прижимается бедром к столу и поднимает брови.

— А что нужно делать? Поступки? Ну же. Какие поступки тебе нужны? М? Давай. Достать с неба звезду? Назвать улицу в твою честь? Говори. Я весь во внимании.

— Тебе смешно очень?!

— Если честно, то да. Ты уже замуж сходила, а так и не повзрослела.

— Я не…

— Ты могла поехать со мной.

— Нет, не могла!

— Могла. Училась бы в Париже как нормальный человек. И жила бы как нормальный человек, а не перебивалась на низкооплачиваемых работах!

— Да пошел ты!

— Сама пошла! Когда ты перестанешь делать вид, что у тебя не было вариантов, а?! Ты…

— Мне не нужны подачки. Тем более его!

— И ты ненавидишь меня за то, что я ими воспользовался? Браво.

— Я ненавижу тебя за то, что ты меня бросил. И не только меня! Ты хотя бы знаешь, сколько лет твоей дочери?! Ах, да, конечно! Ты ее вертел, как и всех остальных! Угадай, на кого это похоже?! Яблоко от яблони, сам понимаешь.

— Забавно это слышать от тебя. Ты же на Марину совсем не похожа…

— Не смей! — выставляю в него палец.

Дальше происходит сразу несколько вещей как по цепочке.

Паша по нему шлепает, а Адам резко вскакивает и наступает. У меня буквально мгновение, чтобы остановить еще больший провал. Одно мгновение! Которое я использую, а теперь зажата между как между молотом и наковальней.

Вечер перестает быть томным однако…

Смотрю на Андрея.

— Может, ты сделаешь что-нибудь?!

Он, для справки, даже не чешется. Сидит, потирает стол, наблюдает с интересом и какой-то холодной жестокостью в глазах.

— Нет, — припечатывает.

Ну разумеется…снова ты, Лиза, лажаешь.