Всё разрушающий прибой

— Ты слишком упертая, чтобы умереть.

— Я тоже не хочу, чтобы ты умерла. — Я вернулась в кровать, опуская свою голову ей на грудь. — Прости меня за то, что я ушла. Мне стоило навещать тебя чаще.

— Вот, вот. — Бабуля похлопала меня по спине. — Нам обоим стоило сделать больше.

Я вздохнула.

— Я люблю тебя.

— Я всегда любила тебя, Молли, дорогая. — Она погладила меня по спине легкими движениями руки.

Я прислушилась к её сердцебиению. Сильное и стабильное, противоречащее злокачественному образованию, растущему в ее мозгу, ее прекрасном разуме.

Мы долго лежали так, она, гладила меня по спине, я слушала её дыхание. Когда её рука замерла, я выпрямилась, поправила свои волосы и потерла глаза.

Она выглядела умиротворенной, её голова покоилась на подушке. Я думала, что она уснула, пока она не повернулась и не посмотрела на меня.

— Что такое? — спросила она, как будто чувствуя тяжесть моего взгляда.

— Сколько времени у тебя осталось?

Она взглянула на своё тело, тонкое очертание под одеялом.

— Я хочу пить. Не принесешь мне воды, дорогая?

Почти пустой кувшин возвышался над контейнерами с таблетками, чашками и книгами на прикроватном столике.

— Да, конечно. — Я взяла кувшин и покинула комнату.

По пути на кухню я убрала чердачную лестницу, закрыв люк, и обошла беспорядок в холе на первом этаже. Я наполнила кувшин и вернулась наверх, чтобы застать бабулю спящей. Я налила стакан и оставила вместе с кувшином на столике. Солнце опустилось ниже, прячась за ограду из облаков. Длинные серые тени растянулись по комнате. Я задернула занавески, комната погрузилась во тьму, и вышла, оставляя дверь распахнутой на случай, если я понадоблюсь бабуле. Внизу я прибрала разбитый фарфор. Эти предметы принадлежали семье бабули поколениями. Это разбило мне сердце, они не могли быть склеены или восстановлены.

Когда я закончила, в доме было тихо, слишком тихо. Я неподвижно смотрела на заднее окно. Ветер последних двух дней стих. Пока я прибиралась, опустился туман, заслонив солнце. Это придавало внешнему миру ровный, матовый вид. Тысячи мыслей роились в моей голове, подобно туче из слов, самая большая и жирная была о Кэсси и её будущем сейчас, когда у меня есть мой ответ. Бабуля умирала.

Кстати, где Кэсси? К этому времени она должна была хлопать дверьми снова и снова, привлекая моё внимание.

Она всё ещё зла на меня, рассудила я. Не готова говорить. Или она могла уже лечь спать.

Я поднялась наверх, чтобы проверить, и обнаружила Банни, валяющегося на полу перед её дверью. Уши плюшевого животного были связаны вместе, и нить, связывающая ногу с его телом, была распущена, как будто за конечность тянули и дергали. Бедный кролик.

Я подобрала игрушку и мягко постучала в дверь Кэсси. Она со скрипом открылась.

— Кэсс?

Когда ответа не последовало, я заглянула внутрь. Её кровать была заправлена. Она не спала, и её не было в комнате. Я последовала к комнате бабули и заглянула внутрь.

— Кэссиди? — прошептала я.

Никакого ответа.

Где она была?

Я окликнула ее с верхней площадки лестницы. Дом застонал, доски заскрипели, но никакого ответа от Кэсси.

— Она действительно сердится на меня, — произнесла я громко. — Как думаешь, Банни?

Глаз-бусинка игрушки безучастно смотрел на меня.

После проверки шкафа Кэсси и ящиков в ванной комнате и холе, я пошла в свою комнату.

— Я знаю, что ты злишься, Кэсси. Пожалуйста, выходи, чтобы мы могли поговорить.

Комната оставалась тихой. Её не было и здесь, но на моей кровати лежал ярко-оранжевый спасательный жилет.

«Я всего лишь хотела помочь», — слова Кэсси пронеслись сквозь меня. Моя грудь опустилась, и я упала на кровать. «Я собираюсь спасти тебя, мамочка».

— Кэсси… — зарыдала я.

Мои проблемы с нашими способностями не были проблемами Кэсси. Это у меня была проблема. Я была той, кто стыдился, кто не хотел казаться фриком, кто боялся того, что я могу сделать с кем-то, кого люблю. Если бы у меня только хватило смелости принять мои странности, как Кэсси, казалось, сделала сегодня с Джейн. Как она и пыталась делать все это время.

— Боже, Кэсси. Мне так жаль. — Вспоминая моё обещание ей вчера, я натянула жилет и застегнула передние защелки. Жилет был громоздким, определенно неудобного кроя. Я затянула ремни и обняла себя за талию, раскачиваясь на кровати. — Мне так жаль.

Бабуля учила Кэсси использовать свое предвидение, чтобы предчуствия не были непрошенными и трагичными, теми эмоционально заряженными видениями, которых у неё не было навыков блокировать. Она помогала Кэсси развивать контроль, чтобы видеть то, что она хотела и когда хотела. Чтобы знать, кому помочь и зачем. Как делала мама.

Я вскочила на ноги.

— Кэссиди! — Я выбежала из комнаты. Мне нужно было извиниться, сказать ей, что я была неправа, навязывая ей свои страхи, не дав ей даже возможности попробовать, дать её способностям вырасти и расцвети вместе с ней.

Бегая по дому, я выкрикивала её имя, пока обыскивала комнаты и шкафы, достаточно большие, чтобы вместить её миниатюрное тело. Я проверила задний двор и свою студию, наконец, заканчивая шкафом в холе. Я встала перед дверью. Между лопатками выступил пот, зажатый спасательным жилетом.

Пожалуйста, пусть тебя здесь не будет.

Мои пальцы сжали дверную ручку. От мысли, что она добровольно спряталась здесь, меня затошнило. Впрочем, она не знала о тех часах, что я провела запертая внутри.

Потолок давил, и пол поднимался, когда я думала об ограниченном пространстве. Моё дыхание выходило короткими рывками. Сделай это, Молли. Я распахнула дверь, в некоторой степени удивленная тем, что было не заперто, но еще больше шокированная тем, что там было пусто. Я почти ожидала обнаружить себя скрученной на полу с дорожками от слез на моих щеках и ногтями в крови от взлома замка в темноте.

— Кэссиди? — Её имя было всхлипом, когда я попятилась от двери. Я потерла свою шею и обошла вокруг, мои глаза метались по мебели к дверям и комнатам.

Где она?

Пляж.

Мне все равно, если ты умрешь! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

Головокружение накатило на меня. Я прижала руку к стене, глубоко вдохнула и, выдыхая, открыла свой разум. Где ты?

Меня встретила пустота.

Паника появилась в горле. Она блокировала меня? Или хуже, она ушла из дома?

Я представила, как Кэсси бежит на пляж, озлобленная на весь мир, как и я в её возрасте. Затем я увидела её в ловушке сумасшедших штормовых волн, её маленькое тело вертится и метается. Я видела, как течение забирает её, затем меня отчаянно плывущей за ней.