Всё становится на места

— Но-но, — строго говорит Теванна и машет скалкой перед его носом.

— Одним словом, они были в порядке до этого самого момента, — подвожу итог я.

— Осталось только выяснить, так ли хорошо тут обращались с нашим Теодором, — ворчливо говорит Ика.

— Теодора сейчас нет! — бросается к нам Леон, расставив руки. — Я прошу, не нужно его искать, не то наверняка случится беда!

— Какая такая беда? — Ика кладёт ему лапу на плечо. — Живо выкладывай, где наш Теодор!

— Я же сказал, — рыбак нервно сглатывает, — его совсем нет. Вообще. Он ушёл.

— Так мы пойдём за ним, — говорит Ика. — Ты скажи только, куда.

— Никуда, в это место никак не попасть!

— Ох, — хватается Ика за грудь. — Умер он, что ли?

— Нет! — мотает головой Леон. — Его просто нет!

— Может быть, Марлин знает, — говорю я. — Давайте спросим у него. Что-то я его здесь не вижу.

— Он дома... не идите! Не идите туда! — Леон срывается на визг. — Это опасно! Это неразумно! Вы можете погубить наши Острова, придёт зима, придут бури! Никакой защиты, никакой помощи! Не нужно!

Но его больше никто не слушает.

— Куда? — только и спрашивает Ика, обернувшись ко мне.

Я без тени сомнения указываю рукой на вершину холма, и все мы начинаем подниматься.

— А что происходит? — любопытствуют горожане, идя за нами. Только Леон остаётся лежать на земле, воя и молотя по траве кулачками.

— Нам нужен Теодор! — поясняют клыкастые.

— Теодор, этот бестолковый, зачем? — изумляются люди. Похоже, все они знали его не с лучшей стороны.

Когда мы добираемся до белого домика с башней, откуда-то выныривает запыхавшийся Леон. Его язык свисает аж до плеча.

— Не поз... уф... не позволю! — вопит он, загораживая руками вход. — Не смейте! Я так долго... я всё для вас! а вы!.. острова!.. зима!.. неурожаи... Пирожки-и-и!!!

Кто-то толкает дверь изнутри, вынуждая Леона отступить. Бедняга борется изо всех сил, но по ту сторону двери стоит кто-то покрепче него. Наконец Леон сдаётся, и на пороге показывается Марлин.

— Что ещё здесь происходит? — сердито спрашивает он, упирая руки в бока и блестя стёклами зелёных очков. — Многовато гостей, вы не находите?

— Теодор! — ахает Брадан, расталкивая всех, летит вперёд и сжимает колдуна в крепких объятиях.

— Какой я тебе Теодор?! — ревёт тот, отбиваясь. — Я Марлин!

Но отбиться от такого, как Брадан, совсем непросто, даже если ты колдун.

— Ну конечно, — хохочет моряк, хлопая Марлина по спине мощной ручищей. — Чёрный Марлин, это ж твоё прозвище! Тебе, значит, сейчас больше по душе, когда тебя так зовут?

— Да отвяжись ты! — злится колдун и наконец отталкивает Брадана. — Это всё... это всё вы! — гневно указывает он пальцем на меня и Гилберта. — Я знал, что от вас не будет добра!

Я мало что понимаю, и судя по виду Гилберта, он тоже. Но тут в дело вмешиваются маленькие клыкастые.

— Теодор, Теодор! — вопят они и облепляют и ноги, и руки колдуна, и обхватывают за пояс, так что он не удерживается на ногах и падает, погребённый под этой кучей.

— Ой, быть беде, — тихо скулит Леон, сжавшись в комок у стены.

— Дети! А ну-ка назад! — повышает голос Ика и бьёт по котлу колотушкой.

— Мы соскучились! — вопят малыши, но всё же слушают старуху.

Марлин поднимается на ноги с искажённым от злости лицом, поправляет перекосившиеся очки.

— Вы все сейчас пожалеете... — его голос перехватывает от ярости.

Все отшатываются — кажется, даже клыкастые теперь понимают, что что-то пошло не так.

— Теодор — ничтожество! Если бы не я, его давно бы на свете не было! Я делал всё, что должен был он, но не смог.

Колдун делает шаг вперёд, и все мы дружно отступаем ещё на шаг назад.

— От этого никчёмного всего-то требовалось сидеть тихо и не высовываться, но в последние дни он чересчур засуетился. Думал отсидеться за моей спиной в плохие времена, а потом меня под зад ногой, да? Не выйдет! — оскаливается Марлин. — Никакой ему теперь воли! А вы все, неблагодарные людишки, разве не соображаете, что от меня больше пользы, чем от Теодора?

— Точно, точно, больше! — радуется Леон. — Я им всем об этом говорил!

— Знать не знаем никакого Марлина, — хмурит седые брови Ика. — Нам всем нужен Теодор!

— Теодор! — оглушительно подхватывают клыкастые.

— И мы за Теодором явились, — чешет в затылке Брадан. — Только я что-то уже мало чего понимаю...

Колдун глядит туда, где стоят Брадан и капитан Бартоломео, и его аж передёргивает.

— Подите прочь, — сдавленным голосом произносит он и потирает виски, будто вид моряков причиняет ему боль. — Леон, убери, убери этих двоих, они хуже всех! Или они уйдут, или случится что-то страшное... я ведь не отступлю так просто...

— Давайте разойдёмся! — умоляюще произносит рыбак. — Вы не представляете, на что способен Марлин в гневе! Учитывая, сколько всего на нём держится, я бы не рисковал его беспокоить!

В толпе проносится ропот.

— А я рискну, — говорит Гилберт, выступая вперёд. Голос его слегка дрожит. — Я слишком долго ждал возможности поговорить с Теодором, и теперь не уйду. И нечего меня пугать.

Лицо Марлина искажается. Он тянется к очкам, но рука его застывает будто в нерешительности. И в это время маленький Тео, которого не удержали бдительные взрослые, выскальзывает из толпы.

— Смотри, я достал для тебя камешек из тайного места, — звенит голос малыша.

Тео бесстрашно идёт вперёд, высоко держа в лапках синий осколок. В солнечных лучах тот вспыхивает глубоким, удивительно красивым цветом.

Марлин замирает.

— Бабушка сказала, ты болеешь, значит, тебя нужно порадовать. Смотри, какой он красивый! Это ведь твой любимый цвет, да? Как глаза у девушки, которую ты любишь.

— Тео, назад! — шепчу я.

Гилберт шагает вперёд, сжимая кулаки.

А Марлин вдруг неловким движением стягивает очки, отбрасывает их в сторону, не глядя, а затем медленно становится на колени перед малышом и обнимает его.

— Спасибо тебе, — шепчет он. — Спасибо, что напомнил...

Дальше было много всего. Был шум, и гам, и все обнимали друг друга и плакали, хотя при этом многие и не понимали толком, что случилось. Затем мы большой шумной толпой спустились с горы и заняли всю площадь, и всё место вокруг неё, и ветви дуба, и балкон гостиницы. Притащили помост, и на него немедленно взобрался Дугальд.

— Давайте разберёмся! — говорит он. — Теодор, иди-ка сюда!

Тут выходит небольшая заминка, поскольку с десяток малышей почему-то решили, что зовут именно их. Они так и остаются сидеть на помосте, окружая Теодора.