Все в саду

Дженни (с добродушным изумлением). Чем ты занимаешься?

Ричард. А?

Дженни. Чем ты занимаешься? Роджер, ставь сюда, осторожно, ничего не разбей.

Роджер (теряется оттого, что это сказано под руку.) Постараюсь.

Дженни (ставит поднос). Чем ты занят, я спрашиваю? Через десять минут придут гости, а ты…

Ричард (спокойно, но зло. Вот-вот взорвется). А чем я должен быть занят?

Роджер роняет бокал.

Роджер. Черт!

Дженни. Ну, Роджер…

Ричард. Правильно. Разбей весь дом вдребезги.

Роджер. Один несчастный бокал, подумаешь.

Ричард. У нас деньги на полу не ва… Ты знаешь, сколько они стоят?

Роджер (не сдается). Нет, а сколько?

Ричард (к Дженни). Сколько они стоят?

Дженни. Ну, они новые и…

Ричард (близок к истерике). Новые?!

Дженни (спокойно). Да, и… хрустальные. И мне кажется… по-моему, они стоят четыре с половиной доллара штука.

Ричард (с болью смотрит на Дженни, потом с усмешкой к Роджеру). Четыре с половиной доллара штука. Ты разбил бокал, а он стоит четыре…

Роджер (сует руку в карман). Вот, возьми! Можешь вычесть это из…

Ричард (злорадствуя). Отдай матери.

Дженни (смеется, стараясь обратить все в шутку). Не говори глупостей, милый. Оставь, Роджер, не надо.

Роджер (вынимает руку из кармана). Я готов на все, лишь бы в доме царил мир.

Ричард. Что за тон?

Дженни (умиротворяюще). Маленький, поднимись и переоденься. Скоро придут гости, и ты нам поможешь.

Роджер. И галстук надеть?

Ричард (зло). Да.

Дженни (она всей душой на стороне Роджера). Боюсь, что да, сыночек. Ну, беги наверх.

Роджер. Неужели и галстук?

Ричард. Да, и рубашку, и штаны, и носки, и ботинки.

Роджер (уходя, трясет головой). Ой!

Ричард. И не торчи в окне, переодевайся, теннис посмотришь в другой раз.

Роджер (небрежно отдает честь). Есть, сэр. (Уходит.)

Ричард. И не кривляйся.

Дженни (после короткой паузы, спокойно и рассудительно). И все из-за какого-то бокала!

Ричард (поворачивается к ней, едва сдерживая бешенство). И что ты еще покупала за моей спиной? Хрусталь? Золотые кубки? Наряды?

Дженни. Совсем немного.

Ричард. Немного? Чего?

Дженни (вздыхает). Ну, несколько платьев, эти бокалы, простыни потоньше. Ты не заметил?

Ричард (все так же зло). Что я должен был заметить?

Дженни (радостно). Новые простыни. Я считала, что…

Ричард. Нет! Я не заметил никаких новых простынь, и упаси меня бог на них спать. И я не буду спать в одной комнате с тобой.

Дженни (холодно). А где ты будешь спать?

Ричард. Что?

Дженни. Я спрашиваю: где ты будешь спать? Роджер дома, а в комнате для гостей нет матраца.

Ричард. Почему нет? Где он?

Дженни. Ты сам его выбросил. Когда у тебя была желтуха и ты на нем лежал, ты сказал, что он набит гвоздями. И мы его выбросили.

Ричард. Почему же мы не купили другой?

Дженни (пожимает плечами, начинает накрывать на стол). Наверно, не было денег, как всегда… или… Ричард. Черт возьми! Но сейчас-то мы можем себе позволить?!

Дженни (спокойно и четко). Не вижу необходимости. Ты же велел мне уйти.

Ричард (это останавливает его только на мгновение). Ну и когда же ты уйдешь?

Дженни (перестает накрывать на стол). Сейчас! Сию минуту!

Ричард. А как же твой прием? Ты ведь наприглашала гостей.

Дженни (как будто это непредвиденное осложнение). Ах, да! Ну что ж, я уйду сразу же после гостей.

Ричард. Прекрасно.

Дженни (со спокойным вызовом). Или, может быть, мне перед уходом убрать или вымыть посуду?

Ричард (не может сразу придумать ответ и наконец выпаливает). Тварь!

Дженни. Сейчас это уже ни к чему.

Ричард. Нет, я не выдержу. Мне будет совестно смотреть гостям в глаза. Я закричу, или заплачу, или бог знает что выкину.

Дженни. Выдержишь, и, если хочешь знать, ты, наверно, впервые сможешь смело смотреть в глаза и Чаку, и Перри, и Гилберту.

Ричард. Почему? Потому что моя жена — проститутка?

Дженни (словно увещевая его). Нет… а потому, что ты уже не будешь рядом, с ними, так сказать, бедным родственником и сможешь на равных поддержать разговор: "мы с Дженни тоже покупаем новую машину", и "надо бы увеличить членские взносы в клуб, чтобы отвадить от него всякий сброд", и "мы с Дженни думаем, не провести ли нам зиму на острове Антигуа", и тому подобное.

Ричард (с отвращением). Боже, как безнравственна!

Дженни. Ничуть. Я говорю о деньгах. Что, как не деньги, заставляет нас держать друг друга за глотку? По деньгам о тебе судят. И достоинство измеряется только деньгами.

Ричард. Есть и другие мерки.

Дженни. Ну, уж во всяком случае не среди нас, не в нашем кругу.

Ричард. Разные бывают деньги!

Дженни. Да уж, разные! Просто их либо слишком мало, либо слишком много или как раз сколько надо.

Ричард. Ты испорчена до мозга костей.

Дженни. Большие деньги портят, маленькие деньги портят, а как раз в меру — просто никогда не бывает.

Ричард. Смотря, как они достаются.

Дженни. Ты мне об этом не говори. Посмотри на наших друзей! Перри торгует земельными участками по десять тысяч за акр, потому что, видите ли, близко от железной дороги, и ни слова одураченным покупателям о том, что водопровода нет и не будет. А Гилберт и его модное издательство? Сколько тратится на рекламу всякой макулатуры? Тысячи долларов. А на мало-мальски приличную книгу? Ничего.

Ричард. Ну, хорошо, хорошо.

Дженни. А твоя лаборатория? Что это за правительственные заказы? Если не ошибаюсь, бактериораспылители, или как эти бомбы называются?

Ричард. Я, кажется, велел тебе… никогда не заикаться об этом.

Дженни. Ты мне рассказал по секрету, и я тебе говорю по секрету, что все вы подонки, убийцы и проститутки.

Ричард (быстро кивая головой). Какая блестящая речь.

Дженни. Вот именно.

Ричард (с едким сарказмом). Бра-во!

Дженни. Мало аплодисментов. Еще.