Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать

– Ну… если бы при проведении такого мероприятия нас застукали в нашей академии, и мы бы Главную оставили без одежды, то боюсь даже представить, какое бы получили наказание. Пятью днями кухонных работ по вечерам мы бы точно не отделались, – заметила Стелла, но глас ее разума был заглушен моей непонятной иррациональной обидой.

– Все равно. Видеть его не хочу!

– И что тебе мешает? – усмехнулась Стелла.

– Ничего, – буркнула я в ответ.

А действительно. Раз уж я ему так безразлична… Кстати, о безразличии:

– Кэсси, слушай, а как драконы реагируют на любовные зелья?

– Как? – она подняла на меня удивленные глаза. – Никак. Это же драконы. Любую отраву переваривают на раз. Хотя… знаю я пару рецептиков, – протянула она задумавшись. – Но за их использование могут посадить, да и ингредиенты там нужны очень редкие…

– Да не нужно никого травить! – отмахнулась я. – Так получается, что на них никакие любовные зелья не действуют?

– Ну-у-у, если какие-нибудь вроде твоих, то, думаю, зацепят ненадолго, но при обороте все точно слетит. А ты зачем интересуешься? Хочешь ректору свое зелье подлить? Думаешь, тогда он станет сговорчивее и отменит нашу отработку?

– Нет! – вырвалось у меня, не успела Кэсси договорить. – Ректору больше не наливать!

Все девчонки, которые отрабатывали вместе с нами, отвлеклись от своих дел и оглянулись на мой резкий окрик.

– Кхм, в смысле, не нужно так рисковать, а то догадается, и тогда огребем еще больше.

Я сделала самые невинные глаза, на которые была способна, но подруг не обманула. Это же нужно было так спалиться! Стелла с Кэсси тут же подсели ко мне поближе.

– Только не говори, что ты уже успела ему что-то подлить?! – в восторге прошептала мне на ухо Стелла.

– И как? Подействовало? Что за рецептуру ты использовала? – с любопытством ученого заглянула мне в глаза Кассандра.

– Тихо! – прошипела я змеей, оглядываясь, но остальные уже вернулись к своей работе.

– Было разок, подумаешь. Но я же не специально!

– Как это не специально? Как вообще можно не специально кому-то целенаправленно подлить зелье? – брови Стеллы взлетели вверх.

– Этот долгая история… В любом случае, ректор – дракон, и на него не подействовало.

– Ага, видела я, как на него не подействовало. То-то он как наскипидаренный за тобой до Темного леса гнался, – хмыкнула Кэсси.

– Но ты же сама сказала, что при обороте он даже распоследнюю гадость в крови сожжет, а он к тому времени уже не раз оборачивался.

– Это да… Тогда почему он за тобой гнался?

– Да достала я его, наверное. Вон и отработку нам выписал с характерным напутствием, – пригорюнилась я.

– Это да… – протянула Стелла. – Что планируешь теперь делать?

Я зло глянула на натертый чан:

– Как это что? Следовать напутствию! – и совсем тихо для себя добавила: – Может, получится в себе разобраться и перестать о нем думать.

Мы, ведьмы, хоть иногда и действуем импульсивно, но это не значит, что не умеем делать выводы и думать.

Кстати, о подумать.

Я раскрыла ладонь и увидела появившуюся на ней после ночных событий черную надпись: «Продай слона за третьей книгой справа от заката, когда последний луч коснется Тлена».

Больший бред и представить сложно. Но я точно знала, что досталась мне эта надпись после того, как у меня на руке растаяло письмо Черной дамы. Надпись не стиралась и не удалялась никакими средствами – мы с девочками уже успели многое опробовать. И еще одна странность: ее видели только мы, ведьмы. Для остальных моя ладонь была чиста.

Кассандра предположила, что это нечто вроде проклятия, и что надпись исчезнет после того, как я исполню написанное. И, скорее всего, чем дольше я стану тянуть, тем больший дискомфорт в руке буду испытывать.

Вот так мы и зашли в тупик. Как выполнить начертанное, я не могла даже представить. Моя фантазия откровенно буксовала. Хотя девочки тоже не понимали, как можно исполнить такую ахинею.

Мне оставалось только надеяться, что со временем надпись просто исчезнет, а не отсушит мне руку, к примеру.

И вот за что мне это? Девочки предлагали обратиться к преподавателям. Но к кому именно? Мы еще не настолько освоились в академии магов, чтобы знать, кто действительно может помочь. К ректору же я не пойду даже под страхом смерти. Вернее, я лучше рискну гневом нашей кураторши или гневом Главной ведьмы, к которым обязательно обращусь, если дело примет дурной оборот. Но мы с девочками надеялись, что все обойдется, а Кэсси со Стеллой обещали поискать информацию о подобном в библиотеке, когда с нас снимут наказание. Я, конечно, тоже там засяду. Но три головы гораздо лучше одной.

– Не болит? – с тревогой спросила Кэсси, заметив мой взгляд.

– Нет…

Я сжала кулак и вымучила улыбку.

Не хотелось сейчас поднимать еще и эту тему. Мой взгляд упал на худого, почти изможденного домовенка, который с бешенной скоростью чистил и нарезал на завтра овощи и получал указания от склонившегося над ним и уперевшего руки в бока главного повара.

– …А вообще меня удивляет, куда делись все домовики? Я понимаю: нас отрядили сюда в наказание. Но где глазеющая на нас и стоящая над душой нечисть, дающая нам «ценные» советы? Не может же здесь работать только один этот домовичок?

– Действительно странно, – нахмурилась Стелла. – Может, у них выходной?

Я пожала плечами.

– Может, и выходной, но как-то странно, что им его дали в самом начале учебного года.

– Это да… – согласились со мной девочки.

В этот момент домовенок отвлекся и порезал палец. Плечи его тут же ссутулились, а повар закричал:

– Бестолочь! За что я тебя только держу?! – развернулся и пошел в кладовую.

Домовенок тяжело вздохнул и засунул грязный палец в рот. Ранка сильно кровила, и продолжить работу сразу он не смог. Вопреки расхожему мнению, нечисть тоже чувствует боль, и у них при ранениях идет кровь. Да, их магия во многом им помогает, и регенерация гораздо лучше, чем у людей, но это не значит, что они не испытывают душевной боли, что им не нужно сочувствие и с ними можно так обращаться, как этот повар.

Мы с девочками переглянулись и, не сговариваясь, направились к домовенку.

– Привет, – поздоровались с большеглазым существом, похожим на маленького человечка, обросшего густой коричневой шерстью с более длинными прядями на голове, которые сейчас падали ему на глаза.

На домовенке были надеты короткие замызганные штанишки и видавшая вида жилетка. Он посмотрел на нас с испугом, даже немного дернулся, будто собирался сбежать, но сдержался и с опаской нам кивнул.

Мы с девочками снова переглянулись. Обычно в таких огромных замках домовые живут большими дружными семьями или даже диаспорами. Они всегда друг друга поддерживают и помогают и не позволяют, чтобы их молодняк так откровенно третировали. А тут налицо совсем другая, совершенно непривычная картина. Именно поэтому домовичок и его реакции вызвали у нас удивление и недоумение.