Всё включено. Пули тоже

– А почему он ушел? – спросил Эдик и снова обругал ни в чем не повинное животное, вспоминая всех его ближайших родственников. Он ругался со вкусом, вкладывая в непечатные выражения весь недавно пережитый ужас. Я кивал в такт каждой его фразы, полностью с ним соглашаясь. Наконец он замолчал и шумно сплюнул под ноги.

– Он испугался, когда увидел существо больше и выше его. Видимо, он еще молодой и неопытный. Старого медведя на такую уловку не купишь.

– Он не вернется?

– Вряд ли, – я выбросил окурок и оглянулся. Утренние лучи солнца и поднявшийся легкий ветер уже освободили лощину от тумана.

– Нам пора идти. Подъем.

* * *

После полудня пути перед нами выросла высокая, но пологая, легкая для подъема гора. Огромные камни, размером с хороший двухэтажный особняк, были разбросаны по всему некрутому склону. Тропу пересекали мелкие ручейки. Солнце стояло в зените. Было жарко, но я не позволил Эдику снимать грязную футболку. Все-таки мы были не в солярии, а подхватить простуду на ветру можно запросто. В оглушающей тишине было слышен только посвист ветра, звуки наших шагов и тяжелое дыхание Эдика.

– Сейчас поднимемся, – я махнул рукой вперед – перейдем водораздел и свернем по любому ручью направо. А там уже выйдем к реке.

Эдик остановился и поднял голову.

– Красиво…

За водоразделом в ярком солнечном свете виднелась цепь снеговых вершин. Их причудливые изломанные белые линии отчетливо были заметны на фоне яркого голубого неба и по краям упирались в светло-коричневые стены ущелья.

– Ну да. Наши предки выросли в скалах. Поэтому горы всегда красивы.

– С чего ты взял? Ты ведь спецназовец, а не знаток ранней истории цивилизации.

– Ты вот при опасности что делаешь?

– Что?

Эдик не мог отвести взгляд от Главного Кавказского хребта.

– Замираешь на месте. Потому что мозгу надо оценить ситуацию и определиться со своими действиями. А это происходит только в том случае, когда человек находится в горах. Видел, наверное, ролики в Интернете с неграми? Ну, всякие там забавные случаи? Так вот, в случае внезапной угрозы они сразу же прыгают в сторону, не замечал?

Эдик равнодушно пожал плечами и утер потное лицо.

– Потому что их предки жили на равнине. Ладно, пойдем.

Я уже понял, что он устал, но к вечеру надо было оказаться на другой стороне горы. Поэтому я шел и шел, экономя силы, и старался вдыхать через нос, а выдыхать через рот. Как только я начинал шумно дышать ртом, я сбавлял темп, поджидал Эдика, и мы, словно две маленькие букашки, снова неторопливо ползли вверх по гигантскому, каменистому, изрезанному трещинами краю водораздела.

– Все, не могу! – захрипел сзади Эдик, увидев очередной ручеек под нависшим над ним огромным камнем. – Давай хоть в теньке немного посидим!

Я взглянул на часы.

– Хорошо. Полчаса привал. Помнишь, как я учил тебя воду пить?

Эдик молча сбросил рюкзак, уселся на него, и, кряхтя, нагнулся над тонкой узкой струйкой прозрачной воды, бежавшей у него под ногами. Зачерпнуть воду полной пригрошней у него не получилось, она стекала по гладкой каменной поверхности, и он оглянулся, ища место поудобней. Тяжело вздохнул, поднялся и шагнул за обломок скалы. Я тоже сбросил рюкзак и перевел дух. Курить после такой тяжелой потной ходьбы совсем не хотелось.

– Юрич? – негромко позвал меня из-за камня Эдик. Его голос не звучал испуганно, скорее, несколько недоуменно.

– Что там такое?

Я не стал вскакивать и хвататься за оружие, а вместо этого хлебнул из фляжки и налил воду в ладонь, чтобы сполоснуть лицо.

– Тут кости какие-то.

– Тебе повезло, Эдик. Ты наткнулся на стоянку первобытных людей. Теперь жди премию от археологов. Наверняка они будут в восторге.

Я сделал хороший глоток, прополоскал рот, качнул фляжкой, прикидывая остаток, а потом вовремя сообразил, что ручей течет под ногами и воду можно не экономить.

– И тут ружье еще какое-то. Ржавое…

Что он там нашел? Скорей всего, наткнулся на останки какого-нибудь солдата времен второй войны. Это не редкость на перевалах. Оползень, или таяние ледников, или подмытая водой порода вполне может обнажить то, что десятилетиями оставалось скрытым от людских глаз. Но если он обнаружил ржавое ружье, значит, там могли быть и ржавые гранаты.

– Ничего не трогай! – выпрямился я. – Сейчас подойду.

Я с кряхтеньем поднялся, потер спину и шагнул за камень. Эдик стоял над небольшой ложбинкой, засыпанной галькой, и смотрел себе под ноги. Прямо перед ним я увидел полузасыпанную ржавую винтовку и истлевшие кости пальцев, державших ее за деревянное темно-коричневое ложе.

– Вот, – кивнул Эдик. – Что это?

Я огляделся. За моей спиной открывался прекрасный обзор на тропу, по которой мы поднимались. Отличная позиция для обороны перевала.

– Это окоп советского солдата. И остатки трехлинейки. Видишь, он еще камней по сторонам привалил? Скорей всего, по этой тропе войска отступали в Грузию.

– А как…

– Не знаю. Скорей всего, его накрыло миной и засыпало.

Эдик сглотнул и отвернулся.

– Пойдем отсюда.

– Почему? Его надо похоронить по-человечески. Он же солдат.

– Мне все равно, кто он. Я мертвых не люблю.

– Кто же мертвых любит, дурачок… – я присел на корточки и потянул за ствол. Мягкая порода поддалась, и я стал медленно вытягивать мокрый остов винтовки. Пальцы на ложе шевельнулись, но остались на месте. Солдат не хотел отдавать свое оружие. Я вздохнул.

– Хорошо, боец. Я не буду забирать у тебя винтовку. Ты имеешь на это право.

Эдик расширенными глазами посмотрел на меня.

– Что уставился? Его надо похоронить. Сейчас раскидаем окоп и освободим кости. Посмотрим, может, медальон у него с собой был.

Эдик затряс головой, словно на него напали слепни.

– Я не могу!

– Сможешь! А если это твой прадед здесь лежит? Так и бросим его?

Я засучил рукава и принялся разгребать щебенку. Эдик шумно вздохнул, что-то пробормотал, покачал головой и присоединился ко мне.

Мы закончили нашу работу через час. Медальона при солдате не оказалось. Только рассыпанные ржавые патроны и почерневшая ложка. Остатки одежды и костей мы сложили обратно в окоп, аккуратно завалив его камнями. Эдик отлучился только один раз, наскоро облегчив свой желудок за камнем. Даже для меня перебирать человеческие кости оказалось непростой задачей, а для молодого пацана это было совершенным шоком. Но Эдик вернулся, бледный, и трясущимися руками продолжил копаться в каменистом грунте.