Всё закончится на берегу Эльбы

– После того что было... того, что Данни видел на операции и как смотрит на меня сейчас... Я чувствую от него такое равнодушие, даже страх. Он видит меня только в тебе, меня прежнюю, понимаешь? А я сама теперь для него только пациентка. Всё, что его беспокоит относительно меня, так это правильно ли он воткнул иглу мне в вену. Как странно!..

– Что странно?

– Я чувствую твой пульс даже на кончиках пальцев, - игриво призналась Лили.

В ужасе, Сандра отшатнулась и вырвала руку из ладони сёстры. Определенно, с Лили случилось что-то непоправимое.

Однажды, когда Лили помогала Сандре на кухне с готовкой, то случайно рассекла ножом палец. При виде выступивших чёрных капель крови Сандра запаниковала и кинулась было искать бинты и антисептик, но сестра поспешили сообщить, что ничего страшного с ней не случилось. В доказательство своих слов, Лили промокнула ранку полотенцем и Сандра отчётливо увидела, что на коже не осталось и следа пореза. Он затянулся за минуту, и это не могло не пугать.

Когда Лили нашла подвенечное платье, что сшила для неё Сандра, то охотно приняла подарок, несмотря на все протесты, что это, в сути, погребальный саван. Легкомысленно, словно бравируя своей победой над смертью и расстроившейся свадьбой, Лили ушила подвенечное платье под свою новую фигуру и стала носить его в повседневной жизни.

Так Лили ещё раз дала Сандре понять, что не станет забирать свои слова касательно Даниэля обратно. В новой жизни с новыми ощущениями и новыми знакомствами, старый жених престал ей быть нужным.

Сандру мучали сомнения и терзала лёгкая влюбленность, а может и просто любопытство, но когда Даниэль задал ей сокровенный вопрос, она не задумываясь дала свое согласие на брак. Они поженились в середине лета - Даниэль и Александра Гольдхаген поклялись, что будут вместе в горести и здравии, пока смерть не разлучит их.

Профессор Метц ничего не хотел и слышать о том, что Сандре придётся покинуть отчий дом и переехать жить в крохотную съёмную комнатушку мужа. Вместо этого он предложил молодожёнам поселиться в пустующей после смерти профессора Книпхофа комнате. Метц был так счастлив, что Даниэль наконец-то стал его зятем и вошёл в семью, что не стал возражать против появления в квартире отставного пса-санитара Дирка.

– Какой он умница, твой Дирк.
– говорила Даниэлю Лили, почесывая довольного пса за ухом.
– Жаль, что тоже спит по ночам.

Зато Дирк неизменно каждое утро ускользал из комнаты приласкавшей его Лили и шёл будить хозяина и его молодую жену. По старой фронтовой привычке сначала пёс пытался расшевелить лапой хозяина, потом перебегал к другой стороне кровати и распихивал Сандру. Если оба упорно притворялись спящими, Дирк всё так же по привычки принимался их облизывать, а с тех, кто упрямо укрывался одеялом с головой, пёс тут же его стягивал.

На фоне семейных забот и радостей для Метцев и Гольдхагенов незаметно прошли судьбоносные для страны события. Германия подписала Версальский договор, который оказался вовсе не установлением мира, а узаконенным грабежом. Под угрозой иностранного вторжения, победители отторгли от Германии седьмую долю её исконных территорий с десятой частью населения. Страну лишили всех её колоний и обязали возместить странам-победительницам все их затраты на прошедшую войну. А ещё Германию заставили отказаться от армии и затопить собственный флот. Так страна потеряла свой суверенитет. Теперь любой из соседей, хоть Польша, хоть Франция или Чехословакия могли вторгнуться на её землю и по праву сильного разорвать остатки страны на части.

Вскоре Германская империя переименовала себя в Веймарскую республику, а новые баварские власти, желая обезопасить себя от новых выходок коммунистов, поспешили присоединиться к ней.

Графиня фон Альнхафт не переставала причитать о беззаконии, когда узнала, что отныне все дворянские титулы и привилегии в республике упразднены. Порой профессору Метцу хотелось ответить ей в грубой манере своего деда: "Скажите спасибо, что не поставили к стенке, как в России", но он вежливо молчал.

То, что былые властители стали простыми гражданами республики, профессор Метц в полной мере осознал, когда в его дом пожаловал отставной гросс-адмирал, брат самого бывшего императора. Его просьба оказалась крайне неожиданной - продолжить лечение старшего сына, которое началось ещё при профессоре Книпхофе.

На свою беду, профессор Метц даже не подозревал, что дед, с его-то квалификацией, мог кого-то активно лечить. Он даже не подозревал, чем болен молодой принц.

– Тем же, - ответил гросс-адмирал, - чем и его кузен, которого вы выхаживали в Петербурге.

От этих слов безутешного отца, профессор Метц только помрачнел:

– В таком случае, вам должно быть известно, что я не смог его вылечить.

– Не ваша в этом вина, профессор. Жизнь Алексиуса оказалась не в ваших руках. Но я надеюсь, что могу вверить вам здоровье своего сына. Я слышал, из-за революционеров с вашей дочерью случилось несчастье.

– Всё уже позади.

– Это очень хорошо, - с грустью в голосе произнёс гросс-адмирал.
– Я искренне рад за вас. Ведь это так тяжело, всё время ждать, когда закончится приступ, но ещё тяжелее ждать, когда случится новый. Да что я говорю, наверняка, вы и сами всё это пережили.

После этих слов профессор Метц более не смог сопротивляться и дал своё согласие на лечение. Принц Вальдемар оказался тридцатилетним симпатичным молодым человеком с печальными глазами. Большую часть своей жизни он провёл в больницах под неусыпным наблюдением врачей. Но этим летом он твердо решил жениться, чем немало удивил своих близких. Кое-кто из родственников невесты в частном письме просил профессора Метца отговорить своего пациента от этой безумной затеи, но Метц не поддался на провокацию. Он слишком хорошо знал, как мало радостей в жизни оставляет человеку такой недуг как гемофилия, и было бы преступлением лишать его любви и заботы.

В августе принц Вальдемар обвенчался с принцессой Каликстой, и по рекомендации профессора молодожены переехали жить в свою баварскую резиденцию, поближе к Мюнхену и самому Метцу.

Профессор начал лечение методом, который в своё время ему запретила императрица Александра Фёдоровна - переливанием крови. Принц Вальдемар дал своё полное согласие на процедуру, и профессор с головой погрузился в гематологию, не только ради принца, но и своей старшей дочери, что с недавних пор стала питать силы исключительно от человеческой крови.

Современная медицина научилась различать кровь по группам, а значит, прямое переливание стало безопасным. Но профессор Метц безуспешно бился над проблемой непрямого переливания и искал способ консервировать кровь не только для нужд принца, но и Лили. До него доходили отрывочные сведения о подобных экспериментах в Америке, но технология по-прежнему оставалась для него неизвестной.

Острейшую необходимость в собственной разработке консерванта, профессор Метц в полной мере осознал, когда однажды ночью в его квартире раздался телефонный звонок от принцессы Каликсты. У принца Вальдемара открылось внутреннее кровотечение, а в больнице поблизости не было не то что препаратов для переливания, даже инструментов и соответствующего специалиста. Профессор Метц наказал молодой супруге немедленно привезти мужа к нему в Мюнхен.

Принц был плох, опираясь на руку своего водителя, он с трудом поднялся в квартиру профессора. Не теряя самообладания, принцесса четко и точно рассказала Метцу, когда начались боли в груди, об их характере и продолжительности. Профессор Метц понял, что требуется срочное переливание. Но донора не было.

Взбудораженный появлением чужаков, Дирк с лаем выбежал в коридор, и Лили стоило немалых трудов затащить его обратно в комнату. Даниэль и Сандра проснулись от шума и вышли узнать, что же случилось. Отец старался убедить дочь, что она ничем не может помочь, но Сандра отказывалась в это верить.