Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв
Шрифт:
Я быстро обдумал этот вопрос. Мартелл мог захотеть сразу же приехать за мной снова, но я сомневался, чтобы Фредерикс ему позволил. Я так ей и сказал:
— Я показал себя довольно крутым, когда обработал этих молокососов. Твой папаша оценит это как профессиональную работу.
Она мельком на меня взглянула:
— Профессионал. Я не предполагала, что лучше бы было спросить, какая у тебя профессия.
— Лучше бы не спрашивать, — сказал я. — Я мог бы тебе сказать.
— Я все же думаю, что ты — государственный служащий. Даже если…
— Даже если что?
Она отрицательно покачала головой:
— Я не знаю. Полагаю, что мне не следует это знать. Как ты думаешь,
— Твой отец действовал торопливо, и двое его парней выбыли из строя, по крайней мере на время. Он не захочет делать ту же ошибку снова. Он догадается, что я не просто влюбленный турист, и наведет обо мне справки, прежде чем предпримет дальнейшие действия.
— Надейся, — сказала она, — потому что мы уже приехали.
Мы остановились на дороге против маленького голубого дома, подобрали газеты, лежавшие на ступеньке, и вошли внутрь. Я снова ощутил странное чувство вины. Я привез свою девушку домой среди бела дня, после долгой и беспутной ночи.
У пса была прекрасная мягкая плетеная циновка рядом с небольшим камином в конце гостиной. Прежде чем за нами закрылась дверь, он отреагировал на наше появление, открыв один глаз, чтобы осторожно на нас посмотреть, и снова закрыл с облегчением; мы не принадлежали к той разновидности людей, которые пинают ногами.
— Замечательный сторожевой пес, — прокомментировал я. — Я где-то читал, что собаки этой породы в давние времена у себя на родине использовались даже для охоты на леопардов, но полагаю, что современное поколение значительно больше подходит для шоу и охоты за зайцами. Странно, как удается добиваться потери смелости у животного, если в этой породе она сохранялась довольно долго.
Я дразнил ее, и она отреагировала сразу же:
— Ты несправедлив! Просто потому, что ты не… Я потребовала от него слишком многого. Он просто не понял!
— Может быть, и так, — сказал я. — Но мне наверняка очень не хотелось бы пускать его против настоящей грозной рыжей рыси, а она весит только тридцать фунтов… Ладно, ладно, — сказал я, ухмыляясь, когда она готова была вспылить. — Он — большой смелый пес, и он просто не хотел делать больно тем несчастным молокососам… Ой!
Она ударила меня ногой. Я схватил ее, и мы немного поборолись, нельзя сказать, чтобы совсем шутя. Она, действительно, была сумасшедшей. Затем ее пыл мгновенно угас, она рассмеялась, тяжело дыша, я проследил за ее взглядом и увидел наши отражения в большом зеркале рядом с дверью, два избитых типа, слишком долго не спавшие, в слишком сильно измятой одежде. Она высвободилась и напряженно уставилась на себя в зеркало.
— Господи! — сказала она. — Неудивительно, что папа сказал…
Гримасничая, она рассматривала себя в зеркало, затем протянула руки к поясу, а потом назад к молнии и позволила платью соскользнуть к ее ногам. Она переступила через него и отшвырнула ногой в открытую дверь спальни вместе со слетевшей с ноги туфлей. Вторая туфля последовала вслед за первой, и она подняла руки вверх, вынула несколько булавок из волос и встряхнула ими, чтобы расправить. Волосы были длиннее, чем я думал; мягкие и блестящие, они упали на ее обнаженные плечи.
— Послушай, — сказала она, все еще вынимая заколки, — почему бы тебе не начать готовить яйца и кофе, пока я принимаю душ, а после я подам завтрак на стол, в то время, когда ты будешь мыться… В чем дело? — Она окинула взглядом свой костюм, состоящий из лифчика и трусиков, и нетерпеливо сказала: — Боже милостивый, мы занимались любовью уже дважды! Так что я устала. Неугомонный!
Я заявил, ухмыляясь:
— А кто тут передо мной вертится? Иди принимай свой проклятый душ.
Она
произнесла:— Малыш… — В дверь позвонили. Окинув себя взглядом, Мойра сказала: — Ты считаешь, что мой костюм производит впечатление. О, проклятье! Ты не посмотришь, кто это, малыш?
Я дал ей время, чтобы она прошла в спальню и закрыла за собой дверь. Затем я открыл входную дверь. Передо мной стоял мужчина, одетый в чистый комбинезон и фуражку с какой-то эмблемой коммунальных служб. Он держал в руках то ли один из блокнотов в алюминиевом переплете, которым они пользуются, то ли планшет с зажимом для крепления бумаги. Он что-то сказал, что я не уловил, и открыл обложку, чтобы что-то показать. Когда я сделал шаг вперед, слева от меня возник его партнер, которого я раньше не заметил, и нанес мне сокрушительный удар.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Все правильно, так как с моей стороны это был глупый идиотский поступок, и если бы я увидел это по телевизору, то, возможно, как-нибудь прокомментировал действия глупого частного сыщика, легко угодившего в засаду. Все, что я могу сказать в свое оправдание, так это то, что я не спал две ночи подряд, последняя из которых была очень сумбурной, и я был не в лучшей форме. Конечно, мы едва ли ее достигали даже в самые решающие моменты нашей действительности. В отличие от счастливчиков атлетов, выступающих на олимпиадах, мы не можем добиваться лучшей формы посредством тренировок, обильного Хорошего питания и продолжительного сна. Вместо этого нам полагалось ее поддерживать, принимая бензедрин [16] и крепкие спиртные напитки, если возникала в этом необходимость, как обычно и бывало.
16
Стимулирующее средство.
Во всяком случае, они застали меня врасплох, что для такого человека, как я, невозможно было и предположить. Я посчитал, что все противники вычислены, а когда начинаешь так думать, обычно узнаешь, что ошибся. Я не скажу, что направился к двери, не имея никаких мыслей насчет того, кто может быть снаружи, но все же у меня перед глазами еще не изгладился образ этой крошки, на которой мало что было надето, но ничто не могло оправдать мою небрежность.
Человек, наносивший удар, знал свое дело. Удар был не сильнее, чем необходимо, но также и не слабее. Я рухнул вниз. Мужчина в комбинезоне подхватил меня, чтобы я не ударился лицом о кирпичные ступеньки. Я не совсем потерял сознание и отметил, что другой мужчина убрал свой инструмент… тяжелую дубинку, залитую свинцом, как бы ее назвал Дюк Лоуган, не могу сказать, почему в тот момент я о нем вспомнил. Двое мужчин между тем втащили меня в дом. Они свалили меня на стоявший вблизи от входной двери диван. Я мог осознавать все это достаточно ясно, хотя мои глаза были закрыты. У меня было такое ощущение, словно я нахожусь где-то в другом месте, в каком-то странном состоянии и вижу перед собой маленький игрушечный домик с его маленькой игрушечной гостиной и маленькие игрушечные фигурки, выполняющие мелкие движения.
— Не ударил ли ты его слишком сильно? — спросил один голос. — Если ты его убил…
— Я не убиваю, если мне за это не платят, — ответил другой голос. — Что ты ожидал, я буду, черт возьми, снимать показания газового счетчика? Какого дьявола здесь делает этот человек? — Ни тот, ни другой голос я никогда прежде не слышал. Он раздраженно продолжал: — Предполагалось, что здесь только девушка и собака. Присматривай за собакой, пока я осмотрю квартиру, и за этим типом тоже, в случае, если он начнет…