Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв

Он повесил трубку и медленно постучал ногой по ковру. На лице у него появилось угрожающее выражение. Он горячо выругался на неизвестном мне языке. Затем он вспомнил, что ему следует играть роль парня по имени Фенн.

— Я сказал ему, что, наверное, возьму этого отвратительного Хелма и забью ему его… Черт возьми, куда, ты думаешь, мы направляемся, герцогиня?

Она взглянула на него через плечо.

— Кто-то должен…

— Никто ничего не должен, — сказал Мартелл. Кажется, он был потрясен тем, что у него вырвались иностранные ругательства, теперь он полностью вошел в роль Фенна. Было интересно за ним наблюдать. Это означало, что он не слишком уверен в том, как Джо отреагировал бы, узнав, кто Мартелл на самом деле. Он подтолкнул меня: — Выходите оба к машине, быстро, и смотрите у меня… Ты особенно, Коротышка! Ты не обманешь меня своим тупым и невинным видом!

Мне это понравилось. Исполняя роль Фенна или демонстрируя свое истинное лицо, теперь он, должно быть, припомнил, что знает обо мне все и что я — потенциально опасный тип. Он взял меня слишком легко, так же легко, как, вероятно, и Пола, а когда у меня едва появился шанс, я вместо того, чтобы им воспользоваться, бросился на пол, чтобы не попасть под пули. Уже давно Мартелл имел дело только с полицейскими и хулиганами. Прошло много времени с тех пор, как он сталкивался с кем-нибудь из нас, и тогда в Берлине он хорошо справился с нашим человеком. Его мозг лихорадочно его предупреждал не относиться пренебрежительно к противнику, но его самомнение говорило ему, что американские агенты немногого стоят.

Бет испуганно сказала:

— Но вы не можете оставить этого парня…

Мартелл ей ухмыльнулся:

— Полагаю, ты права. Джо, возьми револьвер, пойди туда и прикончи его… Ты это имела в виду, герцогиня, не так ли?

Она пристально посмотрела на обоих, бледная, с широко открытыми глазами, судорожно вздохнула и бросилась к двери, ведущей на улицу. Мартелл рассмеялся.

— За ней, Джо. Присмотри за ней. Я присмотрю за этим типом.

— Но ты сказал… — Джо достал револьвер.

— А, черт с ним, с этим ребенком. Он никуда не денется. Поехали отсюда. — Мартелл сделал жест рукой, в которой держал иностранный автоматический пистолет. — Двигай, Коротышка. Медленно и не напрягаясь. — Он ухмыльнулся, когда я проходил мимо. — То, что боссу от тебя требуется некоторая информация, вовсе не означает, что я не решусь стрелять. Есть много мест, куда я могу выстрелить, и ты будешь жить еще достаточно долго, чтобы все рассказать.

Это давало ответ на вопрос, почему я все еще жив. Это показывало, что наступающий день может оказаться длинным и полным событий, если не сказать болезненным. Джо вышел наружу. Я медленно прошел к двери и сказал, не поворачивая головы:

— Ты доволен, Владимир?

— Я выгляжу как самый настоящий гангстер, не так ли, Эрик? — захихикал он.

— Этот иностранный пистолет немного портит типаж.

— Вовсе нет. Он очень популярен среди людей этой профессии, как говорят. Ты, должно быть, новичок. Я не припоминаю, чтобы видел твое досье, а у меня хорошая память.

Я мог ему сказать, что он просто не просматривал их в последнее время или за достаточно долгий период. Они могли все-таки иметь на меня информацию, относящуюся к военному времени… но это было неподходящее время для того, чтобы хвастаться своим обширным и разносторонним опытом.

— Я видел твое, — сказал я.

— Это — очень хорошо, — заметил он. — Значит, ты знаешь, что я не шучу, когда говорю тебе быть осторожным, очень осторожным. Ни одного подозрительного движения. И никаких разговоров с моим помощником, похожим на неандертальца. Если ты попытаешься сыграть на его патриотических чувствах, раскрыв меня как подрывной элемент…

— Способен ли он вообще испытывать какие-нибудь чувства, в том числе и патриотические? Что-то не похоже.

— Ты к нему несправедлив. Уверен, что Джо переполняют очаровательные американские чувства по отношению к своей Родине. Если ты попытаешься с ним заговорить, я вынужден буду тебя пристрелить, даже если бы это означало, что отвратительный мистер Фредерикс никогда не разыщет свою очаровательную дочь. Кстати, где она?

— В настоящее время она невредима.

Он рассмеялся:

— Итак, у нас времени с избытком, Эрик. Это позволит нам кое-что предпринять и выяснить, пока мы будем ждать.

Мельком я бросил взгляд в гостиную, где вблизи камина лежал молодой Лоуган. Ну и что, я оставлял людей и получше, в местах похуже. Он, кажется, все еще дышал. Никогда не знаешь, как дело обернется. Один человек умирает от заражения крови, повредив заусеницу, а другой выживает после того, как его прошьет пулеметная очередь, которая, думается, убила бы и носорога.

Снаружи Джо и Бет ждали около большого седана марки «крайслер», который показался мне знакомым. Это был тот же самый автомобиль, в котором меня привезли к Фредериксу накануне.

— Она сядет за руль, — сказал Мартелл, кивая головой в сторону Бет. — Ты знаешь хижину индейца, герцогиня? — Он снова стал Фенном. — Хорошо, отвези нас туда… Джо, ты присматривай за ней, сидя на переднем сиденье. Я поеду на заднем вместе с Коротышкой.

Когда мы выехали, едва рассвело. Я вспомнил, что двадцать четыре часа тому назад стоял на холме в пустыне вместе с девушкой, держа в руках бинокль, и наблюдал за тем, как собака гонится за зайцем. Теперь собака была мертва, девушка меня ненавидела, я наблюдал за тем, как встает солнце с другого места, и дожидался, пока эти двое схватят Лоугана. Состав исполнителей был другим, но сценарий, кажется, отличался незначительно. Я услышал, как Мартелл хихикнул себе под нос.

— Этот Дюк, должно быть, человек с характером, — сказал он с той интонацией, которая вполне соответствовала типажу Фенна. — Следует отдать ему должное, он холоден как лед. Босс сказал мне, что получил сообщение от наблюдателя с границы, который видел, как Дюк ее проезжал. Его остановили на таможне в этом проклятом импортном спортивном автомобиле и спросили, имеется ли у него что-нибудь, о чем следует указывать в таможенной декларации. «Ну, конечно, — ответил Дюк. — Две кварты текилы и галлон рома». — «Простите, сэр, — сказал таможенник, — вы имеете право провести только один галлон алкоголя, и мы должны попросить вас отвезти излишек обратно или вылить».

«Послушай, старина, это, кажется, жалко делать, но закон есть закон», — заявил Дюк, вышел из машины, открыл багажник, и Бог его знает, сколько наркотика было в его запасном колесе! Наблюдателя едва удар не хватил, но Дюк и ухом не повел. Он закрыл багажник, снова сел в свой снаряд, весело махнул таможеннику и уехал, улыбаясь.

Джо сказал:

— Запасное колесо? Черт возьми, очень распространенное место для перевозки контрабанды.

— Может быть, и так, но он ее провез, не так ли? Босс говорит, что Дюк, возможно, приедет через четыре-пять часов, судя по тому, с какой скоростью он едет… Смотри на дорогу, герцогиня.

Бет тихо спросила:

— Что вы собираетесь с ним сделать?

— Не отвлекайся, красавица, — сказал Мартелл. — Знаешь, как говорят, каков вопрос, таков ответ. Чертовски глупый вопрос, не так ли?

Старая хижина индейца стояла поодаль от шоссе на проселочной дороге, и низкий «крайслер» с трудом двигался по колее. Если так дело и дальше пойдет, то скоро станут делать машины, на которых нельзя будет преодолеть и крошечный бугорок. Бет дважды останавливалась, когда машина тяжело ударялась о камни и ухабы.