Все женщины — химеры

Эти тоже, похоже, просто сменили место работы, а так занимаются все тем же родимым делом, которое умеют делать хорошо.

Один тряхнул меня за плечо.

— Ну, язык проглотил?

Я пролепетал как можно испуганнее:

— Я вас боюсь, вот и молчу. Страшно пикнуть…

Он засмеялся с презрительным удовлетворением, кивнул второму:

— Руки привяжи покрепче. Я как раз таким испуганным не доверяю. Это лохи храбрятся, в героев играют.

У стула оказались широкие подлокотники, так что это кресло, хоть и деревянное, мои руки прижали к ним и примотали по самые локти так, что кровообращение остановилось, чувствую.

Хлопает дверь, в комнату часто входят и выходят, мелькают силуэты, наконец передо мной появился некто новый, быстро всмотрелся в меня.

— Парень, — сказал он резко, — ты нас не знаешь, как и мы тебя, но разговор не начнем, а продолжим ради экономии времени.

— Я только «за», — пролепетал я из мешка.

— Сейчас всего много, — сказал мужчина, — только времени у всех мало… Как ты уже понял, нас интересуют те бриллианты, что были на твоей девахе.

Кто-то произнес в сторонке едва слышно:

— Кремак, уважительнее.

Мужик сказал с легкой насмешкой:

— Пардон, даме. Женщина, у которой на платье такая роскошь, не может быть простой девахой. Допускаю, из высшего круга.

— Вот-вот, — сказал тот же неизвестный. — И еще неясно, кто за ней стоит. И чья любовница.

Я пробормотал:

— Почему?.. Как раз дура, ничего не понимающая в драгоценностях, может нацепить их все разом. А потом еще и выйти в таком на улицу!.. Настоящие великосветские дамы на улицах не показываются вовсе! Вы что, не знали?.. У них эти, как их, рауты…

Он умолк в затруднении, второй сказал раздраженно:

— У тебя тоже концы не сходятся.

— Потому что говорю правду, — ответил я отчаянным голосом. — Правда похожа на ложь, потому что не приукрашивают, а брехне верят больше, она правдоподобнее… Я не знаю, кто она!.. Подошла, предложила, чтобы продал в ювелирном этот камешек, мне процент, все довольны… Вы понимаете, она дура и неумеха!.. Во-первых, я вовсе не ас в таких делах, во-вторых, она сама не знала стоимости своих побрякушек… Говорю вам, где-то гробокопатели отрыли могилу каких-нибудь тутанхамонов или тамонхаимов, выгребли оттуда драгоценности и пытаются продать… Их ловите, а я человек случайный!

— Тогда тебе повезло, — сказал он.

— Ага, — ответил я нервно, — еще как! Поменяемся?

— Ха-ха, — сказал он, — но хотя это и похоже на правду, но все-таки придется переспросить уже с применением третьей степени…

— Только бы не четвертой, — сказал я. — Ту я вообще не перенесу!

Он поинтересовался:

— А что, есть и четвертая степень?

— Вот дикари, — изумился я. — Что-то с вами совсем не ладно. Да снимите этот мешок! Вам что, стыдно мне в глаза смотреть?

Они расхохотались, а я с тоской подумал, что ситуация повторяется, я снова на стуле и связан, только на этот раз неизвестно где да еще и с мешком на голове. К тому же это точно профи из профи, даже не видя, чувствую в каждом слове и шорохе элиту спецназа.

С мешком на голове я вижу только синие силуэты, странно смотреть, как они передвигаются в совершенно пустом пространстве, даже под ногами пустота, могу только догадываться, что там пол.

Даже непонятно, каков размер комнаты, хотя, судя по тому, где сидят эти Кремак и его напарник, понимаю, комнатка не меньше чем метров сорок.

Вскоре сообразил, где дверь, меня посадили к ней лицом, открывается бесшумно, но Кремак задержался в том месте на мгновение, а потом его напарник.

Более того, в этом месте блеклые голубые силуэты становятся синими, что значит, из коридора или другой комнаты, где выглядят голубыми, входят в эту…

Судя по силуэту, в комнату вошла женщина, но современная женщина: прямые плечи спортсменки, тонкая в поясе, широкие бедра, длинные ноги, то ли голая, то ли в обтягивающем тело костюме, многие теперь их носят, показывая товар лицом.

— Этот? — произнесла она низким женским голосом, что снова входит в моду, он считается чувственным, но это смотря на чей вкус, я предпочитаю пищащие.

— Он самый, — ответил мужик, который Кремак. — Но, мне кажется, это все-таки случайное существо…

— Узнаем, — сказала она холодно и, приблизившись ко мне, произнесла раздельно и четко все тем же низким голосом: — Кто ты и что ты?.. Молчишь?.. Хорошо, тогда сразу к делу. Как к тебе попал тот бриллиант?

Я сказал отчаянным голосом:

— Зачем вам этот мешок на мне? Вы что, не хотите, чтобы я видел ваши красивые глаза?

— Ты знаешь, — сказала она нетерпеливо, — зачем мешок. Отвечай быстро.

— Да? — спросил я. — А то я подумал, вам стыдно мне в мои честные глаза смотреть!.. Погодите, не бейте, тот камень мне дала женщина! Стыдно, конечно…

Она покачала головой.

— Почему стыдно? Ты шовинист?.. Расист? Сексист?..

Я сказал тоскливо:

— А вы следователь или феминистка?

— Следователь, — отрезала она. — Но ты за языком следи. Она тебе подарила? Тебе?

— Не подарила, — ответил я нехотя, — а сунула и сказала, чтобы я подержал его у себя немного. Спросил, сколько это немного, она сказала, что через пару часов заберет.

— И что, не забрала?

Я покачал головой. Она проговорила задумчиво:

— Значит, уходила от преследования… Сунула тебе, как самому заурядному, что даже украсть побоится, а через пару часов собиралась перехватить тебя снова и взять обратно… Что могло с нею случиться? Нарисуй ее портрет!

Она зашла со спины, как и Кремак, он, стоя за спиной, стащил с моей головы мешок.

— Оглянешься, — прошипел мне в ухо, — убью!

Через голову мне подали планшет, я сказал жалко:

— А руки?

Она промолчала, а Кремак хмыкнул:

— Даже обе?.. Не дури, кисти свободны.

— Тогда такое накорябую, — сказал я испуганно. — Я же хотел как лучше…

Планшет в руку взять могу, но пальцами другой не дотянусь, потому Кремак держал его для меня, а я водил указательным, зажмуриваясь и старательно напрягая воображение, а когда приоткрывал глаз и посматривал, там уже появлялось лицо Орландии, королевы Нижних Долин, пока еще не очень точное, но уже узнаваемое.