Всеблагое электричество

— Идея не лишена смысла, — признал я после недолгого обдумывания этого крайне необычного предложения. — Но есть определенная сложность с ее реализацией.

— Я понимаю! — признал Александр Дьяк. — Понимаю! Но посудите сами, какие это открывает перспективы!

— Это открывает перспективы быть съеденным заживо или угодить на каторгу, как повезет, — покачал я головой. — Доставить инфернальное создание в лавку не только чрезвычайно сложно в плане реализации, но и просто-напросто опасно.

— И что же делать? — расстроился изобретатель.

Я подал плечами.

— Ну не знаю, — потом уточнил: — А насколько громоздок ваш прибор? Удастся поместить его в кузов броневика?

— Предлагаете устроить выездные испытания? — охнул владелец лавки. — Это стало бы выходом, но если сигналы передатчика перехватят, на нас откроют охоту.

— Подождите! — оборвал я изобретателя, не желая с ходу отметать эту идею. — Вы говорили, что первый аппарат назвали грозоотметчиком, так? Он улавливал разряды атмосферного напряжения, правильно? Разве в такую погоду помех не должно быть чрезвычайно много?

Александр Дьяк соскочил со стула и принялся ходить из угла в угол.

— Действительно, этого я не учел! — решил он некоторое время спустя. — Но шторм долго не продлится. Мы успеем провести второе испытание передатчика до конца дня?

Я кивнул.

— Всенепременно.

— Отлично! — обрадовался владелец лавки. — Просто замечательно!

— Так аппарат поместится в кузов броневика?

— Без всяких сомнений, — подтвердил Дьяк. — Если заменить динамо-машину мощной электрической батареей, получится даже спрятать его в дорожный чемодан. — Изобретатель встрепенулся. — Леопольд Борисович, у вас будет возможность заняться этим прямо сейчас?

— А сколько времени потребуют сборы?

— Четверть часа от силы!

— Хорошо, — решил я. — Приступайте.

Изобретатель взял ящичек с инструментами и позвал меня за собой:

— Понадобится ваша помощь!

Я убрал несессер на верстак и вслед за владельцем лавки спустился в подвал. Александр Дьяк сноровисто отключил от передатчика провода динамо-машины. Сам по себе аппарат оказался не особо велик, но поднять его наверх оказалось задачей нетривиальной. Дабы уберечь хрупкое оборудование от поломки, пришлось сначала переложить передатчик в дорожный чемодан и уже в таком виде втащить его по лестнице.

Но справились. А когда изобретатель прикрутил массивную электрическую батарею, я уже самостоятельно погрузил аппаратуру в кузов грузовика.

— Куда едем? — выбежал вслед за мной под проливной дождь Александр Дьяк, на ходу натягивая дождевик.

— Я еду, не мы.

— Но позвольте, Леопольд Борисович! — возмутился изобретатель. — Как же так?

— Уверяю, я вам все расскажу, — пообещал я, — но вам ехать со мной слишком опасно.

— Вы от меня что-то скрываете!

Я обреченно вздохнул.

— Альберт рассказывал о моем доме? — спросил, заранее зная ответ.

— Он говорил о проклятии, но это ненаучно…

— И тем не менее нечто до сих пор отравляет особняк и прилегающую к нему территорию. Мне оно повредить не способно, вам же там находиться нельзя. Запущу передатчик у себя во дворе, о результатах сообщу.

— Ах вот оно что! — протянул изобретатель. — Понятно, понятно! Что ж, не стану вас отговаривать, на первоначальном этапе это послужит неплохой проверкой надежности аппаратуры. Но умоляю вас — не затягивайте с этим; необходима оценка воздействия электромагнитных колебаний непосредственно на инфернальных созданий.

Я похлопал собеседника по плечу и предупредил:

— Не беспокойтесь, Александр. За этим дело не станет.

— Вы очень обяжете меня, Леопольд Борисович.

Владелец лавки пошел открыть ворота; я уселся за руль, кинул несессер на пассажирское сиденье и запустил пороховой двигатель. Движок на холостом ходу работал как часы; ни наезд на вампира, ни последующий ремонт нисколько ему не повредили. Я на прощанье помахал Александру и тронулся с места.

Дождь лил как из ведра, за пеленой падавшей с неба воды то и дело полыхали ветвистые молнии, но в ненастье были свои преимущества — с улиц пропали и пассажирские экипажи, и телеги, поэтому поездка до Кальварии заняла от силы четверть часа. И немногим меньше я пытался взобраться по раскисшей за последние дни дороге. Колеса буксовали в грязи, массивный броневик страшно рычал и едва полз вверх.

Но доехал.

Бросив самоходную коляску на площадке перед воротами, я отпер калитку, прошел за ограду и распахнул скрипевшие ржавыми петлями створки, освобождая проезд для броневика. Загнал его на территорию имения и бегом бросился закрывать ворота, пока какой-нибудь случайный прохожий не углядел изуродованный сад и многочисленные трупы, от которых мне еще только предстояло избавиться.

Броневик оставил у крыльца и заволок в дом неподъемный чемодан. Прямо в прихожей расстегнул его и подал напряжение на аппарат и привод кодового цилиндра, но запускать в эфир морзянку молитвы не стал, лишь крикнул:

— Я вернулся!

В ответ — тишина.

Памятуя о недавних событиях, я немедленно вытащил из кармана «Цербер», снял его с предохранителя и прислушался. Ничего, только шумел на улице дождь.

Да что опять стряслось?!

Я попятился к входной двери и выглянул во двор. Шлепали по газону и мертвым клумбам цветника крупные капли дождя, лились ручьи из водосточных труб, мокли выложенные в ряд мумии. Тишина и спокойствие. Впрочем, вчера тоже ничего не предвещало беды…

Решив подстраховаться, я добежал до броневика, распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья и чуть не выругался от удивления, наткнувшись на лепрекона. Коротышка в залихватски сдвинутом на затылок цилиндре увлеченно крутил баранку и азартно фырчал, подражая стрекотанию работающего двигателя. На меня он даже не взглянул.

Не стал трогать его и я. Просто вытащил из несессера маузер, дослал патрон и вернулся в дом с оружием на изготовку. Происходящее нравилось все меньше и меньше, а уж когда заметил откинутую крышку ледника, ноги и вовсе словно приросли к полу. Захотелось даже вернуться за гранатами.

Но вместо этого я как завороженный, медленно и осторожно, приблизился к черному зеву подвала, опустился на колени, заглянул в зловещую темень…

Но нет — внизу оказалось довольно светло. Отблески двух керосиновых ламп трепетали на ледяном крошеве, и я сразу разглядел в их неровном сиянии две фигуры, непонятно с какой целью рывшиеся в самом дальнем углу. Судя по многочисленным следам раскопок, все остальные места они уже проверили.

Я так удивился, что на миг даже позабыл о своем извечном страхе подвала.

— Вы что делаете? — крикнул, сбегая по лестнице. — Теодор!

Дворецкий обернулся и с достоинством ответил:

— Ищем клад лепрекона, виконт.

— Да? — опешил я, но сразу махнул рукой. — Отлично, продолжай. А вот к тебе, Елизавета-Мария, у меня серьезный разговор. Идем!

Суккуб, без всякого сомнения, обратила внимание на проскочившие в моем голосе гневные нотки, да и обращение по имени было для нее в новинку, но даже бровью не повела.