Всегда только ты

— Нуу, — я отхлёбываю бульона вонтон. — Он сам напросился. Я бы больше беспокоилась о тебе, если бы ты не попытался его придушить.

— Но ты же понимаешь, о чём я. Дело не в том, что у меня нет вспыльчивого нрава, я просто научился с ним справляться. Много работы с грушей. «Мне приходится быть жестоким, для того чтобы совершать добро».

Я проглатываю кусочек мушу.

— Гамлет.

Рен медлит, и от улыбки возле его глаз появляются привлекательные морщинки.

— Так она всё же знает Шекспира.

— У меня хорошая память. Когда я что-нибудь слышу, это запоминается. Но да, мне нравятся некоторые пьесы Шекспира. «Гамлет» не в их числе. Этому парню слишком нравится слушать собственную болтовню.

— И Мэддоксу тоже, — бормочет Рен.

— Я не виню тебя за ненависть к нему.

Рен постукивает палочками по своей тарелке и задумчиво смотрит в никуда.

— Я его не ненавижу. Я ненавижу играть с ним. Он источает ужасную энергию.

— А я-то думала, что он просто мудак.

Рен громко смеётся — низким, прекрасным, гортанным хохотом.

— Да не так уж и смешно было, — смущённо говорю я.

Его смех стихает.

— Думаю, ты не осознаёшь, насколько ты остроумная, Фрэнки.

Я смотрю на свою мушу и гоняю её по тарелке.

— Думаю, тебе надо почаще выходить в свет, если ты считаешь меня остроумной, Зензеро.

Когда я поднимаю взгляд, он всё ещё смотрит на меня. Прочистив горло, я делаю большой глоток воды.

— Так что ты говорил о Мэддоксе? До того, как я заставила тебя прыснуть вонтоном.

Наконец, Рен моргает.

— Он меня раздражает. Он должен с гораздо большим уважением относиться к тебе и всем остальным, кто ему встречается. Но Мэддокс всё ещё тот же засранец-качок, которым он наверняка был в старших классах.

— А ты таким не был?

— Нет, не был. Я хорошо играл в разные виды спорта, но в то же время был тем парнем, который в десятом классе прослезился, когда мы на уроке вслух читали «Ромео и Джульетту».

Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться. Я думаю, что это безумно мило и здраво, что Рен осознаёт и не отрицает свою мягкую сторону, но я по себе знаю, как сложно понять, то ли кто-то смеётся над тобой, то ли вместе с тобой. Я не хочу ранить его чувства.

В прошлом я бы подумала, что Рена ничто не заденет. Я бы не беспокоилась из-за смеха. Но за последние несколько дней Рен показал мне многое из того, что кроется за бодрой улыбкой. Я знала его только как непринуждённо позитивного, мускулистого и талантливого парня. Солнце буквально светило из задницы Рена, весь мир был у его ног, и такой уровень оптимистичной идеальности втайне раздражал меня.

Но Рен показал мне, что за зрелой внешностью безупречного лебедя таится давний гадкий утенок. Милый и неловкий задрот, которому не удавалось вписаться в компанию, и который, возможно, до сих пор думает, что никуда не вписывается. И это означает, что у нас гораздо больше общего, чем я когда-либо думала.

Не то чтобы наличие общих черт было важно. У того, к кому я не испытываю влечения. С тем, с кем я не хочу переспать. Вообще. Никогда.

Я прочищаю горло и стараюсь выпрямиться на фитболе.

— Итак, необходимость общаться с Мэддоксом тебя беспокоит. Боксёрская груша — это твой способ справиться с раздражением из-за того, что задиры всё ещё на свободе.

Рен поднимает взгляд от своей еды, выглядя удивлённым.

— Среди прочего, да.

— Ну так вот, послушай, — я ломаю печеньку с предсказанием пополам и отдаю ему половину. — Если тебе от этого станет лучше, ты посмеялся последним. Мэтт — злобный засранец. У него дерьмовая репутация, и я думаю, что нам придётся заплатить другой команде, чтоб забрали его у нас. А потом посмотри на себя и на то, чего ты добился.

Рен принимает печеньку.

— Я не уверен, что понимаю, о чём ты.

Я чуть не выпаливаю прямолинейную реплику о фальшивой скромности, но меня останавливает это новообретённое знание, которое он мне дал: Рен искренне не воспринимает себя так, как воспринимают его все остальные. Он не изображает скромность и не напрашивается на комплименты. Он говорит честно, когда выражает сомнение в себе. Если кто и может понять ситуацию, когда ты видишь себя в одном свете, а тебя воспринимают совершенно иначе, то это аутистичные женщины с их максимально невидимой болезнью.

В моём сердце формируется новая трещинка. Это просто бесстыдство. Никто столь замечательный не должен быть настолько неуверенным в себе.

Я кидаю свою половину печенья в рот и с хрустом жую.

— Рен Рыжий. Ты просто 12 из 10 по любой шкале, изнутри и снаружи. Я готова поспорить, что очередь женщин, ждущих твоего внимания, длиннее очереди за новым айфоном.

— Женщин, которых я не знаю, — сосредоточив внимание на печеньке, Рен достаёт бумажку с предсказанием и смотрит на неё.

— Вот для этого и надо выходить в свет, приятель. Чтобы они стали женщинами, которых ты знаешь. Проблема в том, что ты святой. Я вообще никогда не видела тебя с женщиной. Я в курсе, что хоккейные зайки не в твоём вкусе, но в межсезонье ты же позволяешь себе повеселиться, верно? Теперь ты уже не новичок, твоя карьера стабильно налажена, и может, ты готов поискать кого-нибудь, кто подходит для отношений.

— Есть кое-кто, — его глаза пробегаются по бумажке с предсказанием. Он складывает её и убирает в карман.

— И? — настаиваю я.

— И она недоступна в данный момент. Я также не уверен, что она воспринимает меня в таком плане.

— Тогда она тупа как валенок. Двигайся дальше, чувак, это её проблема.

Он качает головой.

— Сейчас не складывается, но может, однажды сложится. Эта недоступность будет не вечной. Когда это закончится, я наберусь храбрости рассказать ей о своих чувствах.

— Она знает, что ты её ждёшь?

И чёрт возьми. Какой парень в наши дни дожидается женщину? Большинство знакомых мне мужчин не обладают терпением для такого старомодного ухаживания. Они даже не могут подождать десять минут в Старбаксе, стоя в очереди за посредственным латте.

Он проводит рукой по бороде.

— Нет. И если я сейчас скажу ей, это поставит её в неловкое положение, и это несправедливо по отношению к ней. Сейчас не лучшее время.

— Ну, добро пожаловать в профессиональный спорт. Время всегда не лучшее для отношений. До самого ухода из спорта будет так. Но с другой стороны, как ты прекрасно знаешь, некоторые из парней блаженно счастливы в отношениях, по крайней мере, до плей-оффа, когда их второй половинкой становится сезон из 80 с лишним игр. Я не хочу показаться слишком циничной. Если кто и сможет выстроить отношения в такой период, то это ты.