Всего лишь химия

Леви. Бледная как сама смерть Леви стояла у порога и сжимала рукой дверной косяк с такой силой, словно пыталась зацепиться за него. Далее её лицо настолько быстро приобрело багровый оттенок, что оставалось только удивляться, как возможна столь стремительная перемена.

— Извините… Я вам п-помешала, п-позже зайду, — отчаянно то краснея, то бледнея, глотая обрывки фраз и без конца запинаясь, пролепетала девушка, развернулась и, сперва едва не врезавшись в косяк, а после чуть не запнувшись о порог, пулей вылетела из кабинета, оставляя дверь настежь открытой.

Люси почувствовала, что ей становится дурно. Ничего этого не должно было произойти. Всё происходящее казалось ей в корне неправильным. Так не должно было случиться.

— Я… мне нужно пойти за ней, — всячески уворачиваясь из ставших вдруг такими обременительными объятий, прохрипела блондинка. Сейчас она как никогда боялась столкнуться с Роугом взглядом. — Леви… она наверняка не так всё поняла.

— Ты правда считаешь, что это можно понять неправильно? — она словно на собственной шкуре почувствовала, как у него всё сжалось внутри от этих слов. — По-моему, здесь всё очевидно.

Люси замолчала, в отчаянии закусывая опухшие губы и нервно заламывая пальцы. Эта неуютная, напряжённая, колючая тишина слишком затянулась, и когда юноша всё же решился нарушить её, то одним своим взглядом, своими словами словно заживо пришил девушку невидимыми иглами к воздуху.

— Всё тайное становится явным. Или ты не знала такой простой истины?

— Я… я никогда не задумывалась об этом, — сглотнув стоящий поперёк горла ком, едва слышно прошептала девушка. В темноволосой голове за мгновение произошла тысяча маленьких взрывов, норовящих безжалостно размазать остатки мозга по стенкам черепной коробки. Он не спал ночи напролёт, взвешивал все «за» и «против» подобных отношений, пытался держать дистанцию, а теперь оказывается, что она просто «не думала»! Если бы Роуг знал Люси не так хорошо, то в этот момент без малейших сомнений и промедления подтвердил всем известный стереотип об умственных способностях блондинок.

— Если кто-то ещё узнает о… — она замолчала, тщательно подбирая слова, а после выпалила на одном дыхании: — о наших отношениях, то у нас обоих будут большие неприятности. Боже, о чём я только думала? — взлохмачивая дрожащей рукой волосы, пробормотала блондинка, и на её лице отразилась маска суеверного ужаса. — Как мне теперь смотреть в глаза остальным? Как же кодекс чести учителя и всё прочее?

— Плевать, что подумают остальные. Через несколько месяцев мне исполнится восемнадцать, и тогда…

— Вот только мне не плевать! — рявкнула побагровевшая от злости девушка и вскинула на него лихорадочно блестящие глаза. Она искренне не понимала, как Роуг мог оставаться таким убийственно спокойным в сложившейся ситуации. — Мне… мне нужно поговорить с Леви. Прямо сейчас. Срочно.

— Она никому не расскажет, — попытался уверить её парень, но в самом конце голос всё же подвёл и дрогнул.

— Это неважно! — процедила сквозь зубы девушка и быстрым шагом покинула кабинет, оглушительно хлопая дверью. А Роуг всё продолжал стоять посреди класса, невидящим взглядом упираясь в то место, где ещё не так давно стояла Люси, и чувствуя на губах терпко-сладкий вкус её помады.

========== Урок тринадцатый ==========

— И что же было дальше? Ну, ну-у же, не томи! — Стинг едва не подпрыгивал на месте от нетерпения и наворачивал вокруг него уже сорок восьмой по счёту круг — Роуг действительно их считал, но действия эти имели скорее механический характер. Всё происходящее крайне раздражало, и от царящего вокруг изобилия звуков, цветов и движений мозги вскипали и превращались в гнойное месиво. В течение последнего месяца он спал от силы по четыре часа в сутки. Увы, несмотря на всю невозмутимость и жёсткость характера, Наполеоном парень всё же не был, и теперь на него было жалко смотреть. Необъятные многослойные мешки под глазами вместе с озлобленно-кровавым взглядом в обрамлении не менее красных белков, бледная кожа, отдающая желтизной, как у заядлого курильщика, и растрёпанные лохмы волос, которые совершенно непостижимым образом успели отрасти так, будто парикмахерские ножницы не касались их добрых полгода — в общем, видок был ещё тот. Не сразу понявший всю запущенность ситуации Стинг первое время пытался заплетать другу косички, но после мощного хука в челюсть как-то сразу оставил свои попытки.

Мельтешащее перед глазами обеспокоенное лицо Стинга не привлекло бы больше внимания, даже если бы он додумался нарядиться в шаманский костюм и взять в руки бубен. Абсолютно отсутствующий взгляд брюнета, вот уже добрых пятнадцать минут устремлённый в одну точку, обескровленные поджатые губы и особо сильно выпирающие скулы — он напоминал скорее восковую фигуру, нежели человека. Быть может, увидев друга в подобном состоянии ещё полгода назад, Эвклиф всего лишь махнул бы рукой: обыкновенная хандра, не более, погрустит и перебесится. Но всеобъемлющая апатия так яро контрастировала с тем душевным подъёмом, что был раньше, — чёрт возьми, да он никогда не видел у Роуга такого живого взгляда! — что даже обычно недогадливый Стинг понимал, что здесь что-то неладно. Он отлично знал, что в глазах друга сейчас выглядит как назойливая муха, да и помочь был не в силах, но всё же бросать одного его не хотел. И поэтому продолжал пытаться выдернуть его из собственных мыслей хотя бы таким примитивным способом.

— Ты ничего не расскажешь мне? — в интонации столь непривычная серьёзность, а также совсем малая толика дрожи и волнения.

Да что он мог рассказать? Роуг сам ничего не знал и толком уже не понимал. Все его мысли — монотонные, тянущиеся бесконечно — сводились к Люси. Она пропала. Просто исчезла, написав втихую заявление об увольнении и не посчитав нужным объяснить ему напоследок хоть что-то. Трусливо сбежала — и это Люси-то?! Она никогда бы так не поступила. Он мог поручиться за неё как за самого себя.

И всё продолжал ночами напролёт просиживать за горами этих идиотских бесполезных учебников, штудируя умопомрачительно нудные и длинные задачки и уравнения. Был ли в этом хоть какой-то смысл? Роуг мог твёрдо ответить, что да. Как бы глупо это ни казалось, хотя бы из-за того, что он не мог не оправдать возложенное на него доверие. Он пообещал Люси и теперь положил все свои силы, нервы и время на то, чтобы сдержать данное слово.

«… пусть она и не держит своих».

Весь этот непонятный, сумбурный и такой жгучий сгусток эмоций, клокочущий внутри, с каждым днём становился лишь больше и лишал способности здраво мыслить. Роуг сотни раз убеждал себя в бессмысленности этой зубрёжки и сразу же после этого брался за дело с утроенным рвением. И на каждой странице из сотен перелопаченных учебников его словно назло преследовали терзающие круглосуточно вопросы, ответов на которые не отыскать ни в одной книге. В какой момент всё пошло не так, когда он упустил из виду ту действительно важную деталь, которая впоследствии имела роковое значение, когда совершил ошибку? Разве он сделал что-то настолько неосмотрительное, глупое (грубое?), чтобы заслужить подобное отношение?

Во все эти тонкости отношений и женской психологии в частности парень посвящён не был, а потому ему не оставалось ничего иного, кроме как недоумевать и попусту накручивать себя. А может, на самом деле и не было никаких отношений вовсе, а он, в силу своей неопытности, всё это придумал? Всячески докучал Люси своей назойливостью, а она лишь из чувства такта не хотела ему отказывать. Теперь же и её терпению (признаться, недалёкому от ангельского: терпеть такую премерзкую личность, какой Роуг считал самого себя, это тот ещё талант) соизволил прийти конец. А ведь что он только не делал для того, чтобы докопаться до истины. Не боясь косых взглядов со стороны, пытался выведать что-то у преподавательского состава, но те лишь разводили руками. Несколько раз пытался отловить в школе Леви, но та становилась бледнее мела и словно просачивалась сквозь стены. На телефонные звонки Люси не отвечала: её номер уже которую неделю был недоступен. Роуг ежедневно караулил её у подъезда и в порыве отчаяния даже несколько раз собирался ночевать у него, вот только Стинг с грандиозным боем скрутил его и отправил домой отсыпаться.

Было ли правильным так явно навязываться? Роуг не узнавал самого себя и понимал, что поступает отчасти неправильно, но останавливаться не собирался. Если бы Люси хотела с ним связаться, то уже давно бы это сделала. Из этого вытекали вполне очевидные и не совсем утешительные выводы…

Нет-нет-нет, тут же возражал самому себе брюнет, и всё возвращалось на круги своя. Так просто невозможно притворяться. Он слишком хорошо помнит этот её ласковый, лучистый взгляд, который был адресован ему одному. И тихий задорный смех, и тёплые руки, и умопомрачительно мягкие, отзывчивые на ласку губы…