Всего лишь измена

Но Костик продолжил. Когда он начинал говорить о теориях, то прерывать его было бесполезно. Проще уши заткнуть!

— Итак, теорема гласит, что «математическое ожидание числа появлений определенного события в N независимых испытаниях, равно произведению числа испытаний на вероятность появления события в каждом из них».

Я собрала свою волю в кулак, концентрируясь на дороге.

— По умолчанию принимаем, что в нашем случае «число появлений определённого события» составляет единицу. Ведь смерть возможна лишь раз.

— А вот тут я готова поспорить! — решила прервать.

— Не сейчас, — выставил руку вперёд мой супруг и продолжил вещать, словно напичканный знаниями робот, — Итак, вероятность мы знаем, число появлений тоже. Получаем формулу, где 1=0,0001*N. Отсюда мы можем вычислить N. Оно составляет 10000.

— И что? — я пожала плечами.

— Скажи, сколько стоит твой час? — озадачил Шумилов.

— Я не знаю, — нахмурилась я.

— Вита! Немыслимо! Ты занимаешься бизнесом и не знаешь цену своему времени?

Я предвидела это, потому принялась сочинять. Костик вычислила мой ежемесячный «выхлоп», разделил. Получил цену минут, сэкономленных мною. Затем применил свою формулу.

— Итак, 39 тысяч 455 рублей, это цена твоей жизни, — озвучил он цифру.

— Маловато, — обиделась я, — Я рассчитывала хотя бы на миллион.

— Это не реальная стоимость жизни, а то, как ты оцениваешь собственную жизнь, рискуя ею на перекрёстке, — Шумилов сложил руки с видом доказавшего теорему учёного.

— Иногда ты бываешь просто невыносимым, — добавила я, — Ч.т.д. («что и требовалось доказать», в точных науках).

После того, как уехал поэт, сюда заселилась семейная пара. Прибалты, рижане, насколько я помню. Супруг здесь работал, а жена увязалась за ним. Вероятно, боялась, что он променяет её на другую? Потом, когда она забеременела, они съехали. Рожать на чужбине не стали, вернулись домой.

Какое-то время сдавала посуточно. Приезжавшим туристам. Но соседи от этого были не в восторге! Так что пришлось «завязать».

Зайдя в спальню, сажусь на постель. Полгода она пустовала. Никого не селила сюда. Прибралась, подготовила в дар своей собственной дочери. А теперь вот, подумала…

А не схожу ли с ума? Подарить ей квартиру, ту самую, где я спала с её папой. Пусть Майя не знает, откуда она появилась. Но я-то всё знаю! Как я смогу с этим жить?

Нет, уж! Лучше продать. Зря Костик не дал мне сделать этого раньше. В связи с последними событиями, это особенно актуально. Избавиться от всего, что напоминает Никиту. Зачистить концы и жить дальше. А то в этих стенах ощущение такое, словно я всё это время хранила квартиру как память о нас, о былом…

Кто-то звонит в мою дверь. Я от неожиданности подскакиваю! Наверно, соседи? Пришли уточнить, «кто в теремочке живёт». Тут сбоку такая дотошная бабушка, глазок у которой всегда навострён. Наверное, видела, как я отпираю замок? Испугалась!

Выдыхаю, поправив одежду, иду открывать. Моя дверь без глазка. Но на ней по старинке есть щёлочка, куда раньше бросали письма. Правда, ящика нет. Он давно отвалился. А вот щёлка осталась! Смотрю сквозь неё, вопрошая:

— Кто там?

Тишина, вижу тёмную ткань. Трудно понять, кто за дверью.

— Кто это? — повторяю.

И вдруг слышу голос Никиты:

— Виталина, открой. Это я.

Закрываю проклятую щель, прижимаюсь к двери и дышу. Не открою! Да как он проник? Хотя… О чём это я? Богачёв! Ведь он, как таракан, проникнет куда угодно.

— Виталин, я ведь знаю, ты там? Я пришёл поговорить.

Мои вздохи становятся глуше. Я ведь взрослая женщина, правда? Ну, что я скажу: «Не открою». Пошлю его? Лучше впустить. И послать, глядя прямо в глаза.

Замок издаёт мелодичное щёлканье, когда я его открываю. И, отпрянув от двери, впускаю того, кто пришёл.

Глава 15

Отхожу от двери, когда вижу Никиту. Как будто он может меня укусить. Он стоит в нерешимости.

— Как ты узнал, что я здесь? Ты следил за мной что ли? — усмехаюсь.

Рубашка закатана к локтю, на запястье браслет от часов. Он всегда был весьма лаконичен и сдержан. Невзирая на то, что являлся владельцем большой ювелирной сети, сам не носил украшений.

— Не знаю, почувствовал, — смотрит он так, словно и вправду почувствовал что-то. Наверное, слишком уж много я думала о нём в последнее время. Вот и накликала…

— И зачем ты пришёл? — уточняю, сцепив на груди обнажённые руки. На мне лишь футболка и брюки. Люблю этот стиль. Платья я ношу редко. Хотя Костик всегда повторяет, что мои ножки грех скрывать в брюках.

Никита виновато глядит себе под ноги:

— Поговорить. Может, впустишь?

У меня, собственно, и выбора нет. Не прогонять же его, открыв дверь? В этой квартире он был множество раз. И теперь вид его в коридоре вызывает предательский импульс внутри. Я подавляю смешок. Но Никиту одолевают те же мысли, что и меня.

— Невероятно! Здесь всё также, как и тогда. Как будто назад в прошлое, — говорит, оглядевшись, потрогав изогнутый выступ комода.

— Да уж, машина времени отдыхает, — вздыхаю.

— А я думал, ты сразу продашь её, эту квартиру, — он смотрит с печальной улыбкой. Он будто бы даже слегка удивлён.

Я хмыкаю:

— Хотела продать, а потом передумала. Решила оставить, сдавать.

«Решила отдать твоей дочери», — про себя добавляю.

Никита кивает:

— И правильно! Жилплощадь хорошая. Мало ли что. Пригодится!

Я, вскинув бровь, говорю:

— Мало ли… что?

— Ну, в жизни всякое бывает, — кивает он, — Мне ли не знать.

На кухне осталась посуда. Те самые чашки стоят под стеклом. Я запретила квартирантам их трогать. Купила другие, чтобы они могли пользоваться. Будто чашка Никиты священна. Ей Богу, вот дура! Теперь, даже стыдно. Но я достаю её, ставлю на стол.

— Вода из-под крана, надеюсь, что мы не отравимся, — усмехаюсь, набрав в чайник воды.

Никита стоит у окна. В этой маленькой кухне он всегда был как слон. А теперь у него седина, у меня — возрастные морщины. В общем, оба истерзаны временем! Он отводит гардину:

— Сколько веков пройдёт, а Нева будет течь.

— Это точно! — согласно киваю. Навожу нам обоим бодрящий напиток, — Ты с сахаром пьёшь?

Он, обернувшись, слегка улыбается. Типа «глупый вопрос задала». Я же помню, что да! Две чайных ложечки — норма. А я? Я пью без.