Всего лишь измена

Милана сначала всплеснула руками. Мол, снова забыла закрыть! Я уже собирался обуться. Вот только… во что? Пока она тщётно искала то, в чём я пришёл, я обнаружил, что нет телефона. Мы стали искать и его! Понапрасну. Провели полчаса, обыскали квартиру. В конце концов, поняли, кто-то проник в коридор. И, видимо, шум из гостиной его напугал. Воришка не стал рисковать. Взял, что плохо лежало.

Ну, ладно, смартфон! А зачем ему кеды? Размер подошёл? Или просто в нагрузку? Милана дала мне Андрюхины кроссы. Сыновьи. Повезло, что в свои семнадцать, тот имеет стопу лишь немногим поменьше моей. Так что влез! Неудобно. Но кое-как дорулил до двора. До нашего с Витой двора.

Пришёл, а она уже спит. Я разулся. Нырнул под бочок. И лежал, очень долго, без сна. И мучительно думал. Какого рожна? И что теперь со всем этим делать…

А теперь эти самые кеды стоят, как ни в чём не бывало. Я мог бы решить, что всё это — сон! И успокоиться. Только… Андрюхины кроссы стоят рядом с ними. Но не так аккуратно, а врозь.

Я, сглотнув, прикасаюсь к одним, и к другим. Словно хочу убедить себя в том, что картинка реальна. Так! Хорошо. Кеды на месте. Пускай! Может быть, я в самом деле, обул мокасины, кроссовки, летние туфли. Да мало ли что ещё! Но смартфон…

Поднимаюсь, смотрю на себя в большом зеркале. В нашей прихожей оно ещё с давних времён. В этой квартире я вырос. И почти ничего не менял в ней, когда переехала Вита. Она тут бывала достаточно часто. Привыкла! Можно сказать, это был её дом. Второй дом по счёту.

Впоследствии мама её переехала. Сменила «потрёпанный фонд» на жильё современного типа. А мы продолжаем жить здесь! Витке нравилось. Я в свою очередь очень гордился, что в этой квартире, в которой вырос я сам, растут наши общие дети.

На зеркале пару наклеек с машинками. Несколько мелких царапин и след чьих-то пальцев. Мы поменяли обои, а мебель не стали менять. Добротная мебель, хорошая! Только кровать обновили. Было как-то неловко любить свою Рыжую девочку на родительском ложе.

На большой тёмной тумбе чего только нет. Пачка старых счетов. Антисептик, салфетки, бахилы. Мелочь, которую сыплем сюда, чтобы потом вынимать по одной из монеток. Мой любимый парфюм Виталины. И мой собственный, уже надоевший парфюм. Миниатюрная вазочка с мелким букетом цветов. Фотография Тоши. Смартфон…

Я застываю с разинутым ртом. Закрываю глаза, разминаю сомкнутые веки. Так сильно давлю, что перед взором круги. Когда они расплываются, то смартфон остаётся лежать на комоде. Я боязливо касаюсь его. По форме, по цвету, по виду я вижу, он — мой! Но… пусть это будет иллюзия.

Палец, дотронувшись, будит экран. И тот демонстрирует фото семьи. Вита, Майя и Тоша. Трое самые любимых людей на земле. И все трое глядят на меня осуждающе. Или это мне кажется? Всё это кажется! Этого просто не может быть.

Опираясь рукой о ближайшую стену, стою, напрягаю извилины. Так! Вспоминаем. Возможно, я просто забыл его здесь? Возможно, у меня амнезия? А, может быть, всё это сон? Я ушибся. Лежу на кушетке, в больничной палате. А Вита склонилась, рыдает и просит очнуться…

Дышу глубоко. Я звонил ей, ещё до того, как решился поехать к Милане. Или это она мне звонила? Я собирался домой, а потом повернул. И направился к Миле. Я решил, будь, что будет! Увижу её у подруги, прощу. Не увижу… Тогда буду действовать по обстоятельствам.

Но сейчас не об этом. Смартфон! Я беру его в руки. Окей, это — мой! Дальше что? Проверяю звонки. И последний был точно в то время. А потом — тишина. Я поднялся к Милане, оставил его на комоде в прихожей… Я оставил его! Как же он угодил к нам домой?

Дверь тихонечко щёлкает. На порог входит Вита. Капустин, просунувшись между ступней, машет рыжим хвостом. И впрямь говорят, что питомцы похожи на своих хозяев. Витка с Капустиным точно две копии! И оба — любители что-то погрызть.

— Солнце, приветик! — роняю.

Она улыбается бегло, вынимает блютуз из ушей.

— С добрым утром, — вздыхает, — Антошу будил?

— Неа, — машу головой.

Вита, оставив обувку на коврике, фыркает:

— Грязно сегодня.

— Да, ночью был дождь, — подтверждаю, припомнив, как бились в окно его капли.

— Вымоешь лапы Капустину? Я пойду, разбужу нашего соню, — произносит она.

Я киваю:

— Конечно.

Тянусь к ней, чтобы снискать поцелуй. Но Вита минует меня, словно бы не заметив. Правда, голос такой, как всегда.

«Не паникуй! Только не паникуй», — убеждаю себя. Пытаюсь найти оправдание этому, пока Капустин скулит, стоя в ванной. Не любит он мыться! А пачкаться любит. И всё вокруг пачкать. И всех…

Когда выхожу, сын уже шлёпает в сторону ванной. Я пропускаю его, ткнув плечом.

— Как спалось?

— Ничего так! — зевает он во весь рот. Волосы, словно стог сена, торчат. У него не мои. Не курчавые! Виткины. Но в остальном наш сынишка в меня.

— Давай, клыки начищай, — ободряю его своим видом.

Капустин восторженно лает, когда Вита манит его за собой. На кухне она наполняет его миску. И гладит по шёрстке:

— Ням-ням.

Тот чавкает. Я же, усевшись за стол, говорю:

— Виталь, я вчера слегка припозднился. Решил, раз ты с Милой, то я с Толяном проведу вечерок. Чего дома скучать?

— Ну, и правильно, — слышу.

Витка стоит у плиты. Так что видеть её не могу. Только спину.

— Не думал, что так засижусь. Там, в общем… Ну… Проболтали весь вечер, — пытаюсь найти оправдания. Слышу, что голос дрожит, — А вернулся, ты спишь.

— Я спала, — подтверждает она.

Ну, вот! Значит, Витка спала. А смартфон — это… Чёрт знает что! Ну, а что это может быть? Тау-эффект? Временная петля? Может быть, я открыл нечто новое в современной науке. И это открытие перевернёт весь существующий мир…

— Как посидели? — роняю.

Она, игнорируя этот вопрос, продолжает готовить. Яичницу — мне, Тохе — хлопья. Себе — бутерброд.

— Ты что-то спросил? — уточняет, кладя на тарелку глазунью.

Я принимаю еду:

— Да, я спросил, как прошло? — говорю.