Вселенная отличников

– Александр, Вы хорошо себя чувствуете? – элегантный костюм коллеги вкупе с импозантной внешностью и этим заботливым взглядом делали его похожим на доктора Айболита из иллюстрации к известной детской сказке. А может это не книжная иллюстрация, а мультфильм? Опять сам черт не разберет! Образ органично дополнял дурацкий деревянный чемодан, с которым коллега ни на миг не расставался и на бок которого так и напрашивалась наклейка с красным крестом на белом фоне

– Спасибо, нормально. А почему Вы спрашиваете? Я плохо выгляжу?

– Нет-нет, что вы. Просто вид у вас несколько, хм, потерянный. Как будто забыли что-то важное и никак не можете вспомнить.

Эх, подумалось наивному мне тогда, знал бы коллега, насколько он близок к истине!

– Да просто после вчерашнего никак не отойду. – чутье мне подсказывало, что когда правду говорить не хочется, ссылка на похмелье станет универсальной и вполне себе социально одобряемой отмазкой в любом коллективе любого предприятия нашей страны. Вспомнить бы еще толком, что это за страна …

– А, ну тогда понятно. – Павел Геннадьевич изобразил понимающую улыбку, хотя глаза смотрели по-прежнему цепко и внимательно. Сдается, мой старший товарищ совсем не так прост, как кажется. Впрочем, он никогда и не казался особо простым, это я так.

Зашли в комнату. На вскидку, метров сорок квадратных. Столы, кульманы. Дальше последовали бурные приветствия коллег, рукопожатия, вопросы про поездку. Так продолжалось несколько минут. Затем пришло время докладываться руководству.

Начальник нашего бюро занимал стол в углу у окна. В памяти всплыло, что зовут его Китаев Иван Викторович. На вид дяденьке можно было дать лет пятьдесят пять – шестьдесят. Костюм, в отличие от большинства работающих в бюро мужчин, он не носил. Вместо него в актуальном гардеробе руководителя присутствовал джемпер с треугольным вырезом, из которого выглядывала рубашка и галстук.

Также память подсказала, что Иван Викторович – кадр из числа репрессированных, но впоследствии реабилитированных и восстановленных в должности специалистов. Да и вообще человек не простой во всех смыслах.

Подсели к начальственному столу. Павел Геннадьевич начал рассказывать о поездке. Для полноты картины ему все же пришлось раскрыть чемодан, который он так трепетно оберегал всю дорогу. Коллега извлек из глубин толстую пачку документации и они с Иваном Викторовичем с головой углубились в детали.

Поначалу я честно пытался вникнуть в суть того, о чем, собственно, идет речь, однако через несколько минут плюнул, поняв, что все, о чем говорят сейчас специалисты для меня темный лес. Также осталось тайной, какова была моя роль в прошедшей поездке?

И это все в совокупности странно до чрезвычайности. Как же я мог здесь работать, причем делать это достаточно долго, если ни бельмеса не понимаю в том, чем занимается контора?

К счастью, моего участия в беседе не потребовалось. Единственное, пару раз пришлось поддакнуть старшему коллеге. На том моя роль и ограничилась.

Пока шел доклад, успел сам себя накрутить на предмет того, как бы мне не опростоволоситься с нахождением своего рабочего места, когда сдача отчета закончится.

Не помню же ни черта!

Воображение рисовало живую картину: все вопросы оговорены, удовлетворенное начальство благодарит за работу, мы с Павлом Геннадьевичем встаем и направляемся к своим столам. И что мне тогда мне делать??? А может я не за столом, а за кульманом сижу? Да вроде бы нет: кульманы у нас как бы общие, их всего несколько штук на комнату, а вот стол должен быть свой, персональный.

Пользуясь тем, что руководство на меня особо внимания не обращает, пытаюсь осмотреться, дабы по наличию не занятой мебели вычислить место своей постоянной дислокации. Не занятых на данный момент столов насчитал четыре, стало быть, один из них – мой? А может наше бюро располагается в нескольких комнатах и я вообще просиживаю штаны не здесь?

От мучительных раздумий избавил голос Ивана Викторовича, своим сообщением разрешивший все мои сомнения на сегодняшний день:

– Спасибо, мужики, поработали отлично! На сегодня свободны, идите отсыпайтесь.

Фух, на сегодня вроде бы действительно пронесло. Вот только что я буду делать завтра?

Начальник подписывает нам табельные листки – без них через проходную не пройти, насколько я успел восстановить в памяти порядки в нашей структуре. Выходим из кабинета с Павлом Геннадьевичем вместе. У меня еще теплится надежда, что он каким-то образом подскажет, где я живу? Ну или хотя бы намекнет, ведь сложилось впечатление, что коллега что-то такое знает про текущее состояние младшего товарища. Но надежда практически сразу тает, как апрельский снег. Коллега, стоит только нам выйти в коридор произносит:

– Ну, все, Саша, давай, пока – мне тут еще надо к товарищам заскочить. – с этими словами словами он деловито жмет мне руку и исчезает за одной из дверей, коих в данном коридоре множество.

И что теперь мне делать? Я ведь даже дорогу к проходной вряд ли сам найду.

Впрочем, быстро выяснилось, что здесь я был не прав – дорогу к выходу, поплутав, я все-таки, нашел и из здания благополучно выбрался. Вот только, что дальше то делать? Надо же как-то и до дома добираться. Ведь где-то же я живу, в конце концов!

Однако, несносная сегодня память какие-либо подсказки на сей счет давать упорно отказывалась …

Глава 4

Дорогу домой я все-таки нашел.

Точнее, вспомнил. Для этого, правда, пришлось делать погружение в темные глубины сознания. В памяти всплывает слово «медитация» – вроде бы так называется то, что я в тот день практиковал. Откуда-то мне было известно, что если расположиться в спокойном безлюдном месте и постараться отключить разум от восприятия окружающего мира, в сознание могут начать приходить образы, содержащие воспоминания о реальных событиях или вещах.

Собственно, особого выбора у меня не было, а, потому, именно так я и поступил. Предварительно, правда, исходив всю округу вокруг института в безуспешных поисках зацепок, которые могли бы всколыхнуть воспоминания.

В общем, времени потратил почти час, и все без толку: память упорно отказывалась признавать окружающие пейзажи своими. Так что изрядно умаявшись, стал искать спокойное место.

Лавочку, на которой молодому беспамятному инженеру предстояло погрузиться в глубины собственного «я», удалось обнаружить во дворе одного из соседних к институту жилых домов. Утренняя пора сделала возможной незанятость данного приспособления для сидения, она же обеспечила относительную безлюдность окружающего пространства. Все говорило о том, что ближе к обеду скамейка окажется облюбованной бабушками, в то время как вернувшаяся из школы детвора заполнит в этот час шумом и гамом двор, не оставив даже намека на уединенность отчаявшегося странника.