Вселенная

А дальше начинается самое интересное. Если мы уверены не только в собственном существовании, но и в бытии Божием, то можем быть уверены и во многом другом. В конце концов, Бог совершенен, а совершенное существо не допустило бы, чтобы всё видимое и слышимое мною было чистейшим обманом. Бог может одолеть любых злых демонов, которые могут пытаться ввести меня в заблуждение. Поэтому моему чувственному опыту, а также объективной реальности мира в основном можно доверять. Теперь можно заняться наукой, уверенно сознавая, что она позволит нам открывать истины о Вселенной.

Декарт был католиком и считал, что защищает свои религиозные взгляды от докучливых сомнений скептиков. Не все так считали. Его доказательства бытия Бога считались безжизненными и схоластическими, лишёнными бурного духовного опыта переживаемой веры. Его обвинили в атеизме, что на протяжении большей части записанной человеческой истории означало: «Ты не веришь в Бога так, как от тебя требуется». Атеизм был одним из преступлений, за которые Сократ был приговорён к смерти, хотя он и постоянно говорил о богах. Мелет, один из его оппонентов, в итоге обвинил Сократа и в атеизме, и в вере в полубогов. Наконец, в 1663 году папа Александр VII внёс все книги Декарта в «Index Librorum Prohibitorum» — церковный список официально запрещённых текстов, где они оказались вместе с книгами Коперника, Кеплера, Бруно, Галилея и других.

* * *

Один профессор, у которого я учился в колледже, как-то говорил, что нельзя написать дипломную работу по философии, не опровергнув Декарта. Не уточнялось, какие выкладки Декарта предполагалось опровергать — его исходный скептицизм и способность во всём сомневаться либо его обоснования уверенных религиозных убеждений, связанные с тем, что и сам Декарт, и Бог определённо существуют?

Мнения о существовании Бога, и в частности о мнимых декартовских доказательствах, сильно разнятся. Однако, прежде чем перейти к этой части рассуждений, большинство людей инстинктивно противятся «картезианским сомнениям». Когда нас пытаются убедить в том, что мы вообще ни в чём не можем быть уверены — не то что в реальности стула, на котором сидим, — это кажется нам нелепым и раздражающим.

Тем не менее в этой части своего метода Декарт абсолютно прав. Мы можем быть вполне убеждены в реальности окружающего мира, но не можем быть убеждены в этом абсолютно, отбросив всякие мыслимые сомнения. Даже если не считать декартовских идей о сне наяву или о коварном демоне, можно вообразить несколько сценариев, в соответствии с которыми мы можем обманываться. Возможно, человек — это мозг в колбе, получающий ложные импульсы от проводов, вживлённых прямо в нейроны, а не от реального мира. Мы можем жить в компьютерной симуляции наподобие «Матрицы», а подлинна и окружающая реальность может быть совсем иной, нежели мы предполагаем. Наконец, как отмечали критики, Декарту следовало обеспокоиться не только тем, что он грезит, но и тем, что сам он — чей-то сон. Так, в индуистской традиции Веданта весь мир считается сном Брахмы.

В 1857 году натуралист Филипп Генри Госсе издал книгу «Omphalos», в которой попытался примирить оценки возраста Земли, следующие из геологических открытий (Земля очень старая) и из библейского текста (Земля очень молодая). Он рассуждал просто: Бог создал мир несколько тысяч тому лет назад, но искусственно его «состарил» — возвёл горные хребты, на формирование которых потребовались бы миллионы лет, оставил окаменелости, которые кажутся очень древними. Название книги Госсе в переводе с греческого означает «пуп», так как его вдохновляла мысль о том, что Адам, очевидно, был полноценным человеком и имел пуп, хотя и не родился от женщины. Различные варианты этой идеи и сегодня пропагандируются некоторыми христианскими и иудейскими креационистами, пытающимися объяснить такой космологический факт: мы наблюдаем свет далёких галактик, который прилетел к нам от них спустя миллиарды лет.

Легко понять, как «гипотеза Омфалоса» подводит нас к ещё одному скептическому сценарию, так называемому последнему четвергизму. Эта идея заключается в том, что вся Вселенная была создана в готовом виде в прошлый четверг вместе со всеми хронологическими свидетельствами и «артефактами», указывающими на её огромный возраст. Бертран Рассел однажды отметил, что нельзя полностью исключать даже того, что мир возник из ничего пять минут назад. Вы можете предположить, что это не так, поскольку чётко помните, что было в прошлую среду. Однако память — точно так же, как фотография или дневник, — существует сейчас. Мы считаем воспоминания и записи довольно надёжными свидетельствами о прошлом, поскольку до сих пор они нас не подводили. Однако логически возможно, что все эти мнимые воспоминания, а также наше впечатление об их достоверности были созданы вместе со всем остальным.

* * *

Даже не имея таких намерений, физикам пришлось рассматривать космологические модели, находящиеся в опасной близости от гипотезы Омфалоса. В XIX веке Людвиг Больцман размышлял о Вселенной, которая существовала вечно, но практически везде и всегда находилась в состоянии однородного неинтересного беспорядка. Отдельные атомы во Вселенной должны находиться в постоянном движении, всё время перемешиваясь и сталкиваясь друг с другом. Но в конечном итоге, если запастись терпением, мы дождёмся момента, когда в результате этих движений атомы чисто случайно окажутся в высокоупорядоченном состоянии — как, например, галактика Млечный Путь, которую астрономы долгое время считали целой Вселенной. Древнеримский поэт Лукреций воображал очень похожую картину; как и Больцман, он был атомистом и пытался понять, откуда в мире взялся порядок. Такая структура должна развиваться как обычно и в конечном итоге раствориться в окружающем хаосе, когда Вселенная достигнет окончательной тепловой смерти. Как минимум до следующей флуктуации.

С идеей Больцмана связана одна довольно важная проблема. Флуктуации, приводящие от хаоса к порядку, случаются редко, а крупные флуктуации такого рода — ещё реже, чем мелкие. Итак, если Больцман был прав, то незачем ждать, пока из хаоса зародится нечто столь масштабное и грандиозное, как галактика Млечный Путь с сотнями миллиардов звёзд. Гораздо проще дождаться более рядового события, например зарождения Солнца с планетами. А если задуматься, абсолютное большинство сознающих, мыслящих существ в подобной Вселенной будут отдельными особями, появившимися на свет в результате флуктуаций совершенно самостоятельно лишь для того, чтобы успеть подумать: «Хм, кажется, я одинок в этой Вселенной» — и умереть. Да что там целое тело? Большинство этих одиноких душ были бы минимальными сгустками материи, каждый из которых можно было бы считать мыслящим существом — бестелесным мозгом, плывущим в пространстве.

Неудивительно, что такой концепт стал называться «Больцмановский мозг». Честно говоря, никто не думает, что Вселенная именно такова. Проблема в том, что данный сценарий, по-видимому, должен быть истинным, если Вселенная бесконечно стара и подвергается постоянным флуктуациям. В таком случае возникновение «Больцмановского мозга» представляется неизбежным. А поскольку абсолютное большинство наблюдателей в такой Вселенной — это бестелесные мозги, то почему я не один из них?

Существует способ выпутаться из проблемы, связанный с «Больцмановским мозгом», — простой, но неправильный. Можно сказать: «Может быть, большинство наблюдателей во Вселенной — просто случайные флуктуации, но я-то не флуктуация, так что мне всё равно». Откуда вам знать, что вы — не случайная флуктуация? Вы не можете утверждать, что у вас есть воспоминания о долгой и интересной жизни, поскольку все они могли возникнуть в результате флуктуации. Вы можете указать на окружающий мир — вот комната, окно, за окном такая сложная окружающая среда — всё это далеко не укладывается в безумный сценарий с флуктуациями.

Совершенно верно, большинство людей при данном безумном сценарии с флуктуациями не должны оказаться в комнатах, в окружении городских кварталов и всей той материи, из которой, по нашему глубокому убеждению, состоит здешняя окружающая среда. Тем не менее некоторые окажутся. Если Вселенная действительно бесконечно древняя, то в ней найдётся бесконечное число таких окружений. Причём абсолютное большинство из них возникнет в результате случайных флуктуаций прямо из окружающего хаоса. Например, вы можете полагать, что читаете книгу некоего «Шона Кэрролла», который, вероятно, существует (или существовал — в зависимости от того, когда вы её читаете). Однако в бесконечной Вселенной то, что книга с этой картинкой на обложке, где также стоит моё имя, сама собой возникнет из ничего в результате случайной флуктуации, гораздо вероятнее, чем то, что в результате таких флуктуаций возникнут и книга, и я. Даже если мы согласимся считать реальностью всё то, что, казалось бы, испытываем в нашей локальной окружающей среде, в больцмановской космологии у нас нет решительно никаких оснований верить в существование чего-либо ещё — в частности, всего того, что находится за пределами вашего непосредственного восприятия, или всего того, что, как вам кажется, вы помните из прошлого. Все наши воспоминания и впечатления с вероятностью, близкой к единице, просто возникли из ничего в результате флуктуаций. Это наискептичнейший сценарий.