Вселенская пьеса

– Беги, беги к Великому. Живо, - Учитель махнул рукой, и мальчик тут же сорвался с места, помчался что было духу вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

– Пошли быстро, - велел старик и с удивительной легкостью пошел вверх. Куда делась шаркающая походка? Он распрямился, шел твердо и с не меньшей легкостью, чем малец, уже практически достигший ворот.

– Это против правил, - сказал у меня из-за спины Воин.

– Правила устанавливает Великий Сатринг, - резко ответил Учитель.
– Но я хочу поговорить с ним. Поединок нельзя начинать сейчас. Нужно дождаться прихода сумерек. Закат обозначит конец дня покоя, тогда соберутся все разбредшиеся по городу Ученики и Воины. Вот тогда можно начинать.

Новый порыв ветра догнал нас, когда мы вступили на широкую площадь перед высокими воротами. Они были открыты, у ворот никого не было. Мы прошли внутрь, скрываясь за стенами от ветреных своенравных потоков, и оказались в большом внутреннем дворе. Просторный двор был засыпан бесцветным, похожим на пыль песком, прямо напротив ворот расположилось огромное здание с плоской крышей, из-за которого выглядывали две из четырех высоких башен. Оставшиеся две башни располагались у стен. Это был маленький город на горе. Улочки вдоль стен и от ворот, уходившие внутрь города, тоже были усыпаны чистым песком, на котором почему-то не оставалось отпечатков прошедших здесь ног. Этот песок словно не принимал на себя никаких следов, был неподвластен ни времени, ни людям. При этом на вид казался мягким, словно пыль. Я не удержался и, превозмогая усталость, нагнулся, чтобы потрогать его. Это была сыпучая субстанция похожая на дорожную пыль, но она так легко пересыпалась, что вела себя подобно воде, скрадывая любые отпечатки. Я забрал немного, подняв его в кулаке, и белая пыль тут же ссыпалась, выравниваясь, закрывая небольшую ямку. Я выпустил пыль из кулака, и она рассеялась.

– Воин, - обратился к своему ученику старик, - покажи новичку источник, а потом отведи его в комнату, где жил Муж семьи. Теперь эта комната будет пустовать независимо от исхода сражения, - старик сказал это так, что я подумал: он не сомневается в исходе, даже мимолетно не допускает возможности, что Ученик, кем бы он ни был, сможет победить и уйти из Школы. Он только говорит о каких-то возможностях, но сам не верит в силы своего Ученика. Мне стало немного обидно за этого незнакомого парлакианина.

– А я пойду к Великому Сатрингу, - тем временем продолжал Учитель, - держать разговор. И позаботься, чтобы к новичку заглянул наш врач - не хочу, чтобы завтра он умер от разрыва сердца или изнеможения.

Развернувшись, старик легко побежал к большому зданию на площади и, взойдя по широким ступеням, скрылся в полумраке его недр.

– Иди за мной, - велел Воин.

Школа и вправду была пустой. Нам не встретился ни один ученик, все разбрелись кто куда. Кто-то спустился в город к родным, кто-то, наверное, отдыхал в своих комнатах. Пройдя вдоль стены по узкой улочке, мы оказались на небольшой площади среди приплюснутых домов. В центре стояла белокаменная колонна, которую охраняли двое людей в красных накидках.

– Это - источник. Воду взять можно лишь с разрешения или в часы воды, на рассвете и перед закатом, - сказал Воин.
– Понял?

– Да, - кивнул я.
– Сейчас можно напиться?

– Тебе можно, мне нет, - отозвался мужчина и кивнул. Я осторожно подошел к колонне и увидел, что из-под нее слабо бьет вода. В земле была вырыта глубокая яма, обложенная камнями, чтобы вода оставалась чистой. Впрочем, пахло от нее странно. Я сначала понюхал воду, потом глотнул. Отдавала железом и глиной, но пить было можно.

Наверное, в часы, когда разрешено пить, тут сумасшедшие очереди, - тоскливо подумал я.
– Один источник на весь город, вовсе не в царских хоромах мне предстоит жить.

Напившись, я вернулся к Воину и тот указал налево.

– Там ты будешь жить.

Он привел меня к серой низкой двери в ближайшем тупике. Я поднял голову и несколько мгновений разглядывал большое здание с бесконечным множеством узких щелей-окон. Тут жила, наверное, не одна сотня учеников и все друг у друга на головах. Приятного мало.

Мы вошли внутрь. Здесь было прохладнее, но душно, воздух казался спертым. Полумрак царил в разбегающихся в разные стороны коридорах. В концах коридоров я увидел ведущие вверх узкие лестницы, спаянные из железных трубок. Что и говорить, снизу город на горе выглядел намного внушительнее. Теперь же, поднявшись, я мог разглядеть убогость, которая неотступно следовала за теми, кто не достоин большего. В коридорах не было ни одного светильника, лестницы казались настолько крутыми, что чтобы не переломать себе ноги, падая с них, надо было очень сильно постараться.

– Тебе повезло, - сказал Воин, идя впереди.

– В чем?
– отстраненно спросил я.

– В том, что Муж семьи живет на первом этаже.

Да уж, - подумал я невесело.
– Мне повезло.

Воин открыл узкую облезлую дверь в середине коридора и жестом велел мне заходить. Здесь развернуться вдвоем было невозможно. В комнате стояла низкая кровать, покрытая тонким серым покрывалом. Еще оставался узкий проход вдоль стены не больше полуметра шириной. В торце комнаты было узкое окно. Стены имели незамысловатый оттенок мокрого бетона. Больше в комнате ничего не было.

Когда мы вошли, лежавший неподвижно на кровати ученик даже не шелохнулся. В его позе был полная отрешенность.

– Снимай кольчугу, - велел Воин.
– Эй, Муж семьи, вставай, теперь у этой комнаты новый хозяин.

– Оставь, - попросил я, стаскивая с себя ненавистный доспех. Уж очень мне хотелось поговорить с этим беднягой.

– Ну-ну, - хмыкнул Воин, забрал у меня кольчугу и вышел, хлопнув дверью.

Я смотал с головы футболку, сел на пол у стены и стал осторожно вытирать ею потные, изрытые красной сеткой от пропечатавшихся кольчужных колец плечи.

Мужчина, лежащий на кровати, по-прежнему не подавал признаков жизни. Он дышал так редко и неглубоко, что я не мог отследить движение его грудной клетки.

– Ты собрался драться с Воином?
– спросил я тихо, понимая, что если не начну разговор, бывший ученик так и будет молчать.

То ли он не услышал моего вопроса, то ли не хотел на него отвечать. Он задышал немного глубже, но по-прежнему молчал. Это был загорелый, довольно крепкий мужчина с темно-русыми, грязными волосами.

– Слушай, ты родился на Парлаке 15?
– не дождавшись ответа, снова спросил я.

– Да, - помедлив, сказал мужчина и открыл серые с синей радужкой глаза. Он напряг тело и сел, уперев в меня свой странный, какой-то неживой взгляд, за которым таился тщательно загоняемый внутрь страх.
– Но теперь это не важно, ведь сегодня я умру.

– Понимаю, - сказал я с сочувствием.
– Жена.

– Ребенок. И что самое ужасное: моя смерть им не поможет.

– А Школа?! Она не может спасти твою семью?