Всерьёз
Шрифт:
— Полчаса назад мне позвонила Мила и сказала, что ноги твоей больше в нашем доме не будет. — с трудом берёт себя в руки Барсов. — Хочешь узнать почему? — цедит сквозь зубы вызывающим тоном. — Позвонила твоя девушка и уливаясь слезами попросилась пожить в квартире Милы.
Не передать, какой переполох сейчас в моей душе. Как сводит грудную клетку. Как рвётся на части сердце. Как на нём расползается чёрная дыра и затягивает все минуты счастья.
Моя Алиса плакала. Из-за меня.
И ушла. Тоже из-за меня…
— Я бы не поступил так с ней… — задыхаюсь от непомерной тяжести. — Я на неё одну молюсь…, да я без неё… Ян… — впиваюсь в
— Мне не сказали. — понуро сжимает переносицу пальцами Барс. — Мила была в ярости… Значит они абсолютно уверены в измене.
— Не может быть! — стремглав несусь в спальню и шарю там глазами в поисках доказательств. — Я один был! Я просто спать завалился! — убеждаю себя, задыхаясь от страха. — Я помню, что один в такси был… — до боли зажмуриваю глаза, копаясь в памяти и нахожу яркий эпизод того, как я изрядно шатаясь, залетаю в салон такси и отрубаюсь на всё время поездки. — Я один домой приехал!! — от паники воплю на Барсова. — Понятно тебе??
— Докажи! — рычит от негодования он. — Иначе всё потеряешь!!
— Я ОДИН БЫЛ!!! — брызгаю от гнева слюной.
— Пошла вон, шалава! — вдруг, как и мы, верещит Гоша. — Не доводи до греха, сука! Спущу с лестницы!!
Даже воздух вокруг нас застывает, в таком удивлении мы пребываем.
Молчание нарушает только прерывистая трескотня успокоившегося попугая.
— Один был, да? — устремляет на меня обвиняющий взгляд друг.
— Как это проверить можно? — включаю судорожное обмозгование проблемы.
— Камеры есть? — подхватывает Ян.
— В подъезде. — указываю на входную дверь.
— Звони консьержу или домовой охране, и запрашивай запись. — властно отдаёт приказ мужчина.
Попадание в цель. Охотно соглашаюсь и стремительно несусь к домофону, набирая код вызова охраны.
Распоряжаюсь предоставить мне вчерашние записи с камер наблюдения и опустившись на диван в гостиной, вымученно опрокидываю голову на руки.
Что я наделал? Как мог так сплоховать?
Я так сильно хотел забыться, что судьба меня наказала, выдав желаемое с лихвой. Никакое беспамятство не заставит меня изменить мышонку. У меня даже мыслей таких никогда не было! Как я это в жизнь-то воплочу? Бабы настолько безразличны, что я их попросту не замечаю. Нет их и всё.
Одна сплошная Алиса.
И мне это так нравится, что не могу насытиться. Я психически не здоров без неё. Это уже доказано и проверка может стоить чьей-то жизни. Каждая клетка наполнена мышонком. Я по утрам посыпаюсь ради неё. Жизненно необходима. Как воздух. Как солнце. Как вода и хлеб.
Кто я без неё? Пустое место.
— Сидя здесь её не вернёшь. — вбивает мне кол в сердце Ян. — Проверь почту. Может уже выслали.
Через силу отлепляю ладони от лица и бреду за ноутбуком. Вхожу в специальную программу, печатаю пароль, нахожу входящее сообщение, делаю глубокий вдох и нажимаю «плэй».
Поначалу всё так, как и предполагалось. Я вываливаюсь из такси и поднимаюсь домой. Всё спокойно и беды не ожидается.
Ровно до тех пор, пока у подъезда не останавливается знакомая машина, а её хозяйка не решает проведать меня в час ночи.
— Вот сука!! — не сдерживая ненависти, рявкаю я и переворачиваю журнальный столик, разбивая его стеклянную поверхность вдребезги.
Глава 44
АЛИСА.
Эта
нахлынувшая слабость пройдёт когда-нибудь? Я смогу вернуть желание к жизни? Смогу встать и сделать первый шаг?Раньше, ведомая страхом, я представляла, что, узнав об измене Игоря, буду гореть заживо. Мне казалось, что сердце в груди воспламенится до такой степени, что от меня останутся только обугленные останки. Но на деле меня пробирает от холода. Внутри такая опустелость…
Я ушла в минус. Сердце сковало невидимыми тисками, а тело пронзило судорожной дрожью. Мне бы очень хотелось, чтобы и в голове все мысли сдуло ветром, но закрывая заплаканные глаза, я всё ещё нахожусь в руках любимого мужчины. По закону подлости помню каждое мгновение. На секунду кажется, что я слышу его зовущий шёпот. Что вот тут, на животе, лежат его тёплые руки и на коже медленно проявляется след от поцелуя.
Жестокие выдумки.
Нет ничего этого.
Только я одна, свернувшись в клубок, падаю в пропасть одиночества.
Рвано вздохнув, накрываю ладонями то самое место, где сейчас без теплоты Березина, миллиметр за миллиметром кожа теряет чувствительность.
Мой малыш замёрз без папы. А у мамы уже не остаётся сил, чтобы согреть его. Волна холода неотвратимо тянется к моей малютке, и я поджимаю ноги, убеждая себя, что закрою его от всех бед.
Главное — сберечь.
Единственный огонёк, что греет и успокаивает. Маленький, но сильный.
Мама рядом. Мама переживёт любую боль, но к тебе её не подпустит.
Только не оставляй меня одну. Я без тебя пропаду…
Я сейчас встану. Честное слово. Поднимусь и вырежу из памяти все прикосновения с ним. Каждый взгляд сотру. От каждой улыбки избавлюсь.
Больше ничто не сможет нас с тобой разочаровать. Мы найдём силы и начнём всё заново.
Без него.
Ты засыпай, малыш… Когда проснёшься, уже будет тепло и спокойно.
Мама обо всём позаботится…
Не замечаю, как за беззвучной колыбельной, навеваю сон и себе. Погрузившись в дрёму, не сразу реагирую на посторонние звуки. Потеряв счёт времени и позабыв где, я нахожусь, не с первого раза осознаю чьё-то присутствие. Немало сил уходит на исчезновение разноцветных кругов перед глазами. Бессилие даёт о себе знать, и я устало протираю лицо, рассеивая смутные образа своего воспалённого мозга.
Ей-Богу, Березин поглотил моё сознание.
Теперь повсюду мерещиться будет.
Вот смотрю на него, сидящего рядом на кровати, прекрасно знаю, как больно и безжалостно он предал, но всё равно вижу в его взгляде любовь и нежность.
От этого ещё хуже. Как можно быть таким двуличным?
Это же я… Я!
За что так со мной?
— Ложись обратно, ты не выспалась… — вдруг тянет ко мне руку видение.
Уже было подумала, что я потеряла рассудок, как кожу моей холодной щеки обжигает прикосновение его пальцев.
— Мышонок… — словно придушено шепчет вполне реальный Игорь и его лицо искажается от сожаления.
Мне хватает одного удара сердца, чтобы пробудиться окончательно.
Резко отвернув лицо, отползаю назад.
— Как ты вошёл? — спрашиваю я бесцветным голосом.
— Выпросил у Яна ключи… Мила не знает. — не делая больше никаких движений, смотрит на меня, как побитый щенок.
— Уходи. — заглушая кручину в сердце.
Вижу, как в его глазах вспыхивает похожая боль и встаю с постели, зачем-то прикрывая живот подушкой.